Уэр был не так красив, как Тони, лояльно подумала Грейс-Энн. Но красивая внешность Тони была скорее мальчишеской. Лиланд же имел крошечные морщинки, выдававшие зрелого мужчину. Плюс к этому он излучал достоинство и уверенность в себе, которые яркий Тони никогда так и не приобрел. Герцог к тому же оказался шире в плечах и выше ростом, чем ее муж, что не было очком в пользу Уэра, так как в его объятиях она ощутила себя побежденной, запуганной и слабой. Ей пришлось признать, что у его светлости хорошая фигура, даже по сравнению с молодыми офицерами в превосходном физическом состоянии, с которыми она раньше общалась. Да, Грейс-Энн могла понять, почему глупые женщины могут поддаться обаянию герцога, если не возражают оставаться при этом в тени.

Даже на их свадьбе Тони дразнил шафера за то, что тот выглядит великолепнее жениха. Господи, элегантный герцог был даже великолепнее невесты! Все деревенские девушки пялились на него, а матроны вздыхали. Было в Уэре что-то впечатляющее, командное, уверенное… аристократическое. За исключением того случая, когда она видела его в последний раз, стонущего на полу.

Грейс-Энн потуже стянула плащ вокруг себя. Никогда она так не скучала по Тони и не ощущала себя такой беззащитной – хотя, очевидно, не совсем беззащитной, – но уязвимой в своем положении, в роли женщины. И при этом не только физически. Женщины не могли обращаться с деньгами или посещать университет; они не могли занимать какие-то должности или иметь должностные полномочия. Если они посещали мужчину в одиночестве, то считались распущенными, а единственная область, где была им гарантирована безопасность – их детская – таковой вовсе не являлась.

Никто никогда не стал бы угрожать мужчине тем, что заберет у него детей. Никто не осмелился бы, даже если бы он плохо обращался с ними. В самом деле, ее отец часто проповедовал со своей кафедры о том, что нужно выколачивать порочность из детей, а мужчины среди паствы согласно кивали. Он даже угрожал применить свои проповеди к Уилли и Лесу, если те еще раз коснутся грязными руками его книг. А мальчики только искали в них картинки.

Эта последняя мысль напомнила Грейс-Энн о том, что сестры Макгрудер обещали заказать для нее несколько детских книжек с картинками на Рождество. Ей следовало проверить заказ, главным образом потому, что ее причиной для выезда сегодня днем были поручения в деревне. Викарий Беквит сказал ей, что кухарке понадобились какие-то особые травы и специи, как будто это могло улучшить ужасные кулинарные навыки этой женщины. При той низкой плате, которую предлагал викарий, было удивительным, что кухарка могла вскипятить воду для чая. Но папа оптимистично согласился и дал Грейс-Энн несколько шиллингов на то, чтобы совершить чудо. Грейс-Энн подхлестнула Пози, заставив лошадку перейти почти на рысь, с тем, чтобы они смогли добраться до деревни до наступления ночи.

Деревня была наполнена разговорами про герцога. Заметила ли миссис Уоррингтон флаги, развевающиеся над Холдом и сигнализирующие о его прибытии? А слышала ли она о том, привез ли герцог с собой компанию? Деревне не помешали бы покупатели.

В маленькой платной библиотеке старшая мисс Макгрудер была уверена, что герцог привез невесту домой на Рождество. Так романтично. Младшая мисс Макгрудер полагала, что он пригласил толпу единомышленников-распутников, чтобы устроить оргию. Жена бакалейщика заявила, что слышала – Уэр подыскивает себе жену; ее муж сказал, что запер дома дочерей. Никто не хотел говорить о репетиции хора или о рождественской пьесе воскресной школы.

Расстроившись еще больше, Грейс-Энн направила Пози обратно по тому пути, откуда они приехали. По дороге домой ей пришлось проехать мимо холма, с которого Уэр-Холд командовал окружающим ландшафтом. Замок выглядел мрачным и грозным, как и всякая старая крепость, которой он являлся, с зубчатыми башнями и бойницами вместо окон. С этого места Грейс-Энн не могла видеть озеро или сады или современное крыло, построенное на месте снесенной куртины. Все, что она видела – это неприступную твердыню, которая находилась здесь целую вечность. Ей сильно повезет, если она не окажется в подземной тюрьме одной из башен.

Грейс-Энн вошла в дом священника через кухню после того, как распрягла Пози. Кухарка спала в углу, сжимая в руке полупустую бутылку кулинарного вина. Мэг, деревенская девушка, которая выполняла обязанности няни, была по уши в муке.

– Хозяин приказал мне помочь кухарке сегодня днем, мэм. Мы должны сделать что-то особенное к чаю. Викарий сказал, что, без сомнения, его светлость нанесет визит, и мы должны быть готовы.

Если им нужно приготовиться, подумала Грейс-Энн, то следует запереть окна и двери и позаимствовать охотничьи ружья у сквайра. Вслух же она сказала:

– Я уверена, что ты постараешься как следует. А мальчики с моей сестрой?

– О, нет, мэм. Мисс Пруденс была так взволнована предстоящим визитом герцога, что ей пришлось пойти к своей подруге Люси и спросить у нее совета, что надеть. Но не беспокойтесь, я дала мальчишкам задание: помогать делать рождественские украшения. Только для детской, знаете ли, где преподобный не станет возражать. Я научила крошек делать цепочки из бумаги. – Мэг вытерла нос тыльной стороной ладони, перед тем, как вернуться к вымешиванию теста. – Я нашла ту цветную бумагу и клей, который вы использовали для создания костюмов для представления. И несколько кусочков перьев и блестящую краску, которые пошли на крылья ангела.

Грейс-Энн хватилась за край стола.

– Ты оставила трехлетних мальчиков одних со всеми этими вещами?

– Не надо волноваться, мэм. Я забрала у них ножницы.

У Грейс-Энн ушло два дня на то, чтобы отмыть детскую, коридор и спальни слуг от творчества ее дорогих крошек.

У Уэра тоже ушло два дня, чтобы поправиться после ее визита. Так как констебль, магистрат и милиция [8] не ворвались в маленький дом викария, чтобы арестовать ее, то Грейс-Энн, по крайней мере, знала, что она не убила герцога. По деревне Уэрфилд гуляли слухи, что его светлость восстанавливается после недавних лондонских пирушек; что он страдает от сифилиса, да это и неудивительно; что он был ранен разбойниками во время путешествия на север.

Грейс-Энн не предлагала сплетникам своего мнения. Она огрызнулась на Пруденс, заявив, что вся эта праздная болтовня – только потеря времени, которое лучше было бы потратить на репетицию Рождественского представления или выпечку сдобных кексов, на которых начал внезапно настаивать отец. Этого выговора было достаточно, чтобы Пруденс умчалась с кухни в потоке слез, прямо в дом к Люси – испытывать новые прически. Не принимая в расчет кухарку и Мэг, Грейс-Энн осталась одна – чтобы собрать корзинки с едой для бедных, сделать Рождественские угощения для детей и заняться выпечкой для гостя, который может никогда не приехать.

Булочки Мэг пришлось скормить цыплятам – никто в приходе не был настолько беден, чтобы съесть их – а горничной строго-настрого приказали повнимательнее следить за близнецами. Грейс-Энн хотела, чтобы Мэг все время держала мальчиков в приличном виде на тот случай, если их царственный родственник нагрянет с инспекцией.

– Я только горничная, миссис Уоррингтон, мэм, а не колдунья.

– Попытайся.

Она вернулась к работе, продолжив делать леденцы и миндальное печенье, покрытые медом имбирные орехи и марципановых ангелов. Также Грейс-Энн удалось выпечь несколько маленьких пирожков с начинкой из изюма и миндаля, которые должны были приносить удачу. На самом деле, этих пирожков оказалось целая гора. При таком количестве пирожков – и такой же громадной удаче – герцог может и вовсе никогда не заявиться к ним.

Он приехал на третий день и выглядел еще более элегантным, чем запомнила Грейс-Энн, и оказался совершенно не к месту в убогой гостиной. Герцог привез ананасы из оранжерей Холда для ее матушки и переплетенный в кожу том проповедей для отца. Конечно же, они пригласили его к чаю.