Кайл наблюдал, как она хромает к двери, ведущей на четвертый этаж.

— Тебе сейчас нельзя двигаться.

— Возвращайся к работе, Кайл.

— На сегодня я уже все закончил. Как ты собираешься нажимать на педали газа и тормоза? Давай я отвезу тебя туда, куда нужно.

Он хотел воспользоваться шансом и возместить ей ущерб.

Виктория побледнела.

— Нет, — ответила она, ее голос надломился. — Честное слово, я в полном порядке.

Они вошли в наполовину заполненный людьми лифт.

Глядя прямо перед собой, Виктория спросила:

— Разве твоя собака не должна носить жилет с маркировкой или что-то в этом роде, чтобы выглядеть более...

— Жилеты носят служебные собаки, — объяснил Кайл. — А она... — Он погладил Тори по голове. — Она предназначена для терапии. Ее следует гладить и обнимать, а жилет будет только мешать.

Когда двери лифта открылись, Кайл и Тори последовали за Викторией. Кайл заметил, что пока она ковыляла через вестибюль, то ни с кем не поздоровалась и никто из встреченных ею людей с ней не заговорил.

На парковке молодая женщина подошла к старой черной «тойоте-камри», которая была очень похожа на автомобиль, подаренный Виктории ее тетей Ливи за несколько недель до того, как он вынужден был уехать из города.

Кайл в последний раз попытался отговорить ее сесть за руль:

— Кто такой Джейк и почему он настолько важен для тебя, что ради него ты намерена рисковать жизнью, только бы не опоздать к нему? И почему ты не позволяешь мне тебя подвезти?

Глава 2

«Господи, вот я и дождалась вопроса, который боялась услышать», — подумала Виктория.

Она швырнула портфель на заднее сиденье своей машины, захлопнула дверцу, мысленно сосчитала до пяти и повернулась к Кайлу. Она говорила медленно, стараясь сохранять спокойствие:

— Кто такой Джейк — не твое дело. Тебя не должна волновать моя жизнь, и я заранее благодарна тебе за то, что ты будешь держаться от меня подальше то короткое время, которое проведешь в Мадрин-Фоллс.

— Нравится это тебе или не нравится, но большинство моих пациентов лежат в твоем отделении, а моя программа терапии с собакой одобрена, поэтому я планирую проводить в госпитале полный рабочий день. — Кайл повернулся к Виктории и посмотрел на нее с вызовом. — В следующий раз я уеду из города только по собственному желанию.

— О терапии с собакой ты говоришь так, будто программа окончательно утверждена. Но это не совсем так. Тебе предоставили испытательный срок. Голоса руководства отделения разделились: три — за и четыре — против. Я, например, против подобных экспериментов.

Против терапии с собакой возражала и ее начальница — администратор среднего медперсонала. Пожилая дама собиралась уйти на пенсию, и Виктория мечтала занять ее место.

— У тебя четыре недели, чтобы изменить свое мнение. — Кайл погладил собаку по голове, сохраняя хладнокровие.

— Ты можешь рекламировать себя и собаку сколько захочешь. Но результаты лечения и сроки пребывания пациентов в госпитале — вот что самое главное.

— О, мы с ней такие молодцы, дорогая, — уверенно заявил Кайл.

— Не называй меня так.

— Пошли, Тори, — приказал он, готовясь уйти. Собака пошла за ним следом.

Оскорбленная Виктория судорожно глотнула воздух:

— Ты назвал собаку в честь меня?

Кайл посмотрел на нее через плечо:

— Когда я начал с ней работать, она была ужасной упрямицей, чем напоминала девушку, которую я когда-то знал.

Виктория поборола желание закричать. Общение с Кайлом Карлински станет настоящим испытанием для ее самоконтроля. И еще ей следует сохранить свою тайну. По крайней мере до того момента, когда она решит, нужно ли информировать Джейка о том, что его отец, которого она обещала разыскать по достижении сыном шестнадцати лет, вернулся в город на восемь лет раньше запланированного срока.

С особой осторожностью, стараясь не травмировать пульсирующую от боли ногу, Виктория уселась на холодное кожаное сиденье автомобиля.

Никто не сомневается, что Джейк придет в восторг, когда наконец встретится с мужчиной, чья фотография стоит на его прикроватной тумбочке. Он заслужил право познакомиться со своим отцом. Но это должно произойти в определенное время. Возможно, сейчас, пока мальчик такой юный и впечатлительный, не самое лучшее время для знакомства с Кайлом. Кроме того, Виктория должна выяснить, где все это время находился Кайл, почему он вернулся, и правильно оценить его реакцию на сообщение о сыне, чтобы не рисковать спокойствием Джейка.

Хотя поездка в школу оказалось несколько сложнее, чем она ожидала, Виктории удалось избежать каких-либо серьезных проблем. К счастью, два пешехода на перекрестке вовремя ее увидели и отскочили в сторону.

Как только она вышла из машины и оперлась правой ступней о землю, чтобы сохранить равновесие, лодыжку пронзила боль, по силе сравнимая с родовыми схватками. Виктория оглядела расстояние от места парковки до дверей школы. Пройти предстояло всего около двадцати или тридцати футов, но женщине показалось, будто ей придется пересечь футбольное поле.

Она и так опоздала на одиннадцать минут. Изо всех сил стиснув зубы, Виктория, хромая, побрела к школе. Когда она была уже на полпути, из здания вышел Джейк, натягивая шапку, и, не глядя на мать, направился прямиком к машине.

Учительница группы продленного дня, миссис Смит, вышла за ним следом.

У Виктории похолодело в груди.

— Я занималась пациентом, который едва не задохнулся. Потом я повредила ногу, потому что очень торопилась, — пустилась она в объяснения.

— У вас то одно, то другое, — злобно ответила учительница. — Знаете, мне тоже нужно идти домой после работы.

— Извините.

— Не извиняйтесь, — бросила миссис Смит, проходя мимо Виктории и не глядя на нее. — Лучше не опаздывайте.

Виктория решила, что в следующий раз обязательно приедет вовремя. Забравшись в машину, она увидела на заднем сиденье любимого сына, который дулся на нее. Джейк. Самое дорогое, что у нее есть в этом мире.

— Я люблю тебя, — произнесла она. Мальчик продолжал смотреть в окно. — Извини, что опоздала. — Виктория завела машину и включила любимую радиостанцию сына.

Джейк резко подался вперед и выключил радио. В салоне автомобиля воцарилась напряженная тишина, был слышен только шум теплого воздуха, поступающего из вентиляционных отверстий.

Виктория посмотрела на Джейка в зеркало заднего вида:

— Пристегнись.

Он проигнорировал просьбу матери.

— Джейк, я уже извинилась. Ты понимаешь, почему мама должна так много работать?

Мальчик молчал.

Да, ей предстоит нелегкий вечер.

— Я разговариваю с тобой, Джейк Форли. Мы никуда не поедем, пока ты не ответишь на мой вопрос.

— Потому что нам неоткуда ждать помощи, — сказал он, глядя в окно. — А тебе нужны деньги, чтобы оплачивать счета и отправить меня в хороший колледж.

— И еще потому, что весной ты сможешь играть в бейсбол.

Джейк вскинул голову и округлил глаза.

— Правда? — он снова стремительно подался вперед. — Ты разрешишь мне играть?

Ее заявление было спонтанным — только бы утешить сына, — и она понимала, что, возможно, еще пожалеет о своих словах.

— Да. И тебе понадобится форма для игры в бейсбол, бита, перчатка и ботинки.

— Клитсы, мам. — Мальчик округлил глаза, ужасаясь ее невежеству. — Игроки в бейсбол носят клитсы.

— После ужина мы поищем все это в Интернете. Согласен?

— Согласен! Спасибо, мама! — Джейк наклонился и поцеловал ее в щеку. — Я тоже тебя люблю.

— Я знаю, — ответила Виктория, думая о том, что она никогда не устанет слышать признания сына в любви.

Следующим утром пострадавшая лодыжка Виктории приобрела пурпурный цвет. Сидя в кабинете, молодая женщина держала ногу на куче сложенных полотенец, лежащих на перевернутой мусорной корзине. Ее шея затекла, а правое колено распухло и было почти вдвое толще левого. У Виктории было такое чувство, что ее колотили одной из нескольких десятков бейсбольных бит, которые она отыскала в Интернете накануне вечером. Ей пришлось узнать, что бейсбольные биты имеют определенные размеры, делаются из дерева, алюминия или композиционных материалов. Выбор подходящей «дубинки» для игры оказался намного сложнее решения биохимического уравнения. И еще Виктория выяснила, что бейсбольные клитсы — это обычные кроссовки с резиновыми шипами, увеличивающими силу сцепления стопы с покрытием поля.