Моя сестра становится назойливой.

– Пока нет. Скажу.

Я даю указание Робертсу и экономке, миссис Уильямс, нанять лакеев и служанок. Я даже не знаю, возьмет ли Шарлотта с собой собственную горничную. Я уже чувствую, что увязаю в домашнем хозяйстве, и не могу дождаться, когда оставлю этот дом. В следующий раз я войду в него в день свадьбы.

Глава 4

Мисс Шарлотта Хейден

– Вы так снисходительны, – драматическим тоном объявила моя мама. – Мы так польщены, миссис Шиллингтон.

Миссис Шиллингтон, одетая по последней моде и в высшей степени элегантно, улыбнулась. Я подозреваю, что она заехала к нам не по собственной воле. Ее взгляд прошелся по комнате, и брови чуть изогнулись, делая ее смехотворно похожей на брата. Не думаю, что выражение ее лица передает восхищение нашим вкусом в обстановке.

– Я всегда считала, что моя Шарлотта чудесная девочка, – с пафосом продолжает мама, произнося каждое слово с большой буквы. – Правильные черты лица! А кожа... ее считают самой красивой девушкой в графстве!

Какой набор лжи! Не думаю, что миссис Шиллингтон верит этим россказням, но она сохраняет самообладание.

– Я верну Шарлотту в целости и сохранности через пару часов, – говорит она. – Умоляю, не беспокойтесь, мэм.

Мама, которая, я знаю, хотела составить нам компанию и развлекать потоком пафосной чепухи, на миг сбита с толку. А я в полном восторге от ловкости миссис Шиллингтон. Одно ее веко чуть подрагивает в легком намеке на подмигивание, или мне это кажется?

И вот, немного смущенная, я отправляюсь к модистке в элегантном экипаже миссис Шиллингтон. Сестра Шада элегантна, молчалива, холодна. Какая я дурочка, что решила, будто она может стать мне союзником! Но кто-то из нас должен сделать над собой усилие и нарушить тишину.

– Миссис Шиллингтон, я не собиралась этого делать.

– Поехать по магазинам? – Она поднимает восхитительные дуги бровей.

– Выходить замуж за лорда Шаддерли.

– Ах это. – Она немного хмурится. – Не думайте об этом, Шарлотта. Ему пора жениться.

Пока я обдумывала, что она соизволила обратиться ко мне по имени, но не предложила мне поступать так же, и, значит, я просто подходящий материал для брачного долга Шада перед семьей, мы остановились у маленького дома с вывеской, объявляющей, что это заведение мадам Белльвуар. Мы не на Бонд-стрит и не на какой-нибудь другой улице с модными магазинами, тут более скромный район, напротив свечная лавочка, на тротуаре двое детей играют с собакой.

Мы выходим из кареты, и молодая женщина выбегает из магазина приветствовать нас почтительным реверансом, другая открывает дверь. Звонит колокольчик. Женщина – видно, это и есть модистка мадам Белльвуар, – несколько старше миссис Шиллингтон и очень просто одетая, встречает нас на пороге и провожает в дом.

– Так это она? – спрашивает модистка у миссис Шиллингтон.

Я ужасно устала от того, что люди говорят обо мне так, будто меня нет рядом.

– Она – это я, – говорю я, чувствуя, что это звучит так же зло, как и безграмотно. Я не в лучшем настроении.

Обе не обращают на меня внимания. Мадам Белльвуар обходит меня кругом, словно тюк товара.

– Неплохо, – говорит она, обращаясь к миссис Шиллингтон. – Неплохо. Платье... О Боже, – договаривает она по-французски.

Я хочу возразить, что платье стоит кучу денег и по крайней мере я не одета как... Я не знаю, как одета мадам Белльвуар, только вы сразу замечаете эту женщину, ее рост и осанку. Точно так же миссис Шиллингтон – образец рафинированной элегантности, хотя я затрудняюсь точно описать ее туалет.

– И вы, мадемуазель, – наконец модистка обращается непосредственно ко мне, – собираетесь выйти замуж? Сколько вам лет?

– Двадцать три. – Какое это имеет отношение к моему платью?

Мадам и миссис Шиллингтон заводят по-французски серьезную беседу о лошадях, и я задумываюсь, не сошли ли они обе с ума, или всему причиной мои познания во французском языке? Когда мадам вынимает шпильки из моей прически, я понимаю, что они говорили о моих волосах – слова на французском так похожи, разница в одной букве, – о том, что их надо подрезать.

– Ни в коем случае! Нет!

– Конечно, да, мадемуазель. – Мадам подзывает помощницу с простыней и ножницами. – Вы будете очень элегантны. Это крик моды. Когда ваши волосы подрежут, поговорим о свадебном платье. Вашему мужу, милорду, понравятся короткие волосы, поскольку вы будете похожи на мальчика, а все англичане...

– Только не мой брат, – перебивает миссис Шиллингтон.

Меня сажают на табурет и повязывают вокруг шеи простыню. Щелкают ножницы, мои локоны летят на пол. Я просто в ужасе.

– Истинная элегантность в форме головы, именно это создает моду, – говорит мадам, и они с миссис Шиллингтон удовлетворенно кивают. Помощница мечется вокруг меня, наклоняет мою голову то в одну, то в другую сторону, с хмурым видом дергая и подравнивая волосы. Тем временем миссис Шиллингтон с бокалом вина (как я ей завидую!) просматривает модные картинки и образцы тканей. У меня такое чувство, что о фасоне и цвете платья я могу высказаться так же мало, как о стиле прически.

Мадам выложила на стойку тусклую бледно-зеленую ткань и бросила сверху золотую ленту. Мадам Белльвуар и миссис Шиллингтон смотрят на ткань и отделку, потом на меня, и обе качают головами. Мадам убирает золотую ленту и заменяет ее узкой серебряной. Обе кивают, так двое мужчин, выкопав яму, отбрасывают лопаты, удовлетворенные хорошо сделанной работой.

– Ненавижу зеленый, – объявляю я, выплюнув волосы изо рта.

На меня не обращают внимания.

Щелканье ножниц вокруг моей головы прекращается. Встав передо мной, помощница мадам присматривается к моей голове и ерошит волосы.

– Так! – Мадам Белльвуар набрасывает ткань мне на плечо, бледный шелк скользит по моему лифу и каскадом ложится у ног.

Ее помощница подает зеркало. Я вижу свое отражение, и у меня останавливается дыхание.

Мэрианн – она все-таки просила меня называть ее по имени – отказывается входить в наш дом, когда я возвращаюсь домой. Оказывается, кто-то из ее детей немного нездоров и она торопится к ним. Мы говорили очень мало, но я чувствую, что она союзник, возможно, друг. Я испытываю к ней более теплые чувства, чем к будущему мужу, которого, как я теперь понимаю, не увижу до нашей свадьбы.

Войдя в дом, я не позволяю лакею взять мою шляпу и с покрытой головой вхожу в гостиную.

К моему большому облегчению, не я сейчас героиня в семейной драме. Эту роль присвоил мой брат Джордж, растянувшийся на кушетке прямо в грязных сапогах – только ему и Генри это позволительно, – а мама рядом с ним причитает и стонет с миской в руке.

– В чем дело, Джордж? – спрашиваю я. Он садится.

– Шад замечательный парень! – Я теперь вижу, что у брата подбит глаз, и сырой бифштекс, с которого кровь капает на галстук, не украшает его внешность. – Он провел со мной несколько раундов у Джексона. Видела бы ты его правый хук! Потрясающий парень, превосходный спортсмен. Быстро двигается, просто черт...

Мать при последнем слове испускает дрожащий вздох.

– Прошу прощения, – продолжает брат. – Я был не слишком увлечен идеей твоего брака с ним, Лотти, считал, что он малость заносчивый... я хочу сказать...

– Ты хочешь сказать, что это с тобой сделал Шад? – пугаюсь я.

– Да, и нанес несколько ударов по ребрам. Думаю, одно сломал, но теперь мне уже лучше.

– Умоляю, ложись, мой дорогой мальчик! – патетично восклицает мама. Поставив миску на маленький стол, она тянется к графину с кордиалом.

– Ты совсем спятил, Джордж?

Брат пожимает плечами, на его лице все та же глупая гордая улыбка.

– С его стороны чертовски благородно пригласить меня на раунд, это все, что я могу сказать. Я с гордостью пожму ему руку и назову братом.

– Но вчера вечером ты хотел его убить.

– Ах это... – Он машет рукой. – Мы теперь лучшие друзья.

– Очень мило. – Я снимаю шляпку, довольная воцарившейся вдруг тишиной. Джордж прекращает свой дурацкий лепет, стеклянный стакан матери со звоном приземляется на столе.