– Скажите пилоту, что я откладываю полет. Мне нужно возвратиться в свой кабинет.

– Хорошо, сэр.

Глаза Вагнера сверкали яростным огнем. Спустившись по трапу и направившись к терминалу частных самолетов, он достал мобильный телефон и позвонил одному из своих знакомых, с которым его разделяла не одна сотня километров.

«Черт бы побрал эту миссис Миллер!»

Роберт Браун про себя ругал супругу сенатора на чем свет стоит. У него разболелась спина от того, что приходилось сидеть, ни на что не опираясь, на одеялах, расстеленных на траве возле особняка четы Миллер. Кроме того, ему не удалось встретиться со своим «покровителем»: тот хотя и сказал, что они увидятся на пикнике, сам здесь так и не появился.

Роберт почувствовал некоторое облегчение, увидев, как к нему приближается Ральф Бэрри. Может, Ральф сумеет избавить его от занудливой супруги сенатора, пытавшейся убедить Роберта пожертвовать крупную сумму для детей Ирака, которые станут сиротами, когда начнется война.

– Вы ведь знаете, уважаемый мистер Браун, что война приводит к разрухе. К сожалению, больше всех страдают дети, а потому мы с моими друзьями организовали комитет помощи сиротам.

– Безусловно, вы можете рассчитывать и на мой личный вклад в это дело, миссис Миллер. Как только сочтете возможным, сообщите мне, на какой счет мне следует перевести деньги, и какую сумму.

– О, как это великодушно с вашей стороны! Но я не могу назвать вам какую-то конкретную сумму. Оставляю это на ваше усмотрение.

– Что вы скажете по поводу десяти тысяч долларов?

– Это было бы замечательно! Десять тысяч долларов – это, несомненно, действенная помощь.

Наконец подошел Ральф Бэрри. Он протянул Брауну плотный конверт.

– Только что прислали из Аммана. Посыльный сказал, что этот пакет – очень срочный.

Роберт Браун, поднявшись с расстеленного на земле одеяла, извинился перед супругой сенатора за то, что вынужден прервать разговор, и направился в дом, чтобы отыскать там какое-нибудь укромное местечко. Бэрри, непринужденно улыбаясь, двинулся вслед за ним. Для него, бывшего профессора, возможность пообщаться со сливками общества американской столицы означала, что он сумел пробиться не вершину политического Олимпа.

В небольшой гостиной они нашли уютный уголок, где можно было присесть. Браун открыл конверт и достал лежавшие в нем фотографии. Взглянув на них, он нахмурился.

– Вот ведь сволочь! – вырвалось у него. – Сукин сын!

Затем Браун прочел записку из четырех слов: «В этот раз – нет».

Ральф Бэрри заметил, как напрягся его шеф, и стал ждать когда Браун покажет ему фотографии. Однако Браун этого не сделал. Он снова сунул ил в конверт, даже не пытаясь скрыть своего раздражения.

– Найди мне Пола Дукаиса.

– Что случилось?

– Это тебя не касается. Впрочем… впрочем, тебе я скажу у нас появились проблемы. Проблемы с Альфредом. На этом дурацком пикнике мне уже нечего делать. Как только переговорю с Полом, немедленно уеду отсюда.

Ральф Бэрри, больше ни о чем не спрашивая, отправился на поиски президента агентства «Плэнит Сикьюрити».

Вертолет долго кружил над Телль-Мугхаиром – древним Уром, – прежде чем его пилоту удалось заметить деревню Сафран. Приземляясь, вертолет поднял целую тучу желтой пыли, цвет которой вполне соответствовал названию деревни.[7]

В Сафране насчитывалось три десятка домов, построенных из глиняных кирпичей и подручных материалов, и в этих домах жили люди. Телевизионные антенны, видневшиеся на некоторых черепичных крышах, свидетельствовали о том, что цивилизация коснулась и этого заброшенного уголка. Менее чем в километре от деревни виднелись руины древнего, уже давно заброшенного поселения. По их периметру установили столбики, между которыми были натянуты ленточки. Бросались в глаза надписи «Проход запрещен» и «Собственность государства».

Жителям Сафрана было глубоко безразлично, как жили их предки в далеком прошлом: они были всецело заняты тем, что пытались выжить в современном мире. Их очень удивило, что после того, как почти в километре от их деревни упала та чертова бомба, возле образовавшейся воронки вскоре расположились несколько солдат. От них жители узнали, что в этом месте обнаружены развалины древнего поселения, а может, даже дворца. Наверное, в земле находились и бесценные сокровища, однако присутствие четверых солдат охлаждало пыл тех, кто был не прочь эти сокровища откопать.

Полковник сумел направить лишь четверых солдат в это затерявшееся где-то между Уром и Басрой селение, однако их присутствия вполне хватило для того, чтобы приструнить местных крестьян.

Теперь эти крестьяне, хорошо помнившие тот момент, когда упала бомба, снова смотрели на небо, напуганные жутким гулом военного вертолета.

Ив Пико украдкой разглядывал Клару Танненберг. Ее внешность казалась ему экзотической: глаза голубовато-стального цвета, смуглое лицо, пышные каштановые волосы. На первый взгляд она не казалась красавицей, но, рассматривая ее в течение некоторого времени, можно было заметить, как гармонично сочетаются черты ее лица и умный пытливый взгляд.

В Риме Пико поначалу решил, что Клара – капризная истеричка, однако сейчас он подумал, что, пожалуй, поторопился с выводами. Ей, безусловно, неплохо жилось на белом свете: чтобы это понять, нужно было всего лишь обратить внимание на то, как она одевалась, живя во все больше скатывающемся в нищету Ираке. Кроме того, разговаривая с Кларой вчера за ужином в отеле и сейчас, в вертолете, почти крича друг другу в ухо, Пико интуитивно почувствовал, что перед ним не просто обычная капризная женщина. Клара показалась ему довольно толковым археологом, хотя, конечно, в этом Пико мог удостовериться лишь непосредственно в ходе планируемых раскопок.

А вот кто уж точно был толковым археологом, так это Ахмед Хусейни. Это Пико понял сразу. Хусейни был немногословен, и во всем, что он говорил, всегда чувствовались ум и глубокое знание Месопотамии.

Вертолет приземлился недалеко от палатки, служившей укрытием для присланных сюда Полковником четверых солдат.

Пассажиры спрыгнули на землю, прикрывая руками лица, чтобы защитить их от поднятой винтами вертолета пыли. Через секунду они были уже с ног до головы покрыты этой мелкой желтоватой пылью. Со стороны деревни потянулась вереница любопытных жителей, желавших посмотреть, кто же прилетел в эту глухомань.

Староста деревни узнал Ахмеда Хусейни и, подойдя к нему поздоровался. Затем он кивком головы поприветствовал Клару.

В сопровождении солдат и старосты деревни прилетевшие на вертолете отправились к развалинам.

Пико и Ахмед спустились по склону котлована, в котором виднелись руины какого-то сооружения. Эти развалины из-за недостатка средств пока удалось очистить от грунта лишь на участке с периметром в двести метров.

Ив Пико внимательно слушал объяснения Ахмеда, время от времени задавая ему вопросы.

Среди развалин просматривались очертания квадратной комнаты с множеством полок, на которых лежали остатки развалившихся глиняных табличек.

Кларе было невмоготу стоять наверху и ждать, наблюдая, как эти двое ходят взад-вперед по дну котлована, и слушать, как Ахмед рассказывает о ходе раскопок и о том, что те немногие глиняные таблички, которые сохранились неповрежденными, были отправлены в Багдад. Потеряв терпение, она попросила одного из солдат помочь ей спуститься к Ахмеду и Пико.

Затем они втроем более трех часов разглядывали, щупали, взвешивали на ладонях, показывали друг другу остатки табличек, на которых едва можно было что-то прочесть, потому что уж очень маленькими были кусочки, на которые они развалились.

Когда Ахмед, Клара и Пико наконец-то выбрались из котлована, вся их одежда снова была покрыта слоем мельчайшей желтой пыли.

Ахмед и Пико оживленно разговаривали, почти не обращая внимания на Клару. Они, похоже, сумели найти общий язык и убедились в должной компетентности друг друга в обсуждаемом ими вопросе.