Тот выдернул из кобуры револьвер, но Пиндар оказался быстрее, прыгнув ему прямо на грудь. Игорь отскочил в сторону, потерял равновесие и покатился вниз по склону.

Пиндар победно хрюкнул и приготовился добить его в третьем, как положено, роковом прыжке. Помешал Гера — выхватив ПМ, он всадил в поросенка три безотказных пули. Пиндар притормозил, но даже не покачнулся. Игорь, не поднимаясь на ноги, выстрелил с земли. Пуля ударилась в левый бок, но заметного ущерба не причинила.

Пиндар радостно завизжал:

— Не знали, муромцы, про мою броневую шкуру?

— Целься в глаз! — крикнул Игорь.

Гера прицелился и нажал на курок. Пуля, минуя Пиндара, полетела куда-то в лес. Следующая поспешила ей вслед.

Поросенок повернул и вразвалочку пошел на него.

— Стреляй, Герка! — крикнул Игорь. — Ближний бой — это кранты.

Пиндар встал на расстоянии метра.

— Ты лучше горло сразу подставь, — сказал он. — Все равно доберусь, только больнее будет.

Гера, поймав в прицел левый глаз, пальнул с криком: «Еб твою, Богоматерь!»

Пуля оказалось удачнее прежних — Пиндару покарябало ухо. Поросенок зарычал и напряг мускулы перед прыжком… В зад ему ударил булыжник, посланный Игорем.

Пиндар обернулся — и этого хватило, чтоб майор тренированно прошиб ему правый глаз. Пуля с удовольствием вошла в мозг, творя из него полумертвую мешанину. Пиндар захрипел, но сумел поднять себя на прыжок. Игорь, не успев вовремя увернуться, рухнул под тушей полумертвой свиньи.

Грохнул ПМ — это Гера в упор отстрелил Пиндару его симпатичный хвостик.

— Таши его от меня! — крикнул Игорь.

Пиндар был ни жив, ни мертв — он не мог говорить и думать, но клыки тянулись к чужому горлу.

Гера навалился сзади, оттягивая Пиндара прочь за задние лапы. Игорь бился под жесткой тушей, спасая горло. Клыки царапали ему пальцы, рвали кожу на шее и на щеке…

Вдвоем они скинули Пиндара на желтые листья.

— Дохлый, — сказал Игорь.

Поросенок дернулся напоследок, норовя цапнуть его за пятку. Майор брезгливо пнул его в рыло, и на этом все стихло.

— Вот теперь наливай, — сказал он.

— Ага, — согласился Гера.

Вечерело.

Гера и Игорем сидели в подвальной комнате напротив компьютера.

— А еще, — сказал Игорь, закусывая грибочком, — хочу рассказать тебе одну штуку. Что ты знаешь про путч 1993 года?

— Это который в Москве?

— Он самый.

— То же, что и все, — сказал Гера. — Ну собрались, ну постреляли. Танки ввели. Парламент разнесли в клочья. Одним словом, демократия победила.

— Тогда ты не знаешь самого главного. Значит, с одной стороны — Боря Ельцин и реформаторы, с другой — чечен Хасбулатов и депутаты. Генерал Руцкой — за чечена и депутатов. Народ — хрен знает, за кого народ. Но армия вроде за президента… Хотя и не сразу. За этих самых — боевики. Со свастикой, деревянными автоматами и одной гранатой на четверых. Мы, как всегда, в тени, и поддерживаем порядок.

— Чего ты мне травишь? Это все знают.

— Про нас никто не знает, — обиженно сказал Игорь. — Значит, такая ситуация: боевики ломанулись, взяли мэрию, еще что-то взяли. На подступах к телецентру. В окружении президента — жуткий шухер. Там же трусы все, каких свет ни видывал. Они думают, что режиму конец, и скоро их потащат на фонари. Самое главное ведь неясно: за кого армия? Стоит третье октября, боевики шарятся, где хотят. Все ожидают штурма Кремля. Это только ведь потом выяснилось про деревянные автоматы, одну гранату на четверых, бездарное руководство… Руцкой — бездарь, это я тебе как военный могу сказать.

— Почему? — спросил Гера.

— Потому что бестолково делал переворот, — сказал Игорь. — Ты бы сделал его чуть лучше. Я — намного лучше. А они — полные кретины. Во-первых, не то штурмовали. Во-вторых, не так. В-третьих, забыли про народ, а это главное. В девяносто первом про народ не забыли, и Белый дом устоял. В девяносто третьем забыли, и Белый дом расстреляли к хренам собачьим. В-четвертых, плохо вооружились. В-пятых, взяли не тех союзников. В-шестых, начали переворот военными средствами, и лоханулись как дураки. В-седьмых… Да что говорить: наши трутни из аналитического отдела насчитали сорок ошибок.

— А вы сами-то за кого?

— Мы ни за кого, — строго сказал Игорь. — Мы, как нам велено, за порядок. Так вот, кончается воскресенье: в Кремле шухерятся, в Белом доме открыли шампанское. Почему шухерятся? Информации в ноль, все сидят на нервах и старых фобиях. Ну ты знаешь: красный террор, коричневая чума, так далее. Общее мнение — страна проиграна, история повернулась вспять. На армию никто не надеется, прошел слух: армия поддержала восстание. Но делать что-то надо, и тогда одна сука идет к Борису Николаевичу… Очень известная сука, могу тебе сказать. Если я скажу фамилию, ты ее вспомнишь. Но я тебе, Гер, фамилию не скажу…

— А почему она сука?

— Слушай дальше, — предложил Игорь. — Этот человек пришел к президенту и предложил ему охеренный способ. Тебе сейчас станет дурно.

— Да ты говори, — усмехнулся Гера.

— Он предложил начать третью мировую войну. Самую настоящую, но с предрешенным финалом. Конкретно — нанести три ядерных удара по территории США. Видишь ли, система ядерной безопасности США носит автоматизированный характер. Если нанесены три атомных удара, президент уже ничего не решает. И министр обороны не решает. Все решает голая автоматика. Я не знаю, зачем американцы так сделали, но это факт. Короче, вся ядерная мощь США бьет по территории агрессора. Это атака, которую на современном уровне невозможно блокировать. Сука, пришедшая к президенту, это знала. Иными словами, она предложила стереть Россию с карты планеты.

— И себя тоже?

— Нет, он полагал, что уцелеет одна Москва. Это единственный город с системой ПВО, способной отбить ядерную атаку. Остальные погибают — Москва живет. На самом деле, конечно, гибнет и Москва — в евразийской хиросиме выживших не бывает. Да там не только Россию гибнет, там всем конец, кроме полярников в Антарктиде… Но этот человек считал, что он и его семья уцелеют. Он пытался доказать, что уцелеет и президент.

— Но зачем?

— Он считал, что по-другому человечество не расстанется с коммунизмом. И ради того, чтобы это выжечь, допустимо пожертвовать одной сверх-державой. Но это — идеальная сторона… Я же говорю: он чуял, что после переворота его место на фонаре. А в том, что переворот совершен, ребята не сомневались. Это страшный вариант, но для них, как ни странно, это был вариант спасения. Они спасали жизнь и одновременно становились героями — в своих глазах, разумеется.

— Они, по-моему, неправы, — сказал Гера.

— По-моему, тоже, — сказал Игорь. — Вот мы их и урезонили. Это, конечно, не наша функция, но пришлось. Ведь если бы третья мировая случилась, наша функция могла бы такого не пережить.

— А как урезонили-то?

— Это, — сказал Игорь, — станет известно нашим потомкам. Главное — человечество до сих пор живет. Но недолго ему осталось.

— Это почему?

— Мы уже не можем контролировать все. Вот, допустим, в 1949 году была ситуация. США, пользуясь перевесом в силах, хотело ухреначить СССР, сбросив бомбы на крупнейшие города. У них уже был потенциал, чтобы устроить Армагеддон. Та же самая евразийская хиросима — и конец всему… Тогда наши коллеги им помешали. Пришлось выйти на их президента, но ничего, вышли как полагается. А потом возник паритет, у СССР тоже появился потенциал, и никто не начал бы первым… «Холодная война» — это годы стабильности на планете. Страшные времена начинаются лишь сейчас, бомба расползается по миру! Наши трутни посчитали, что до 2100 года человечество погибнет в ядерном смерче с вероятностью девяносто один процент. Тут мы ничего не поделаем — если красная кнопка будет в бункере каждого дурака, бессильны КЧН, ФСБ и ЦРУ вместе взятые. Бессильны даже те силы, что на заре цивилизации создали КЧН.

— На заре цивилизации?