Смеркается… Выбрано место для бивака, дежурные заняты рытьем ямы для костра (иначе он будет всё время проваливаться), двое готовят место ночевки, ломают лапник, растягивают палатку, двое других идут валить сушину для дров, а Иринка собирает в кучу всё необходимое для обустройства «жилья»: подстилки, коврики, спальники. И вот, уже тянет дымком, вжикает пила, стучит топор, а палатка, высясь темным парусом, обещает «неземной» комфорт и уют. Внутри хозяйничает наша «дерьмовочка», а кто-то из «гомов» колдует над печуркой (специально для нее мы кололи мелкие короткие полешки с запасом на ночь на глазок). Будем жить!

Всё время похода – ощущение непрекращающегося КВНа. Откуда брался такой запас веселья и шуток – ума не приложу! И гитара – шестиструнный катализатор радости и оптимизма! «Всю Сибирь прошел в лаптях обутый, Слушал песни старых чабанов, Налетали сумерки густые, Ветер дул с каспийских берегов!» – старательно исполняли шлягер того похода запевалы группы Андрей Ширшов и Дима Кузьмин. После такой прелюдии к ночевке (и ужина!) никакое ночное дежурство с предшествующими ему тяготами пробуждения не страшно. Наиболее ценилось время дежурства сразу после отбоя и перед общим подъёмом – понятно почему.

После завтрака – «адмиральский час», как мы его называли: можно еще чуток поваляться, потрепаться или покемарить, что-то подштопать, починить, ведь солнышко еще не взошло. Впереди новый ходовой день, но силы восстановлены, тепло, сытно… Правда, в условиях утреннего «расслабона» процесс ленивого сбора всё время затягивался, кто-то никак не мог найти очередную шмотку, кто-то полушепотом озвучивал робкую мысль: «А может днёвочку организуем, ведь запас ходового времени есть…» При этом вполне осознавал, что никакой днёвки не будет. Но Ланских решительно пресекал процесс «разложения»: «Так, толпа! Всё! Ша!» И, выскочив на улицу, быстро срывал растяжки и сдергивал с «толпы» палатку. Оказавшись на морозе, народ собирался за считаные минуты. Ещё мгновение – и группа готова к новым подвигам! Чувствуешь, как завернутые в бахилы, схваченные креплениями лыж «коняшки» буквально рвутся из-под тебя, несмотря на придавивший своей угрюмой тяжестью рюкзак. Вперед!

И такого счастья целых восемь ходовых дней! Завидуете? Ещё бы! Природа? Всего два слова, больше не надо: «зимняя сказка». А днёвка в маленькой, утонувшей по крышу в снег охотничьей заимке с земляным полом и совсем небольшой, зато каменной, печкой, которую не надо было подтапливать непрерывно! Блаженство! Как сейчас помню, та избушка стояла на месте слияния двух речек со смешными названиями Сосьва и Каква. Нам подфартило: от нее некоторое расстояние в нужном направлении шла лыжня, видимо, оставленная нашим братом – туристом, это существенно сэкономило силы и время. Тем не менее, первых туристов, и вообще людей – студентов-харьковчан – мы встретили лишь в завершении похода, у Конжака. А до этого – сплошная таежная «целина», глухомань и безлюдье, человеческого жилья не было на десятки километров вокруг. Правда, здорово?

Вот так вспоминается мой первый серьезный поход.

Но запомнился он еще одним не самым приятным эпизодом.

Прибыв в Свердловск, мы сразу купили билеты до Североуральска. Поезд поздним вечером, целый день свободен – есть возможность ознакомиться с городом! Гуляя в районе Пруда, наткнулись на кинотеатр. Сходим? Однако фильм показался мне неинтересным, и я, отбившись от коллектива, решил продолжить знакомство со столицей Урала, пообещав группе вернуться к концу сеанса. Путь мой продолжился по центральному проспекту. Вскоре проспект кончился, упершись в огромное серое монументальное здание Политехнического института.

Я взял левее и пошел по улице с трамвайным движением. Показался безликий глухой деревянный забор, в одном его месте зияла большая дыра – кладбище. Невдалеке от пролома, среди могил, высился какой-то обелиск. До сих пор не могу понять, ЧТО заставило меня подойти к нему. В общей ограде рядком могилы – туристы… Ребята и девчонки. Что же с вами случилось? Не самая удачная находка в преддверии собственного похода, однако я не был ни фаталистом, ни приверженцем каких-либо примет. Шевеля губами, прочел их имена – надо же, какая у одного из несчастных интересная фамилия «Тибо-Бриньоль», наверное, псевдоним. О-хо-хо… Почти наши ровесники, год смерти у всех – 1959. Да, думаю, давняя трагедия, которую, скорее всего, мало кто помнит, ведь это произошло так давно, еще до моего рождения – ЦЕЛЫХ 23 года назад! Земля вам пухом, ребята…

Потоптавшись еще пару минут у могил, я, глубоко вздохнув, двинул на выход, к дыре в заборе, хватит с меня негатива. И прочь от кладбища, к кинотеатру: сеанс должен был вскоре завершиться. Через десять минут уже и не помнил ничем непримечательных фамилий бедных туристов, только навязчиво стучала в мозгу на мотив какой-то песенки странная музыкальная фамилия «Ти-бо-бринь-ёль, ти-бо-бринь-ёль…», фу-ты, отвяжись! Своим, естественно, ничего не рассказал. Кстати, фильм, по их отзывам, действительно оказался ерундовым, но хоть время убили. И уже потихоньку пора на вокзал, на наш долгожданный северо-уральский поезд.

* * *

Пронеслось тридцать лет – целая эпоха! Подросли и стали старше нас тогдашних уже собственные детишки, правда, туризмом они не увлеклись. «В грохоте новых событий» всё реже вспоминался мне тот далекий первый поход на Северный Урал. Лишь изредка глянешь, под настроение, старые черно-белые фотки, вдохнешь еле уловимый запах сувенирного полешка северо-уральской сосны с того похода (Андрей Ланских, подписав, вручил на память каждому). Да когда прижмешь к животу шестиструнную радость – «люди идут по свету…» или «всю Сибирь прошел в лаптях обутый…» Эх, были времена!

И вот, как-то слышу по новостям: «…очередной день поисков исчезнувшего в северо-уральской тайге самолета «Ан-2» серовского авиаотряда не принес никаких результатов. Поиски самолета и его пассажиров сосредоточились в районе, где в 1959 году при невыясненных обстоятельствах погибла группа туристов из Уральского политехнического института…», и так далее. – Что-что-что? В каком году?

Кинулся в интернет, гляжу – в тексте новостного сообщения ссылка на сайт про некую «группу Дятлова». Зашел. «Состав группы» – одна фамилия, вторая, третья… Стоп! Читаю и чувствую, как из марианских глубин подсознания маленьким пузырьком всплывает та навязчивая мелодийка из четырех нот, вновь материализуясь в совершенно конкретное имя – «Николай Тибо-Бриньоль»… Вот, значит, на чьи могилы совершенно непостижимым образом занесла меня судьба тридцать лет назад! Вот чью память я неожиданно для себя почтил накануне своего первого похода! Да уж…

И так далее – сайт за сайтом, ссылка за ссылкой. Сказать, что я, изучая эту историю, «ушел из жизни» на несколько дней – значит не сказать ничего, благо, были выходные.

Несколько дней я ходил оглушенный этой леденящей душу, и, в то же время, завораживающей своей таинственностью и необъяснимостью историей. Одна версия произошедшего, вторая, третья… Так, это объяснено, истолковано, аргументировано, но, позвольте: тут и тут «торчит» – и очередное предположение трагического развития событий выглядит неубедительным. Есть, вроде бы, одна версия, которая объясняет и логически объединяет почти все противоречивые факты, но уж больно она неправдоподобна изначально. Масла в огонь подливала информация, что вскоре после ЧП партийное руководство свердловского обкома КПСС вообще наложило гриф секретности на материалы дела «дятловцев» на 25 лет и взяло подписки о неразглашении со всех причастных и посвященных лиц на тот же срок. Что? Выходит, меня занесло на их могилы, когда бедные туристы еще находились «под запретом»? Невероятно!

Чем больше я вникал в подробности, тем реальнее осознавал всю изощренно дьявольскую запутанность и нестыковку фактов. Скачал множество фотографий с кадров, которые успели «нащелкать» в том роковом трагическом походе сами дятловцы – когда-то они были материалами уголовного дела. Всматриваюсь, прикидываю: вот это – за три дня «до», это – за два, это – уже «сегодня», ну, а это – всего за несколько часов... Они всё еще веселы и жизнерадостны, целеустремлены и вполне уверены в себе. И совершенно не представляют, ЧТО их вскоре ожидает. Ужасно. Большое спасибо Алексею Коськину, одному из руководителей фонда «Памяти группы Дятлова», за то, что он разместил эти фотографии в интернете.