Ну а касательно настоящей борьбы с алкоголизмом — проблема почти метафизическая, лапать ее всуе мы не решаемся.

Мы сейчас не про девушек известного поведения. Если это профессиональное, то это профессия, и называется словом «проституция». Если это любительское, то называется «повышенное либидо». Претензии можно писать в небесную канцелярию, но моральный закон вряд ли сильно возбудится в отсутствии конкретного живого пострадавшего. Ни профессионалы, ни любители не прут напролом против золотого правила этики. «Относись к другому так, как хочешь, чтобы относились к тебе», вот они и относятся.

Ругаться словом на «б» уместнее про другое, имеющее отношение к душе большее, нежели к гениталиям. Это скорее про мальчиков, девочек и седовласых мужей, которым вообще нельзя верить (независимо от их половой жизни или отсутствия оной). Например: «я своему слову хозяин — хочу дал, хочу обратно взял». Или: «кому должен — всем прощаю». Или: «я на тебе обещал жениться? мало ли что я на тебе обещал». Или: «я тебя не обманула, а удивила».

Люди настроения могут искреннее желать, как лучше, но будет получаться, как всегда. Ключевой вопрос, можно ли с человеком договориться? Можно играть хоть в шашки, хоть в хоккей, хоть в пиратов, но главное, по правилам. И один партнер может по правилам, а второй никак. Ты с ним договорился про Фому, а он тебе устраивает Ерему. Если это единичный случай, то это называется форс-мажор. Если это стиль жизни, то особь практикует то самое, о чем речь.

Практиковать можно в бизнесе, в политике, при желании можно и в сексе. Например, врать. «Я пошла в магазин», а сама пошла к любовнику. А если наоборот? «Я пошла к любовнику», а сама по-тихому в магазин? А сказала с целью досадить-раззадорить? В принципе, почти то же самое.

Есть такой популярный вопрос, а чего хорошего она производит, эта биржа? Сетуют, что собираются здоровые мужики и целый день продают и покупают друг другу, например, деньги. И это еще хорошо, если акции или деньги, самые заядлые мужики продают и покупают, извините за выражение, деривативы. А могли бы, сетует наш сетователь, делать полезное: растить сына, садить дерево, строить дом.

Ответим злопыхателям, как есть. Помимо разных штук в экономике, биржа поставляет нам справедливость. Да-да, как это не удивительно. Настоящую. Тут надо оговорить, что настоящая справедливость немилосердна, как удар ломом или вся правда об этой жизни, узнанная за раз.

В обществе масса механизмов перераспределения: от сильных — к слабым, от умных — к глупым, от ответственных — к безответственным, от работающих — к неработающим. Все вместе это называется «социальная справедливость», а вернее было бы обозвать все это «социальным милосердием». Так вот, биржа — это наоборот. Это такое зеленое сукно, куда каждый день вываливается несколько сот миллиардов долларов. Только на них режутся не в блек-джек, а во что-то сложнее бриджа.

Денежки в итоге перетекают. Например, от глупых — к умным. Или от людей со слабой нервной системой к людям с более сильной нервной системой. От неопытных — к опытным. От новичков — к профессионалам. От раздолбаев — к тем, которые не раздолбаи. От паевых фондов, играющих на чужие миллиарды, к частным лицам, играющим на свои миллионы. В итоге все жестоко, но честно. Естественный отбор. Должно же хоть что-то уравновешивать социальное милосердие, черт возьми?

Как сказал один спекулянт, биржа — едва ли последнее место на земле для последних самураев. Если вас там разденут и разуют, то не менее корректно, чем в преферансе. С улыбкой. С радостью. И с полным отсутствием жалости, унижающей истинных джентльменов.

Когда-то это была жизненная трагедия. «Я больше не могу платить по своим обязательствам», видит джентльмен в 19 веке. Пишет предсмертную записку, вынимает револьвер и метит себе в висок. Общество его понимает. Вспомним Великую Депрессию в США. Там после биржевого краха честные инвесторы пачками валились из окон. Общество их по-прежнему понимало. Можно, конечно, собраться с духом и пережить. Но если в окно — тоже дело. Все серьезно, дальше некуда. Банкротство раньше, как и свадьба, было раз в жизни.

Сейчас банкротство — бизнес. «Я признавал себя банкротом два раза», «а я три», «заработал на банкротстве семь миллионов». Нормальная деловая речь. Есть, правда, сочетание слов «преднамеренное банкротство», и это вроде преступление. Но обычно сильный юрист докажет, что все хотели как лучше, и бяка вышла нечаянно.

Правила игры просты: физические лица используют юридические как жонглер цветные шарики. Долги вешаются на «юриков», а «физики» удаляются плодить новые ООО и ОАО. Ладно, если на деньги кидаются другие «юрики». Но рано или поздно по цепочке доходит по «физиков» из плоти и крови. Которые совсем-совсем бедные «физики», то есть без «юриков». Погано дело, зато никто не стреляется. И у бизнесмена, как в компьютерной игрушке, несколько жизней.

Честные люди думают, что правоохранители и организованная преступность противостоят друг другу, как черные и белые фигурки в шахматах. И сразу видно, где кончаются белые ладьи и начинаются черные пешки. Картина ласкает глаз, но это идеализм.

Преступник скорее тот, кто непременно сядет в тюрьму, вот если, например, серийно начильничать или отбирать мобилки у прохожих, то рано или поздно сядешь задуматься о своем жизненном выборе (не факт, что выбор переосмыслится, но время на это будет). «Бандит», как это возникло у нас в 90-е годы, скорее контролирует серые зоны экономики, чем кого-то обижает на улице. Во всем мире к серым зонам относятся проституция, казино, наркотрафик. В РФ серой зоной экономики стала вся экономика целиком, отсюда и популярность этой грубой профессии. Подчас даже непонятно, где кончается официальная силовая структура и начинается неофициальная. И у белого ферзя вполне могут быть деловые отношения с черной ладьей, а некоторые фигурки вообще неясно, какого цвета. Все силовые контролеры немного коллеги, даже если одни сажают других.

Мы не к тому, что дон Корлеоне такой уж хороший. Хорошие люди не имеют привычки к смертоубийству, но давайте представим, что организованная преступность испарится по взмаху волшебной палочки. Тяжко место пусто не бывает. Место организованной преступности займет неорганизованная, а это еще хуже. С доном Корлеоне обыватель еще как-то договорится (да и нужен он мафии, в самом — то деле?). А вот с гопником или бытовым психопатом вряд ли.

Мы вот думаем, что истинный брак это по любви. Между тем, институт брака возникает сильно пораньше, чем институт «по любви». Изначально «по любви» рассматривалось как редкая причуда, а всеобщую моду на это дело ввели романтики в 18–19 веках. До того считалось, что надежнее по расчету, причем родительскому. Влюбленность испарится, и что? Разводиться нельзя, за измену женщину убивают (во многих странах по закону!), мужчину морально осуждают.

«По любви» подразумевает, что можно и развестись, и измена не такой уж грех. Прошла любовь — завяли помидоры, а жить-то надо. Брак уже не такая железяка навечно, как в старом добром 13 веке.

А то, что у нас тут в 21 веке, вообще не брак в понятиях традиционного общества. В Древнем Риме, например, муж мог убить жену и детей без объяснения причин. Вот это настоящий глава семьи, а сейчас что? «Ты же глава семьи — пойди и почини кран»?

Дальше — меньше. Если продолжить тенденции в будущее… Раньше, грубо говоря, люди инвестировались в один актив. Сейчас колеблются. Дальше выяснится, что доверять проще одному, трепаться в телефон со вторым, любовью заниматься с третьим, о любви говорить — с четвертым, детей рожать — с пятым, воспитывать их — с шестым, а наступательно-оборонительный союз заключить с седьмым. Один канет, другие останутся. Отряд заметит потерю бойца, но более-менее переживет. А когда-то все яйца складывали в одну корзину. Некоторым и сейчас еще хочется, по старой памяти.