Чубайс может быть агентом: анархии, монархии, Шамбалы. Ислама. Китая. Но только не Запада. Потому что открытый западник.

Главным агентом мирового империализма в России выступает КПРФ. Если верить в масонов, то КПРФ, несомненно, выступает агентом масонов. Если верить в жидовский санхедрин, то КПРФ, конечно, агент великого санхедрина, особо ценный. Я молчу про место в агентурной сети олигархии, и т. п.

«Русское поле объято дерьмом, почили святые неправедным сном»… Русское поле — дюже электоральное… Они играют на поле тех, кого их коллеги, более успешные, демократические, привычно считают быдлом. Мутным. Застоявшимся. Те, застойные, вяло считают коллег козлами. Наглыми. Березовскими. Козлы-с. Минус на минус дает не плюс, а какие-то иррациональные числа… Мнимые…

За прорыв в классовой атаке дают командирский «роллекс». Присмотритесь. Опытные пролетарии всегда с «роллексом». За заслуги второй степени дают «ауди». За третью степень — место в Думе или посмотреть Ходорковского.

Если их любимец воскреснет, почти каждый получит без переписки. Лет по сто. То есть выкопали — расстреляли, похоронили. Снова выкопали — расстреляли. И так десять раз. Настоящее-то зло, как и добро, всегда бескорыстно. Не мелочно. Например, дьявол не озабочен прибавкой к жалованью, и т. д.

Понятно, что философию принято учить не по Гегелю… Но ведь были авторы, как бы их — Маркс, Ленин. Интересно заставить каждого коммуниста сдать экзамен по марксистско-ленинской философии (Ленин, правда, слабее). Что такое способ производства, товарищи? Отчуждение? Овещнение?

Не сдавших отправлял бы на плантации к Дерипаске. Должны быть у Дерипаски хоть какие-нибудь плантации? Если верить красным листовкам… Огромные такие, посреди тайги. Ходят надсмотрщики. Негры-изуверы. И всех насилуют.

Ролевики-экстремалы. Нормальные ролевики — они как? Играют себе в дракона. Вон тролль вчера эльфа съел, не подавился, глыба. И трех гномов. И спиртика, двести грамм.

За такое пока не садят.

А можно-то — в эсеров-бомбистов. Можно — в черное на белом, а белое на красном. Исторические цвета. В штурмбанфюрера и его друзей. В свободу, в равенство. В братство там. В пивной путч.

Игра командная, подвижная, как сказано, ролевая. Обычно на свежем воздухе. Чреватая. Кругом травмы.

Почему метание настоящих бомб — игра? Все равно? Потому что это, увы, не политика.

Потому что у политика, если он реален — чуйка на контекст. Контекст иной, а ребята сто лет назад, запрягают лошадь. Если туда еще пулемет, говорят, тачанка получится.

Комментатор в ящике стоит боевиков. От трех до пяти тысяч. С полтиной. С доплатой. От двери к двери — говорят, эффективная агитация. Однако от двери к двери ходят исключительно бомжи. За подаянием. Есть политические проститутки. А есть — бомжи. Не менее политические.

Партия, откуда «выходят с возрастом». Как из балета. Идейность — проходящая чуть позже прыщей. С женитьбой. С удачным трудоустройством. Хиппи 60-х не могли состояться как движение, в силу одного — взрослый хиппи нереален… Взрослый хиппи — может быть вождем хиппи. Брэндом. Священным монстром. И только.

Эдуард Лимонов, конечно, талантливый человек. Хороший человек. Так я, товарищи, не о нем.

Бескорыстие делает им честь, но безбашенность удручает.

Это даже не ЗАО. Это закрытое общество акционерного типа, так точнее. Контрольный пакет фиксирован, раз и навсегда. Остальное на рынке, но таком… Закрытом. Цены плавают. Остальное тоже.

Главный — разносторонен, как кубик Рубика. Многолик. Многорук. Если бы Шива сел на героин, получился бы Жириновский…

Объединяет Запад против арабов, арабов против Запада. Всем сулит оружие. Много. Банкирам сулит их банки, народу сулит банкиров, чтобы вешать, когда накатит, по специальным народным дням. Настоящей власти, как-то администрация президента, сулит самое дорогое. Избирателям — настоящую власть. Русских защитит от евреев, евреев от русских, всех вместе — от марсиан. С марсианами у него — долгосрочное соглашение. Против американцев. Однако к диалогу с Америкой он открыт. Открыт, открыт… Не смотрите, что топорщится. Это лоск и глянец. Товарно-денежный вид. И так уж пятнадцать лет.

Он, конечно, не фашист. Фашистов нынче не отоваривают.

Замедление темпов роста спада российской экономики. Это не я придумал. Это народное.

В 1990-е годы президент пил водку, и много (см. ПРЕЗИДЕНТ, ВОДКА).

В 2000-е президент пил пиво, и мало. В лучший период — всего-то четыре литра в неделю. В среднем, бутылка в день.

Это знак, данный нам, россиянам, свыше.

Это символизирует национальное возрождение. Либеральные ценности. Умеренность и демократичность. На худой конец, буржуазность, стабилизацию (см. СТАБИЛИЗАЦИЯ).

Это символизирует, как жить дальше.

Пиво, как никогда, подходит среднему классу (см. СРЕДНИЙ КЛАСС). В числе особых примет. Оно, в принципе, недорого. И, надо же, символизирует… Особенности национальной стабилизации. Фильм про это еще отснимут.

Какие же они русские? Русский-то гад — он русский. Свой, родимушка. У него это на лбу написано, хоть сейчас в зоопарк. Под табличку — редкое животное, полумертвое… Араб гадит по-своему. Англосакс — по-своему. В личной истории гадства, в экзистенции его, в бытии и быту — новые русские оторваны от корней. Явным образом. Не оторвана от корней — лишь сама эта явность. Радикальность, демонстрация. Гон.

Русский тоже может — невинному промеж глаз. Только там контекст другой будет. Лучше, хуже — не знаю. На любителя. «Новый русский» ревностно хреначит невинного, но… как хреначил бы его, скорее всего, англосакс.

Таким образом, форма жизни — скажем так — не почвенна, не исконна. Апофеоз беспочвенности. Кроме прочего. От этого становится чуть приятно, и чуть за родину.

Лишь одно пятно претендует на звание родимого. Самоназвание самых резвых. Братва. Шпенглер писал об окончании Запада, и будущем образовании нашей Родины. Архетип русской души — огромная русская равнина, где нет пределов. Где все люди братья. Словно читавши Шпенглера, зовут себя русские бандиты — братвой. И работу свою, когда план перевыполнен — беспределом.

Впрочем, он разучил — правовое поле. Теперь-то можно. Не застремают. Слогов шесть, букв двенадцать. Итого, слов двое. Может писать. Нет у нас, говорит, правового поля… А нужно. И менеджмент такой, чтоб босяво было, и чисто. Эффективный, бляха! Так он обжил правовое пространство. Стал его — оба на! — гарантом.

Но какие же они новые?

Ретроградов, выступавших в перестройку, одергивали: что, хотите вернуться к прежнему? Блин, думали они, и все понимали. Не хотим.

Однако 1990-е годы стали прежними как никогда. Мало было времен, столь прежних… Ладно там, созидание… Семь раз зарежь, один раз отмеряй… Даже новых пороков не придумали. Даже старые — воплотили не целиком. Хотя, вроде бы, собирались. Готовились. Начищали презервативы. Чего-то точили.

Помните? С чего начинается родина? С картинки в твоем букваре. Такая была версия раньше. Однако она… явно книжная, оторвана от реальности.

Родина — это просто то, с чего начинается.

Если, например, началось все в подъезде, то и кончиться где-то рядом. Хреново, короче, кончится. Поскорей бы уж.

Сколько же можно?

Миф это. Нет никакой Сибири. Пишу это здесь, в ее сердце. Здесь факт ее отсутствия особенно очевиден.

Ее нет в том смысле, в каком нет, например, медведя. Медведь — большой русский миф. Символ, грубо говоря, нашей родины.

Много вы видели в своей жизни живых медведей? Или хотя бы неживых?