Это очень благородно,

Братцы, с вашей стороны,

Но подобные услуги

Нам, ей Богу, не нужны.

Выпил ты? – Никто не спросит.

Раз нашкодил – получай!

То, что трезвый в тайне носит,

Пьяный скажет, так и знай!

Бабы – это, братцы, штука.

Не по их – испортят жизнь.

Впредь тебе, дружок, наука:

С бабой, милый, не вяжись!

Вздох раскаянья испустишь…

Только есть ли в этом толк?

Как не бейся – не укусишь,

Хоть и близок локоток.

    Такая забавная вышла поэтическая дуэль. Конечно, по приезде в Казань мы вскоре помирились, стараясь не вспоминать это неприятное для нас противостояние. Потом всё это подёрнулось тиной забвения. А Андрей в мае следующего, 1982 года женился на Лидуське. Я был свидетелем на той весёлой свадьбе. А вас, конечно же, интересует: «сдал» ли всё-таки кто-нибудь Андрея Лидуське? Да, сдали… Кто – не знаю. Лидуська не сообщила. Однако Андрюша узнал о факте слива на него компромата только после женитьбы, да и то лишь в плане констатации Лидуськой самого факта, без развития темы. Мудрая женщина? Просто искренне любящая…

    Теперь эти стишки кажутся настолько трогательными, настолько органично вплетёнными в разноцветье весны жизни. Нам было всего-то по девятнадцать. Читаешь – и ничего, кроме снисходительного умиления: ах, молодость-молодость.

На праздновании двадцатилетия окончания университета я выдернул эти стишочки почти из небытия: вот смеха и восторга было!

5

    В «колхозном» сентябре свадебного 1982 года Ширшов на правах законного супруга опять двинул к своей Лидусе, теперь уже жене, благо новобрачные оказались в одном районе. И информация из письма о её местонахождении дошла до Андрея довольно быстро. В новое путешествие молодой супруг кроме меня прихватил за компанию Олега-Насибуллу (трио «АнПеОл» в полном сборе) и Шамиля Омарова. Шамиль – студент-зоолог, здоровый, весёлый, рисковый, в недавнем прошлом член молодёжной сборной Дагестана по вольной борьбе. За буйный нрав и любовь к прекрасному полу получил прозвище «Шамец» или просто «Шама».

Это путешествие стало нашим вторым «историческим». В тот год мы с Андреем впервые оказались не со своей родной группой, а с зоологами в деревне Ляки Сармановского района: после того, как мы немного задержались в горном походе на Фаны, деканат нас откомандировал туда, где не хватало «личного состава». Также впервые нас разместили в бревенчатом одноэтажном общежитии с печным отоплением, а не в домах сельчан. Это было большим удобством, так как уже не приходилось подстраиваться под ритм жизни приютивших нас хозяев. Жаль лишь – не было телевизора. И передо мной встала проблема: где посмотреть первые матчи европейских кубковых турниров по футболу, стартовавших по осени. Выход был найден оригинальный – требовалось найти армянских строителей-шабашников. Уж они-то футбол обожали, особенно когда играл ереванский «Арарат». В те времена, в любой, даже самой глухой деревушке, как правило, на возведении животноводческих ферм обязательно трудилась армянская строительная бригада. Проживали «гости с юга» отдельно, иногда со своими семьями. С местным населением они практически не общались, поэтому искренне радовались возможности пообщаться с нами. А усвоенные мною от однокурсника Даника Мартиросяна слова «бареф дес» (здравствуйте), «тах цот» (как дела), «шноркагалютён» (спасибо) и «цтесютён» (до свидания) производили на армян просто магическое действие. Неудивительно, что и подкармливаться иногда удавалось у гостеприимных кавказцев…

    Ляки (с ударением на второй слог) – старинная деревня татар-кряшен. Кряшены, или крещёные татары – большая этническая группа, отличающаяся от других татар тем, что носят русские имена и фамилии, исповедуют православие и едят свинину, а самая распространённая кряшенская фамилия – Осипов.

    Рядом с нашей общагой в траве и кустарнике мы обнаружили старые могильные плиты и камни.  Местные пояснили, что раньше неподалёку стояла церковь. Мне особенно запомнилась одна опрокинутая замшелая плита, на которой красивыми славянскими, потемневшими от времени буквами с ошибками было высечено: «Здес покоеться прахъ рабы Божий Евдокии Анисимовны»… Такое щемящее, родное славянское имя-отчество. Правда, вполне могло статься, что давно усопшая не произнесла в жизни ни одной фразы по-русски.

    Особо хочу отметить, и говорю это со всей ответственностью, что за время моих путешествий по Заинскому и Сармановскому районам, которые я знаю лучше всего, мне в те годы ни разу (ни разу!) не встретились ни мечети, ни церкви. Что ж, безбожникам из идеологических отделов обкомов-райкомов, будь они неладны, – пять баллов за их чёрную, насильственную атеистическую работу. Или анафема по сегодняшним меркам. Благо, хоть сейчас в Татарстане, пожалуй, нет ни одной деревни без храмов Божьих – либо мечети, либо церкви, а то и того, и другого в одном поселении.

    Мне почти не приходилось сталкиваться с проявлениями национализма, так – редкие и мелкие бытовые «тёрки», не более того. Несмотря на разное вероисповедание и этногенез, напряжённую в далёком прошлом историю взаимоотношений, со временем, русские и татары стали  ментально очень близки. В республике высок процент межнациональных браков, население, как сейчас принято говорить, толерантно друг к другу. И русские, и татары отчётливо осознают грань, за которую не нужно переходить в отношениях друг с другом. Да и «Бабай», президент Татарстана Минтимер (в переводе дословно «я – железо») Шаймиев, постоянно подчёркивал, что здоровые межнациональные отношения – основа благополучия Республики Татарстан. За что я голосую обеими руками. Дай-то Бог, храни Аллах!

          В Заинском и Сармановском районах русские и татарские деревни внешне, в большинстве своём, мало отличались друг от друга: традиционные бревенчатые избы с украшенными наличниками под двускатными крышами. Перед тремя окошками, как правило, выходящими на улицу, – палисадники, за забором и воротами – сараюшки, баня, хлев. Сейчас в Татарстане новые дома строят, как правило, из кирпича, большие, просторные, внешний вид их мало похож на те патриархальные избы из моего студенчества. Впрочем, их тоже осталось еще немало до сих пор.

    Трогательная встреча молодожёнов, после нашего марш-броска из деревни Ляки в деревню Бикметьево произошла в доме, где провела детство чемпионка московской Олимпиады-80, велосипедистка Надежда Кибардина. А на ночлег нас разместили в соседнем доме – маленькой, наполовину вросшей в землю избушке, где проживала одинокая старушка, согласившаяся в тот день переночевать у соседей. Спасибо ей за это! Гитарку мы  принесли с собой, поэтому трио «АнПеОл» дало торжественный концерт в честь знаменательной встречи. Ботанички из группы Лидуськи были на седьмом небе от восторга.

    Наше веселье вызвало нездоровое возбуждение у местных «жегетляр», нарезавших круги около избушки, ибо внезапное появление каких-то чужаков им решительно не понравилось. Они всё вызывали нас «на разговор», но девчонки, успевшие за месяц познакомиться со многими из них, умело уладили назревающий конфликт. Уязвлённый этим до глубины души боец от бога Шама Омаров – горячая кавказская кровь – играл желваками и, сжимая кулаки, всё цедил сквозь зубы: «Ну, блин, если встречу кого из них в Казани – ур-р-рою!» Однако трезво оценивал ситуацию: силы абсолютно неравны.

          В тот раз нас, откомандированных в Ляки мужиков, оказалось аж десять человек вместе со старшим – преподавателем-зоологом Александром Михайловичем Шамовым. А десять мужиков, да ещё во главе с непобедимым Омаровым, согласитесь – сила! Впервые нам с Ширшовым не надо было улыбаться местным «жегетляр», завязывать какие-то контакты из соображений безопасности. Олег-Насибулла, здоровый лось, даже «раздухарился», спросив кого-то из нас нарочито громко, чтоб слышали местные: «А вот интересно, смогу ли я с одного удара посадить на задницу деревенского?» Никаких возражений или комментариев на эту явно провокационную фразу с «противоположной» стороны не последовало, что придало нам уверенности в себе…


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: