— Браво! — услышала она голос Алана и обернулась.

Он стоял на пороге и восхищенно разглядывал ее.

— Ты сделала правильный выбор, платье тебе очень идет, — сказал Алан, любуясь прелестным обликом девушки, ее длинной шеей, увенчанной самой очаровательной головкой в обрамлении длинных каштановых волос.

Одри опустила ресницы, но не удержалась и снова посмотрела на себя в зеркало. Почему на лице Алана такой восторг, словно он никогда не видел ее в этом наряде? Ведь она полагала, что это ее одежда, которую он перевез из городской квартиры. Она еще хотела поблагодарить его за такую предусмотрительность. Неужели и эти вещи никогда ей не принадлежали? От этих мыслей у нее опять разболелась голова. Всплеск оживления сменился полным упадком сил. С трудом преодолев расстояние в несколько шагов, она села на кровать. Лоб покрылся каплями пота. Мысли о том, что в происходящем с нею таится какой-то обман, продолжали мучить ее.

— Тебе плохо? — испугался Алан. — Тебе надо полежать.

Он подложил подушки под спину Одри и задумчиво посмотрел на нее. Она отвела глаза. Ей было стыдно признаться в своем недоверии к нему.

— Я попрошу Кэтлин принести тебе ужин сюда.

Одри закрыла глаза и постаралась ни о чем не думать. Обманывает ее Алан или подозрительность плод ее болезни? Какое это сейчас имеет значение? Ведь другого выхода у нее нет, кроме как довериться человеку, который назвался ее женихом.

Кэтлин принесла поднос с ужином. Мясо, запеченное с картофелем и овощами, оказалось нежным, но, проглотив два небольших кусочка, Одри отставила поднос, чем не на шутку огорчила вернувшуюся за ним Кэтлин.

— Детка, тебе не понравилась моя стряпня?

— Что вы, Кэтлин, мясо такое ароматное и нежное! Мне кажется, я никогда не ела ничего вкуснее. Просто такое количество еды мне не под силу съесть. — Одри виновато улыбнулась. — Не сердитесь на меня.

— Глупая я глупая, — запричитала Кэтлин. — Могла бы и сама сообразить! Ты ведь столько времени пролежала в больнице, без движения, без воздуха. Ничего, после недели регулярных прогулок по парку ты нагуляешь здесь аппетит. Можешь мне поверить. Не мешало бы тебе немного поправиться, тогда и сил будет больше. Если что-нибудь понадобится, на тумбочке увидишь кнопку звонка, нажми ее, и я к тебе приду. Договорились? Может, хочешь чаю? Или теплого молока?

— Пожалуй, я бы выпила молока. — Доброта этой женщины вызвала у Одри слезы благодарности на глазах.

Кэтлин помогла ей переодеться в ночную рубашку и вышла.

Теплое молоко принес ей Алан.

— Кэтлин желает тебе спокойной ночи. Я отправил ее отдыхать, у них с мужем был сегодня тяжелый день, а они уже немолоды.

Вначале Одри была приятно поражена глубоко человеческим отношением Алана к прислуге. Однако поселившееся в ней недоверие сыграло с ней злую шутку. Что, если он специально устранил Кэтлин, чтобы остаться с ней наедине? Панический страх, неподвластный логическому объяснению, овладел ею. Как только Алан стал приближаться к ее постели, Одри вскрикнула.

— В чем дело, Одри? — спросил Алан, подходя ближе.

— Отойди! Не смей заходить в мою комнату! — Голос ее сорвался на визг.

Алан увидел, что лицо Одри искажено ужасом.

— Дорогая моя девочка, успокойся, я сейчас уйду. Только поставлю молоко на тумбочку. Скажи мне, чем я тебя напугал?

Звук его низкого приятного баритона подействовал на Одри отрезвляюще. Что с ней? Как могла она заподозрить милого доброго Алана в чем-то ужасном?

— Прости меня, Алан. Я сама не понимаю, что со мной.

Слезы катились по ее бледным щекам. Алан смотрел на нее, боясь подойти, и сердце его сжималось от сострадания.

— Успокойся, любимая, ничего страшного с тобой не происходит. Просто ты очень устала. — Он решился подойти и сесть на край постели. — Я рядом с тобой, и больше никому не дам тебя в обиду.

Одри всхлипнула, как ребенок.

— Ты думаешь, меня кто-то раньше сильно обидел?

Алан задумался. Такая мысль приходила ему в голову не раз. Но утверждать он ничего не имел права.

— Не знаю, Одри. — Он пристально разглядывал ее заплаканное лицо.

— Помнишь, ты говорил, что специалисты объясняют мою потерю памяти не столько травмой, сколько большим потрясением, которое я могла пережить до этого?

— Возможно, так оно и есть, — ответил Алан. — Но я хочу тебя попросить как можно меньше думать сейчас об этом. Не пытайся вспоминать. Твоя главная задача набраться сил.

Он заметил, что она дрожит.

— Тебе холодно?

— Да, наверное, — пробормотала Одри. — Обними меня, пожалуйста, — попросила она жалобно и покраснела.

Алан обнял ее за плечи и прижал к себе. Взгляд его невольно задержался на нежных выпуклостях, обозначившихся под тонкой батистовой рубашкой. Одри перехватила его взгляд, покраснела и высвободилась из его объятий. Натянув одеяло до горла, она посмотрела на него исподлобья.

— Извини, я, кажется, нарушила условия нашего совместного проживания.

— Ничего страшного, — засмеялся Алан. — Зато у тебя цвет лица улучшился, — сказал он, поддразнивая ее.

Одри нерешительно улыбнулась.

— Впрочем, время уже позднее, тебе пора спать, — добавил он и встал. — Если ты успокоилась, я тоже пойду спать.

— Конечно, иди, — решительно сказала Одри. — Со мной все в порядке.

— Моя комната налево по коридору, если я тебе понадоблюсь. Дверь будет приоткрыта, тебе нужно будет только позвать меня… — произнес Алан, направляясь к двери.

— Алан! — крикнула Одри.

Он застыл на месте и, медленно повернувшись, вопросительно посмотрел на Одри.

— Мне жаль, что я стала такой обузой для тебя, — торопливо заговорила она. — Я знаю, ты из-за меня не вернулся в город. Я мешаю тебе работать. — Одри закрыла лицо ладонями.

— Такая замечательная девушка, как ты, не может быть обузой, — ответил он с улыбкой. — Не забудь, я недалеко от тебя. Спокойной ночи.

— А ты не хочешь поцеловать меня? — застенчиво спросила Одри. Увидев, что Алан сдвинул брови, она торопливо добавила: — В знак того, что ты на меня не сердишься.

— Так и быть, — ответил Алан с нарочито суровым видом, тяжело вздохнул и вернулся к постели Одри. — Но ты обещаешь в дальнейшем вести себя хорошо?

— Я буду вести себя хорошо, честное слово. — Она широко улыбнулась.

Алан склонился к ней и нежно прикоснулся губами к ее смеющемуся рту.

— Так? — спросил он.

Одри не могла бы объяснить, почему нежный поцелуй Алана разочаровал ее. Улыбка застыла на ее лице, но она кивнула. Сердце билось часто, хотелось снова оказаться в его сильных руках…

— Да. Спокойной ночи, Алан.

Он уловил какие-то новые нотки в ее голосе, когда она произнесла его имя. Возможно, показалось, подумал он.

— Желаю тебе выспаться сегодня ночью, — сказал Алан и вышел из комнаты.

Его пожелание исполнилось — Одри спала крепко, без сновидений и проснулась, когда за окнами еще было темно. Первой ее мыслью было немедленно встать, потому что пора отправляться на работу. Одри спустила ноги с постели и включила настольную лампу на тумбочке у кровати. На работу? Где же она работала? Одри наморщила лоб. Забыла… Значит, она все-таки где-то работала. Одри снова залезла под одеяло. После крепкого сна она чувствовала себя гораздо лучше, чем накануне. Спать больше не хотелось. Она вспомнила, как Алан поцеловал ее, и почувствовала, как кровь прилила к щекам, как тяжелеет ее тело. Нечего бездельничать, решила она и встала с постели. Надо привыкать к самостоятельной жизни. Она направилась в ванную комнату. Сил ей хватило на то, чтобы дойти и открыть воду. После чего она присела на стул, дожидаясь, когда наполнится ванна. Через несколько минут она уже блаженствовала в ванне. Намыливаясь, Одри принялась разглядывать шрамы на теле. Насчитав больше тридцати небольших шрамов, с которых недавно сняли швы, она сбилась со счета и ужаснулась. Как же она выглядела сразу после катастрофы?! И Алан видел ее такой! Наверное, он пережил большое потрясение. Интересно, когда вернутся ее родители? Какие они у нее? Наверняка она у них единственный ребенок. Но тогда они должны были позвонить ей. Почему они не связались с Аланом? От этих мыслей голова Одри начала пульсировать от боли. Боль становилась все невыносимей. Еще немного — и она потеряет сознание, поняла Одри и стала выбираться из ванны.