Однако и тут Ринат не изменил своей привычной подозрительности и недоверию. Он украдкой шепнул мне на ухо:

    – Ты думаешь, они просто так расспрашивают нас, от безделья? Не будь наивным! Им наверняка дали задание подловить нас на россказнях.

    Но мне было всё равно:

    – По заданию ли, от безделья – какая разница? Тебе где лучше: на травке, на солнышке или в камере?

    Так мы и не выяснили цель расспросов. Но и от постовых кое-что смогли узнать. Оказалось, все служащие – призывники с Украины. Я сразу обратил внимание: все мягко произносили «г». И служилось им здесь, похоже, непросто: один пожаловался на строгость службы в войсках госбезопасности, другой горько сетовал на почти полное отсутствие увольнительных.

    Мы поинтересовались, кто нацарапал арабскую вязь на стенах КПЗ.

    – Да сидели тут недели за две до вас трое иранцев. У них в последнее время мода пошла: как заболит что-то – сразу границу нарушать. Со своей-то медициной, похоже, «труба». Пока суть да дело - их, разумеется, наши посмотрят, подлечат. Один даже отвечать на вопросы отказался. Сразу нашему подполковнику руку под нос - не видишь, мол, болит, лечи сперва! Понятное дело, наш медик лечил. Потом их возвращают назад. Хорошо устроились!

    Мы судорожно сглотнули, вспомнив чёрные матрасы на нарах. У меня потом непонятная красная сыпь на теле появилась, но через некоторое время, уже в Ашхабаде, прошла.

    Однако нас беспокоил главный вопрос: что собираются с нами делать, сколько здесь ещё промурыжат?

    – Да не беспокойтесь, пацаны! На допросы вас больше не тягают? Значит, им с вами всё ясно. Теперь надо дождаться, когда придёт ответ на запрос с вашего места жительства: кто вы, что вы, нет ли чего на вас – сами понимаете, здесь – граница. Короче, не вы – первые, не вы – последние.

    – И как быстро придёт ответ на этот запрос?

    – Ну, пацаны, не знаем, по-разному бывает. Они имеют право удерживать вас неделю, только потом извещают прокурора.

    – Неделю?! И что прокурор?

    – А ничего! Он зафиксирует факт задержания, и вы будете дальше находиться под арестом столько, сколько им потребуется. Но не бойтесь, вы им не нужны, таких балбесов, как вы, хватает.

    – Да уж, хорошенькие дела! Успокоили… А! Кстати! Слышь, ребят! А ваш подполковник – не татарин случайно? – отважились мы ещё на один волновавший вопрос и невинно улыбнулись.

    – Пацаны, не зна-ем! – членораздельно ответили «ребята», наглядно продемонстрировав предел разумных расспросов.

    Ближе к ужину, когда солнышко коснулось вершин деревьев, пришёл пограничник и что-то шепнул нашим очередным охранникам. Те поднялись.

    – Так, ребятишки, давайте-ка быстренько «домой»: начальство приехало.

    Снова противно лязгнул засов закрываемой за нами двери вонючей камеры. Мы, тяжело вздохнув, уселись на свои «персидские» матрасы. А как было хорошо на воздухе! Мы даже успели немного загореть. Второй день отсидки не сравнить с первым. Потрепавшись перед сном после ужина, мы отошли ко сну. Ринату стало заметно легче.

Хаирле тён! Спокойной ночи!

    Третье утро началось с уже ставшего привычным визита солнечного прямоугольника на противоположную от окна стенку. Доброе утро, «мой сосед по камере» Ринат! Алла берсе, оно станет для нас добрым. Как обычно, последовал утренний «моцион» и такой же привычный армейский завтрак.

    И, о небо! Аллах услышал наши молитвы! Через час после завтрака дверь КПЗ отворилась, и мы услышали слова постовых, показавшихся мне началом первой части «Сороковой симфонии» Моцарта:

    – Эй, пацаны! На выход «с вещами»! Командиры зовут!

    По тембру голосов пограничников я шкурой почуял, что в камеру мы больше не вернёмся.

    Мы снова оказались в той комнате, где я заполнял анкету нарушителя. Перед нами за столом сидели «подпол» с майором.

    – Ну, что, ребятки! Благодарите свой родной казанский КГБ: ответ на запрос пришёл очень быстро. Ничего на вас нет, сейчас отвезём вас в гостиницу.

    О-о! Какой вдруг стала комната светлой, торжественной и просторной! Не погостить ли ещё денёк на территории ставшей почти родной заставы, только не в КПЗ! Пообщаться со славными пограничниками, несущими непростую службу по охране государственных рубежей нашей великой Родины, в том числе, и от нас, безмозглых студентов. А мне «дотереть базар» с рядовым Приходько. Но Ринат неожиданно выдал:

    – Ипташ подполковник, сез татарма (товарищ подполковник, вы татарин)? Татар, татар! Мин блям бу (я знаю это)!

    – Да я, Ринат, понял, что ты догадался, – ответил он по-русски. – Когда жена позвонила: сын дома с велосипеда навернулся, нос разбил.

    Тут в разговор, широко улыбнувшись, вмешался майор:

     – А я ведь тоже – татарин! Мы с товарищем подполковником оба когда-то учились в Казанском артиллерийском училище!

    Комната стала ещё просторней и светлей от озаривших её четырех вспыхнувших разом улыбок земляков. Однако противный Ринат, первым свернувший с лица улыбку, вновь в упор уставился на офицеров.

    – И все-таки, зачем вы промариновали нас здесь трое суток? Неужели сразу неясно было, кто мы такие?

    Подполковник тоже «снял» улыбку и, кашлянув, глубоко вздохнул.

    – Видишь ли, Ринат, – серьёзно начал он. – Прутся сюда из Ашхабада регулярно. Мы взяли вас в окуляры, когда вы ещё топали по равнине. Думали, подойдёте ближе, увидите ограждение, развернётесь и уйдёте назад – так, кстати, обычно и происходит. Но вы же подошли вплотную, стали щупать проволоку, пошли вдоль ограждения, выискивая, где можно пролезть. Разве не так? Я выслал наряд, при вас не оказалось никаких удостоверений личности, а пропуска в гостиницу, сами понимаете, – филькина грамота. Вы неплохо экипированы, с рюкзаками, в них приличный запас еды, воды, хороший фотоаппарат, серьёзный нож – холодное оружие. Тоже, скажешь, не так? Кто вы такие? Что вам здесь нужно? Каковы ваши цели? Извините, но здесь государственная граница. Уйларга киряк, джяным (Думать надо, дорогой)! Шулайма (Не так ли)? Потом, твои непонятные для меня радиосхемы, что они обозначают, для кого предназначены? Их должны были глянуть наши спецы. Нужно было также посмотреть, что вы успели «нащёлкать» своим фотоаппаратом. Далее. Почему ты следовал сюда через Баку, с кем там встречался? А ты ещё и «выступать» на допросе начал, вместо того, чтобы нам помочь побыстрей во всём разобраться. Вы поблагодарить нас должны, что мы вчера на целый день выпустили вас на воздух, ведь, по большому счёту, так делать не полагается. Но чего только не сделаешь ради земляков!

Ринат вроде поумерил свой пыл, но снова не сдержал характер:

    – Спасибо, конечно. Но, товарищ подполковник, почему тогда в Фирюзе первая полоса границы – полное фуфло? Да и сама граница, как нам сказали, аж километрах в тридцати отсюда!

Я пару раз пнул его ногой под столом – кончай, мол, житте (хватит)! Подполковник спокойно ответил:

– Во-первых, здесь граница, выдам тебе тайну, намного ближе, чем в Фирюзе. Во-вторых, рядом большой город. Другое дело, что никто вас не проинструктировал об особенностях нахождения в приграничной зоне. Поэтому я ещё разберусь, почему так произошло. И администрации  гостиницы, и турорганизации, которые вас здесь принимали, «вдуют» – будьте спокойны!

    – Да уж, пожалуйста, «вдуйте» им, как следует! – Ринат постучал пальцем по столу.

    – Ну, ладно, ребята, давайте прощаться! Больше нам не попадайтесь!

Подполковник встал из-за стола:

– Товарищ майор, сопроводите их до гостиницы!

    – Есть!

    Мы не узнали даже имен наших земляков. Оно и понятно: сотрудники госбезопасности. Одно радовало: «безнен кешелар» (наши люди) всюду!

    И вот уже знакомый УАЗик понёс нас к такому милому, уютному Ашхабаду. Вооружённое сопровождение, слава Богу, на этот раз отсутствовало.