Блад поднялся, обошел стол и склонился над Арабеллой, обнимая ее за плечи.

– А для меня важно, чтобы ты была рядом со мной, мое сокровище.

– Я знаю, Питер. Поверь, это моя сбывшаяся мечта – быть рядом с тобой. – Арабелла закрыла глаза и улыбнулась, затем тихо, но твердо проговорила: – Но я должна ехать.

– Так значит, все уже решено?

Арабелла промолчала.

Блад ощутил закипающий гнев. За несколько месяцев, прошедших после свадьбы, он успел достаточно изучить жену и понимал, что ему не удастся заставить ее переменить решение. Но, черт возьми, он был готов запереть ее, если бы не понимал полную бесполезность подобных действий. Выпрямившись, он тяжело вздохнул и сухо сказал:

– Поезжай.

Заложница

Арабелла бездумно смотрела в сине-зеленые волны, стоя на шкафуте величественного «Санто-Доминго», который принадлежал ее странному спасителю. Дон Мигель де Эспиноса — так он изволил представиться ей...

– Вам уже лучше, миссис Блад?

Услышав резкий голос дона Мигеля, она обернулась и учтиво ответила:

– Гораздо лучше. У вас прекрасный врач, дон Мигель.

– К вам вернулись еще какие-либо воспоминания?

– О том, что было до моего путешествия – нет. Я хорошо помню детство, менее четко – как жила с дядей на Барбадосе. Но Ямайка? И как я оказалась на том корабле? Вы утверждаете, что мы знакомы, более того, чтомой супруг – губернатор Ямайки. Увы, здесь мне нечего вам сказать.

Де Эспиноса, сдвинув черные брови, пытливо вглядывался в ее лицо. Арабелла отвечала ему спокойным, ясным взглядом.

– Так значит, ничего из того, что произошло за последний год? И это еще по меньшей мере.

Арабелла покачала головой. Когда она очнулась во второй раз, уже на «Санто-Доминго», над ней склонялся немолодой мужчина с живыми темными глазами. Это был врач, сеньор Рамиро. Кроме него в каюте присутствовал дон Мигель де Эспиноса. Он не поверил, что Арабелла не узнает его. Однако сеньор Рамиро сказал на вполне сносном английском, что слышал о подобных случаях, и иногда память внезапно возвращается к человеку, Господь милостив. Дон Мигель едко заметил, что милость господня не распространяется на еретиков, и покинул каюту.

Прошли почти две недели. В первые дни, выплывая из полузабытья, Арабелла еще несколько раз видела стоящего рядом с ее изголовьем дона Мигеля в его неизменном черном с серебром камзоле и вздрагивала неизвестно почему. Немного оправившись, она не оставляла попыток мысленно восстановить утраченную часть своей жизни. Но все было напрасно. Призрачные образы из снов таяли за миг до ее пробуждения.

Хоть де Эспиноса и заявил, что она его пленница, обращались с ней хорошо. Сам он, убедившись, что Арабелла вне опасности, казалось, потерял к ней интерес. Вплоть до сегодняшнего дня, когда она впервые вышла из отведенной ей каюты. Именно сегодня врач сказал, что ей предоставлена полная свобода передвижений – насколько это было возможно на военном корабле. То, что корабль военный, она поняла, едва ступив на палубу. Откуда-то она знала это.

Арабелла посмотрела в мрачные глаза испанца и спросила:

– Могу ли я узнать, как вы намерены поступить со мной?

Дон Мигель молчал, о чем-то размышляя.

...Увидев налетевший на рифы бриг, он принял решение отправить на корабль две шлюпки ипод воздействием внезапного порываприсоединился к матросам. Теперь он был уверен, что это наитие было ниспослало ему свыше.

Изумлению де Эспиносы не было предела, когда он обнаружил на бриге мисс Бишоп, – ту самую самоуверенную еретичку-англичанку, которую в сентябре прошлого года он имел сомнительное удовольствие подобрать с потопленного им же английского фрегата. Вернее – миссис Блад. Да, у него были сведения о головокружительном взлете в жизни Питера Блада, включая женитьбу на племяннице прежнего губернатора Ямайки.

И вот Арабелла Блад здесь, в его власти. Неужели небо услышало его страстные молитвы и дает ему шанс поквитаться? Возможно, это и к лучшему, что из памяти женщины стерлись события последних лет. Теперь месть Питеру Бладу будет особенно изощренной.

– Вы напишете мужу, – отрывисто проговорил он и усмехнулся: – Полагаю, ему знаком ваш почерк. Так он убедится, что вы живы и находитесь в моих руках. Все остальное вас пока не касается.

– Как я могу быть уверена, что вы сказали мне правду и я действительно замужем за этим человеком?

– Миссис Блад, вам придется поверить мне. Да и подумайте сами, к чему мне вводить вас в заблуждение?

– А если я откажусь? – строптиво вскинула голову Арабелла.

Дон Мигель расхохотался, и у нее озноб пробежал по спине.

– Потеряв память, вы сохранили всю свою дерзость. И что же дальше? Дорогая миссис Блад, скажите, что или кто в этом случае помешает мне бросить вас обратно в море или отдать моим матросам?

Сердце Арабеллы сжалось: слова испанца отнюдь не были пустой угрозой. Но вместе с тем в ней будто пробудилась внутренняя сила, не позволяющая смиренно склониться перед ним.

– Кто знает, может быть, смерть в морских волнах – это благо по сравнению с тем, во что вы меня впутываете!

Дон Мигель подскочил к Арабелле и схватил ее за руку.

– Смерть смерти рознь, миссис Блад! И в вашем случае она может оказаться весьма... неприглядной, – злобно прошипел он.

– Пусть так, – она продолжала смело глядеть ему в глаза. – Но в этом случае и вы не достигнете желаемого. Дон Мигель, вы причиняете мне боль, пожалуйста, отпустите мою руку.

Удивленный ее спокойным тоном, де Эспиноса разжал пальцы и усмехнулся:

– Да, все те же упрямство и гордыня, все как и прежде... мисс Бишоп. Позвольте называть вас так, раз уж вы отказываетесь вспоминать своего супруга.

«Мисс Бишоп? Я этого не говорила... Так значит, он на самом деле знает меня!» – растерянно подумала Арабелла.

Де Эспиноса отступил на шаг и скрестил руки на груди. В первое время он заходил справиться об Арабелле у Рамиро. Его беспокоило, выживет ли пленница и не лишилась ли она вместе с памятью и рассудка. Он подолгу смотрел на белое лицо молодой женщины, такое же белое, как и полотно, которым была перевязана ее голова. На «Милагросе» Арабелла поразила его своим самообладанием, а теперь была такой беспомощной, уязвимой – и это будоражило его. Он не ожидал, что едва поднявшись на ноги, она отважится противостоять ему. Да, силы духа ей не занимать, и де Эспиноса изменил тактику.

– Вы достойный противник, мисс Бишоп, – продолжал усмехаться он. – Не сверкайте так грозно глазами. Я не понимаю, почему вы упрямитесь? Надеюсь, вы знаете, что за вас может быть внесен выкуп? Разве вы предпочитаете мое общество возвращению домой? Помните вы или нет, но есть же у вас дом и родные вам люди?

– Хорошо. Я напишу моему дяде.

Это совсем не отвечало планам дона Мигеля, но он произнес с напускным безразличием:

– Конечно, вы можете сделать это. Но, насколько мне известно, ваш муж сменил губернатора Бишопа на его посту. Куда же направить это письмо? Остался ли ваш дядя на Ямайке или вернулся на Барбадос? Кроме того, разве не муж должен заботиться о своей жене?

– Но откуда вам столько известно про меня, при каких обстоятельствах мы встречались?! – Арабелла почувствовала, как на нее накатывает слабость, и оперлась на планшир.

– Вы утомлены, а я должен вернуться к своим делам, – помолчав, сказал дон Мигель. – Позже вы напишите им обоим, или, если вы категорически не хотите писать мужу, одному лишь дяде. Но только то, что я вам скажу. Условия внесения выкупа оговорю я сам. Об остальном мы побеседуем в следующий раз. Видите остров у нас прямо по курсу? Это Эспаньола. К вечеру «Санто-Доминго» бросит якорь на рейде Ла-Романы. Дрянной городишко, но там я найду человека, с которым смогу переслать письма по назначению.