Губы испанца сжались в тонкую линию, а взгляд стал холодным.

– Достаточно велика. Иначе и быть не могло, не правда ли, донья Арабелла?

– И все-таки?

– Уверяю вас, Питер Блад в состоянии заплатить выкуп. Возможно, вас тревожит, сдержу ли я свое слово? Да, если ваш муж сдержит свое.

Арабелла не собиралась отступать, но в эту минуту к ним подошел гостивший на «Санто-Доминго» дон Эстебан. Отвесив подчеркнуто учтивый поклон, он смерил пленницу неприязненным надменным взглядом и обратился к дону Мигелю:

– Дядя, нам нужно обсудить кое-что.

– Конечно, Эстебан, – кивнул дон Мигель, затем спросил у Арабеллы: – Вы еще хотели что-то узнать, донья Арабелла?

– Нет, – с досадой ответила Арабелла, и одарив так некстати прервавшего их разговор дона Эстебана взглядом, по надменности не уступающем его собственному, отошла от них.

Де Эспиноса смотрел, как она уходит. Он не стал бы лгать, но от того, что Арабелла не успела выяснить подробности его сделки с Бладом, чувствовал одновременно облегчение и гнев. Он не должен поддаваться пагубной слабости! Это Враг рода человеческого искушает его, расставляя свои ловушки. Его душу, без сомнения, ждут адские муки. Отец Амброзио много раз предупреждал его об опасности подобных искушений и тем более, когда орудием для них выбирается Красота. Ничего. Скоро все закончится.

– Чего хотела она от тебя? – презрительно спросил Эстебан.

– Неважно, – резко ответил дон Мигель, но увидев изумление в глазах племянника, добавил: – Это в самом деле уже не имеет значения. Ты хотел что-то обсудить? Пойдем.

***

Ночью над островом пронесся сильный шквал. Море сердито швыряло пенные волны, «Санто-Доминго» содрогался и раскачивался под их ударами, пронзительным скрипом переборок выражая свое недовольство. Но утро было великолепным, как это нередко бывает после ночной непогоды.

– Парус на горизонте!

Де Эспиноса стоял на шкафуте своего корабля вместе с Эстебаном, когда прозвучавший крик марсового возвестил о начале развязки затянувшейся драмы.

– Один корабль? – громко спросил де Эспиноса.

– Один, сеньор адмирал!

– Уверен, это он, – сказал дон Мигель своему племяннику, беря подзорную трубу и наводя ее на корабль. – Однако посмотрим, куда держит курс корабль.

В напряженном молчании они следили за приближающимся шлюпом, пока не стало ясно, что тот движется прямиком в бухту.

– Благоразумно с его стороны, – дон Мигель криво усмехнулся.

– Дядя, ты уверен, что он не задумал какой-то каверзы?

– Да. Думаю, он дорожит жизнью свой жены. И достаточно знает меня. Пора, Эстебан. Приготовимся к радушной встрече.

Арабелла услышала поднявшуюся на «Санто-Доминго» суету и прижала руку к груди, чтобы унять забившееся сердце. Дверь каюты открылась, и она увидела де Эспиносу, мрачного и бледного.

– Донья Арабелла, к острову идет корабль, и я более чем уверен, что ваш муж – на его борту. Пойдемте. Шлюпка уже ожидает нас.

Арабелла кивнула. Она решила надеть свое потрепанное и порванное платье, которое было на ней в момент кораблекрушения. И сегодня чувствовала себя более уверенно в привычной одежде. В сопровождении де Эспиносы она поднялась на палубу и зябко обхватила себя за плечи: несмотря на теплую погоду, ей стало холодно.

Шлюп был уже у самого входа в бухту.

– Вы узнаете этот корабль? Нет? Странно. Тем не менее, он ложится в дрейф. Прошу вас, – де Эспиноса протянул ей руку, помогая спуститься в шлюпку, готовую доставить их на близкий берег.

От корабля Блада также отошла шлюпка, и Арабелла напрягала зрение, чтобы понять, кто из находившихся там людей ее муж.

Шлюпка де Эспиносы ткнулась носом в песок. Выбираясь из нее, Арабелла была вынуждена вновь опереться на руку испанца: она чувствовала, что весьма нетвердо стоит на ногах.

– Вы отвыкли от суши, – пробормотал дон Мигель, словно желая подбодрить ее. – Присядьте вон там, в тени.

На берегу уже были люди из команд обоих галеонов. Арабелла заметила среди них Эстебана, а также того опасного человека, посланца дона Мигеля. Заросли кустарников близко подходили к полосе прибоя, и в отбрасываемой ими тени стояли несколько бочонков, по-видимому, призванных служить стульями.

Дон Мигель застыл у самой воды, он вперил ненавидящий взгляд в темноволосого человека в плывущей шлюпке и почти не заметил, как рядом остановились Эстебан и Тень. На этого же человека расширенными неподвижными глазами смотрела и Арабелла.

Божий суд

Накатывающиеся с тихим шелестом волны впитывались в песок у самых сапог Блада. Он вновь шел по берегу. Но на этот раз над головой ярко светило солнце, да и берег вовсе не был пустынным. Блад еще из шлюпки увидел фигурку жены: Арабелла сидела в тени, в окружении людей дона Мигеля. Горячая волна безудержной радости поднялась в нем: она жива!

Но Блад оставил эту радость за спиной, как оставил собственное ощущение безнадежности и отчаяния, которому он не позволял вырваться наружу, но которое отражалось в прощальном взгляде Джереми. Три человека ожидали Блада у самой кромки прибоя, и он должен был призвать всю свою выдержку — только в этом он видел шанс на удачный исход.

Блад не удивился, узнав Тень: чутье и прежде подсказывало, что им придется сойтись в поединке. Дон Мигель де Эспиноса своей надменностью и неподвижностью напоминал статую, а вот третий, молодой человек лет двадцати, не скрывалзлобы. Дон Эстебан. Питер помнил об юноше, когда-то поклявшимся отомстить за смерть отца, но надеялся, что обойдется без его присутствия. Не обошлось – и это сильно осложняло ситуацию. Ну да так тому и быть.

Арабелла смотрела на идущего к ним неторопливой легкой походкой темноволосого человека в белой рубашке и узких черных штанах. И по мере того как он приближался, яркие камешки воспоминаний начинали складываться в разноцветную мозаику. Прошлое открывалось ей, и это было настолько ошеломляюще... и чудесно, что она больше ни о чем не думала.

Негромко вскрикнув, она вскочила на ноги. Де Эспиноса вышел из своей мраморной неподвижности и оглянулся на пленницу. Он нахмурился и, указывая на нее рукой, что-то тихо сказал стоящему рядом Тени. Тот кивнул и сделал шаг в сторону Арабеллы. Однако приказ запоздал, люди дона Мигеля, не ожидавшие ничего подобного, также не успели задержать молодую женщину – не чувствуя под собой ног, она уже бежала к самому дорогому для нее человеку. Тогда Тень быстрым движением выхватил из-за пояса пистолет и взвел курок, целясь в нее.

Де Эспиноса был настолько поглощен видом Питера Блада, побежденного, сдающегося ему, что совсем позабыл о пленнице. Крик Арабеллы вернул его в реальность.

– Придержи ее, – приказал он Тени.

Не успел генуэзец сделать и пары шагов, как Арабелла бросилась к Бладу, нарушая тем самым все планы дона Мигеля, и тот выругался сквозь зубы. В руке Тени неведомо как появился пистолет. Дон Мигель похолодел. Не задумываясь, даже не вполне осознавая своего действия, он метнулся к наемнику и с силой ударил его по руке.

– Я не сказал – убей ее! – в ярости прошипел он.

Мысль о том, что Арабелла могла бы быть уже мертва, приводила его в содрогание.

Питер заметил, что Тень навел пистолет на Арабеллу, и прыгнул вперед, протягивая руку, в попытке оттолкнуть ее, и с ужасом понимая, что не успеет. К его изумлению, вмешался де Эспиноса, выбив пистолет у генуэзца. А в следующий миг нежные руки жены обвились вокруг его шеи, и он наконец-то смог прижать ее к себе. Его сердце готово было разорваться от тоски и нежности.

– Ты... это ты... Питер... ты пришел, – как в бреду, шептала она.