— Рита, успокойся. Ты обронила ключ у Тамарочки, я нашел, он у меня. Я близко, я сейчас тебя открою.

* * *

Ритин звонок заставил его очнуться, и Матвей понял, что уже минут двадцать сидит на мраморной ступеньке, решая, как ему поступить. Он слышал, как внизу хлопнула дверь (слева, это в Ритиной квартире), как Гриша внизу сказал кому-то:

— Алло, это я! Она, кажется, уснула. Буду минут через тридцать, жди!

Потом он боролся с желанием спуститься, открыть дверь Ритиными ключами и поговорить с ней начистоту. Однако, прокручивая варианты развития событий («Матвей Алексеевич, вы неправильно меня поняли! Я люблю своего мужа! И не понимаю, почему наши отношения перешли рамки служебных!»), буквально видел холодный Ритин взгляд и свои полыхающие уши. Идиот, мальчишка! Ланселот недоделанный, вздумал красавицу от чудовища спасать! И вот примерно на этой самой мысли Рита и позвонила, несколькими фразами обозначив их роли: он — храбрый рыцарь, ее муж — чудовище, а красавицу действительно пора спасать.

Матвей в несколько прыжков сбежал с лестницы на площадку Ритиного этажа и коротко позвонил в дверь.

— Кто там? — спросила Рита.

— Рит, это я. Объясни, как замки открываются.

— Матвей, нижний, только нижний замок. Три оборота влево!

Матвей вставил ключ, повернул его, открыл дверь, и Рита пулей выскочила из квартиры.

— Пошли, пошли отсюда скорее! Пока он не вернулся!

— Подожди, — поймал Матвей за руку девушку, которая уже собралась убегать по лестнице. — Ты говорила, что нашла какие-то доказательства. Что ты нашла?

— Фотографии свадебные! Они — подделка! И костюм — чужой! И книга из поезда!

— Пошли, заберем все, что ты нашла, — не очень понял Риту Матвей. Потом разберется.

— Матвей, а если Гриша сейчас вернется? — все еще рвалась к выходу Рита.

— Не вернется. А если вернется, я его с лестницы спущу. — Матвей покрепче взял Риту за руку (пальцы — ледяные!) и шагнул через порог. — Ничего себе, сдача макулатуры, — присвистнул он, увидев гору бумаги посреди просторной прихожей, и кивнул в сторону стремянки и распахнутых дверок антресолей: — Ты что, выход на свободу через антресоли искала?

— Нет! Я сумку доставала, чтобы Гришины вещи упаковать. Я за нее дернула, бумаги и обвалились! Я ведь из-за этого и выяснила все! — принялась сбивчиво объяснять Рита. — Сначала я нашла фотографии Тамарочкиного Толика и его мамы. Знаешь, он, оказывается, сын тети-Таиного мужа-профессора! А потом я нашла книжку Лукьяненко. Я ее в поезде кофе облила, а она здесь оказалась! А в книжке — фотографии, где не я! А костюм мне велик!

— Стоп-стоп, Рит, я ничего не понимаю. Давай по порядку. Где ты нашла фотографии Иволгина?

— Вот. — Рита взяла папочку, которая лежала чуть в стороне от кучи бумаг, и протянула ее Матвею.

— Теперь про фотографии, где ты — не ты.

— Пошли, — потянула Рита Матвея к куче барахла у ванной комнаты и показала альбом и альтернативные снимки. — Видишь?

— Вижу, — кивнул Матвей. — Рит, ты где, говоришь, фотки эти нашла?

— Вот, в книге, — показала Рита на книгу в черной обложке, которая валялась на халате рядом с альбомом. — Я ее из кучи бумаг выкопала. Сначала удивилась, что она среди старых квитанций делает, новая же книга. Открыла и нашла эти фотографии. Потом увидела, что это та самая книга. Та самая, которую я в поезде кофе залила. Понимаешь?

— Нет. Ты переживаешь, что Гриша ее у тебя умыкнул и на антресолях спрятал?

— Да не у меня он ее умыкнул! Это не моя книга, а соседки по купе! Я ее нечаянно кофе залила, книгу, я имею в виду. Потом уснула, а соседка раньше Москвы вышла. Вместе с книгой! А теперь книга — здесь, на антресолях!

— Так-так-так, — протянул Матвей. Ни фига себе, картинка вырисовывается! Решили, значит, поиграть с девушкой? Что ж, поиграем!

— Рит, быстро сделай все как было! Вещи — в шкаф, альбом — на место, книгу — в бумаги закопай. А фотки давай сюда.

Матвей спрятал снимки с чужой девушкой в карман пиджака, а Рита послушно заметалась по комнате, и через пять минут они, прихватив еще и папку с фотографиями Толика, закрыли квартиру. А через десять — сидели в машине Матвея и переводили дух.

— Матвей, а теперь что делать будем? Пойдем заявлять в милицию? — отдышавшись, спросила Рита.

— Погоди с милицией. Сначала давай встретимся с одним человеком, — ответил Матвей, нажимая кнопки мобильника, и сказал в трубку: — Алло, Севка, это я. Давай встретимся через полчаса где-нибудь в центре. Где это? А, на Тверском бульваре! Знаю, давай подгребай, мы уже едем. Да, мы. Я с Ритой, и у нас новости.

Глава 10

Сначала Рита решила, что Матвей везет ее в «Макдоналдс». Наглая желтая буква была видна издалека, и Рита, увидев, какая толпа клубится возле дверей фаст-фуда — в основном молодежь студенческого вида, — даже слегка огорчилась. Судя по всему, «Макдоналдс» переживал час пик. Рите хотелось тишины и покоя, чтобы никто не мешал им с Матвеем думать и размышлять о ее приключениях. А вовсе не суеты у себя над головой и дышащих в затылок юнцов с подносами, ожидающих, когда им освободят местечко. Как это будет, Рита представила очень четко. В «Макдоналдс» она сходила чуть ли не в первый же вечер своей жизни в Москве, и все было именно так: сначала она минут двадцать проторчала в очереди к кассе, потом минут шесть искала свободный столик, а потом минут пять давилась гамбургером под нетерпеливыми взглядами желающих занять ее место.

Однако Матвей вез ее не в «Макдоналдс». Возле американской закусочной он только припарковал машину, а Риту, придерживая под локоток, провел дальше. И остановился возле пластикового повара в белом колпаке и зеленом шейном платке. Повар застыл в приглашающем жесте, сладко улыбаясь из-под черных усов и показывая на темно-вишневую дверь со вставками из дымчатого стекла.

— Заходи, — открыл Матвей дверь, и Рита осторожно спустилась по ступенькам, придерживаясь за стену, отделанную тесаным камнем. Теперь, похоже, Матвей привез ее в Италию.

Ресторанчик действительно оказался итальянским. Зал разделен на ниши и сектора, огороженные невысокими барьерами из темно-вишневого дерева. Массивные квадратные столы и стулья — такого же темно-вишневого цвета. На стульях — плоские дымчато-сиреневые подушечки, привязанные к спинкам и сиденьям широкой тесьмой. На столах — белые скатерти с ромбами дымчато-сиреневых салфеток. Приглушенный свет, приглушенная музыка, на некоторых столах, за которыми уже ужинают, горят свечи.

— Вам столик? На двоих? — подскочил к ним парень в черных брюках, сиреневом жилете, светлой сорочке, галстуке-бабочке и белых перчатках.

— На троих. Есть место поуединеннее? — спросил Матвей.

— Да, конечно. Вы вовремя к нам зашли, наплыв посетителей начнется минут через сорок, а пока мест достаточно, — кивнул парень и повел Матвея с Ритой в глубь зала. Там оказалась арка входа еще в один зал, поменьше, справа у стены была сделана выгородка на два столика. За один из столиков парень их и усадил. — Пожалуйста, меню.

— Рит, ты хочешь есть? — спросил Матвей — Здесь пасту очень вкусную подают.

— Пасту? — не поняла Рита. — Паштет, что ли?

— Нет, паста — это макароны со всякими соусами. Хочешь макароны?

— Нет, есть совсем не хочется, — помотала головой Рита.

— И мне не хочется. Тогда давай чего-нибудь выпьем. Вина хочешь, красного?

— Нет, и без вина голова кругом. Лучше сока!

— Могу предложить вам фреш-оранж-джус, — вмешался официант, до этого стоявший в стороне.

«Свежевыжатый апельсиновый сок», — перевела для себя Рита и согласилась:

— Несите!

— А мне двойной эспрессо. И предупредите мэтра, я забыл ему сказать, что к нам третий товарищ присоединится. Он спросит Матвея, проводите его сюда, ладно?

— Конечно, — кивнул официант. Он зажег свечу на их столике и ушел, мелькая черными брючинами между полами длинного фартука. Фартук, видимо рассчитанный на более широкую талию, почти полностью сходился на заду официанта и напоминал юбку с разрезом.