Как-то, сидя со своим работодателем в кабаке, доказывал ему, что он не понимает какой-то там политической философии, а ему понимая, и я ему сейчас расскажу. Так мало того, что он был работодатель — я еще, в данный конкретный момент, кормился-поился там за его счет… И он, значит, чего-то не понимает. Ну и дурак я. Не к тому, что «раз ты такой умный, чего ты такой бедный?», это нормально — бедный сто раз может быть умнее богатого. Я к тому, что нет такой формы, что благополучатель учит жизни благодавателя… Это некорректно, это не работает. Не с точки зрения даже этики, сколько эстетики, что ли. Не знаю, но это форма, и она рулит содержанием.

Это, наверное, не очень христианский подход, Достоевский бы не ободрил. У него-то как раз самая сцена — придти и порвать рубашку на груди… у филантропа. За правду-то. Ну так не всем же иметь одобрение Достоевского.

Иногда мне кажется, что под словом «любовь» люди договорились понимать некий синтез, не доступный анализу… А иногда мне кажется, что лучше без этих слов — анализ, синтез. Или, тоже иногда кажется, без любви. Всякое мне кажется, вот.

Принято полагать что мораль, это когда «человек нам цель». Вслед за Кантом. Хорошее отношение к людям — это когда они, значит, ценны как цели, сами по себе, и т. п. И любовь тогда — отношение человеку в логике его собственного отношения к себе (давай не что хочешь, а то, чего от тебя ждут).

Но может быть и вполне себе сносный мир, где все люди «средства». Познания, общения, опыта, сексуального удовольствия, много чего еще… Просто отношение к инструменту — разное. Можно его холить, лелеять, «беречь нашу живую силу», можно — бросить гнить в саду под дождем. У разумного человека отношение к средству будет лучше, бережливее, гуманнее, чем у дурака к его «самоценностям», его дурацким объектам чистой любви. Я бы, к примеру, выбрал чисто инструментальное отношение к себе человека со вкусом и пониманием, нежели любовь дурака. И не только я бы, наверное.

Так что «человек человеку средство» — еще не ад. Мягко говоря, не ад. Ад это когда человек человеку бессмыслица и абсурд. Так тоже бывает. Вот сейчас, например, много где именно так.

Классная фраза Грамши: «Пессимизм рассудка, оптимизм воли». Формула тех людей, которыми я бы мог восхищаться… И отсюда же — формула того, кто противен. Наоборот, просто наоборот. «Оптимизм рассудка, пессимизм воли». Быдлоид, искренне полагающий себя рожденным в лучшем из миров, не знающий сомнений, страданий. В амбициях не идущий дальше покупки новых штанов.

Из жанра забавной антропологии, типы людей: рожденные слишком рано, слишком поздно и слишком вовремя. И еще один тип, которому совершенно по хрену, когда родиться. Четыре получается типа. Про все это, будь желание, можно написать книгу страниц на 700. Можно беллетристику, можно публицистику, можно теорию под научный стиль. Не самая, наверное, умная вышла бы книга… и не самая, впрочем, глупая.

Любовь к дуракам раздражает более самих дураков… Дурак, которого не любят, не ценят — грустен или смешон. Мы таких вообще любим, если их как-то явственно не любит весь мир. Не знаю, правда, кого тут разумею под «мы». Довольно дурацки с моей стороны, наверное. Ну хорошо, скажем, «я». Мне не любы любимые дураки. Это не зависть — мне ничего не нужно от людей, которым они симпатичны, мне не нужно даже их нелюбви, это не референтная группа, вообще никак… Это отношение не к дурости к квадрате или кубе, но некое отношение к ее квинтэссенции, может быть.

Можно заниматься некой рутинной работой. Постоянной, не меняющейся с годами. Не меняющей тебя самого. Всякий быт… мытье посуды, протирание пыли.

Можно делать работу второго порядка — ставящее тебя в состояние, когда ты кристаллизуешь опыт, умираешь и воскресаешь.

Можно вывести некое соотношение между временем второго и первого.

На разных жизненных путях — предполагаемое количество «работы второго порядка» разное. Работы, которая переключает тебя.

Но можно взять еще и третью степень. Работа третьего типа, переключающая тебя с одних переключающих путей на иные переключающие пути.

Работа номер 1 видна сразу. Чем отличается работа номер 2 от работы номер 3 — сразу, полагаю, не очевидно. Но если сильно захотеть, можно формализовать различение. Забить в теорию. Выстроить вкруг того какие-то практики. На фиг тратиться на первое, и даже на второе — когда есть третье? Второе все равно случится как неизбежность, если максимум усилий-времени займет третье.

«Кто воспитает воспитателей?» Тот, кто расскажет им, как переключают переключатели. Ибо первичные переключатели сами воспитатели, если они хоть на что-то годны, понимают и сами.

Можно назвать это мета-переключалкой. Можно — «управлением сценариями», «переключением системы переключений». Много всяких хороших слов.

Не дословно, но по смыслу, из Ф. В. Ницше: «О вы, именующие себя любителями истины и познания, любителями лишь их и любой ценой! Довелось ли вам уже совершить воровство и убийство — чтобы узнать, каково на душе у вора и убийцы?».

А действительно, брал ли кто на себя чего-нибудь «тяжкое» — из сугубо когнитивного интереса? Родиона Раскольникова не предлагать: во-первых, там другая мотивация, он не экспериментатор, он верующий, просто его вера меняется, во-вторых, его просто не было.

Интересны именно живые персонажи. Кто они были? Что совершили? И как? А дальше?

Я, признаюсь, некие грехи брал (правда, то были не уголовные преступления, так что шибко бахвалиться вроде и нечем), сугубо по когнитиву. Во мне действительно не много живых страстей, еще менее добродетелей, если иногда все-таки присутствует любопытство — пусть уж будет главная страсть. Все равно из других, будь то добродетели или пороки, ничего особенного во мне не выйдет. Слабоват. Так что назначается любознатство. И тогда уж любой ценой.

«Не могу читать курс лекций, пока не воображу, что я сам все это и придумал, и не пойму, как именно…». Совершенно правильно, да. Только вспоминается фраза Мамардашвили о Достоевском — «ему одной жизни не хватило, чтобы понять». То есть часто бывает, что одной человеческой жизни — ну как-то мало. 2 лет не хватит, чтобы честно подготовиться к курсу лекций, а 200, к сожалению, не дают.

Вот девушка, достаточно сильная, чтобы ломать на себя любой контекст, разговор, заделье… О чем бы не говорили, разговор всегда о ней. И достаточно слабая, чтобы жутко зависеть от мнения о себе. «А что он обо мне подумал?» И жуткая авторитарность при том. Казалось бы, гремучая смесь, чтобы быть несчастной… Но большую часть времени она в ровном расположении духа, неплохом настроении… То есть смесь все равно гремучая, с нее гремит и гремучит, но не обязательно ей. У меня же все — ровно наоборот. Не тяну на себя, но плевать на всех. Кому-то это тоже кажется гремучей смесью. Наверное.

Велосипедисту, чтобы сохранить равновесие, надо обязательно ехать. Стоя он упадет. Завидую людям, выстроившим себя так же. Хотя… что тут строить-то? Казалось бы — имманентный закон живого: в покое нет равновесия. Надо просто ему, закону, отдаться. Видимо, заковыка в том, что отдаться правильно — тоже наука.

Можно долго пытаться совместить на своей шкуре понятия «делать дело» и «делать деньги». Это тяжко. Можно уверить себя, что это синонимы, но это немного подло. Можно уверить себя, что достаточно одного из двух, но это немного глупо. Видимо, самое разумное — разделить это цели. И реализовывать каждую по отдельности, удивляясь, ежели оно совмещается. Называется — расчленяй и властвуй.