Однако он остановил себя, решив, что такой жест отдавал бы ребячеством, и спустился в гостиную.

Его не удивило ни то, что комната оказалась пустой, ни отсутствие Анселлы.

Стрелки часов показывали восемь, когда она наконец робко шагнула через порог.

Платье, выбранное Анселлой к обеду, оказалось более изысканным, чем можно было ожидать.

Не белое, а бледно-зеленое, цвета весенних листьев, оно делало Анселлу похожей на лесную фею или вышедшую из вод озера нимфу.

— Я думала... возможно... вы считаете, что... мне следовало надеть белое. — Анселла заметно нервничала. — Но... это одно из моих любимых платьев... потому что оно напоминает... мне о лесе.

— О нем я и подумал, когда вы вошли, — с улыбкой сказал граф.

— Я люблю лес, но мне не нравится думать о тех, кто стреляет в лесу маленьких зайчат или птичек.

Граф счел за лучшее промолчать.

Затем заговорил о другом:

— Марлоу сообщил, что миссис Марлоу получила продукты, которых у нас давно не было. Так что приготовьтесь к пиру, ожидающему вас в гостиной.

— Она очень... огорчится, если... если мы съедим... мало? — робко спросила Анселла.

— Очень, — ответил граф.

Девушка беспомощно всплеснула руками, и он поспешно добавил:

— Вы всегда можете сунуть лишний кусочек под стол, где его, насколько мне известно, всегда будет ждать голодный рот вашего четвероногого друга.

Анселла посмотрела сначала на мужа, потом на спаниеля, вошедшего в комнату вслед за хозяйкой.

Граф видел, что высказанное им предложение стало для нее неожиданностью.

— Отец очень... сердился, когда... когда я кормила Руфуса за столом. Он вообще не любил его, потому что... это был мой песик.

— Боюсь, мои собаки всегда рассчитывали на крошки со стола, — заметил граф. — Так что когда здесь появятся другие, а это произойдет достаточно скоро, Руфусу придется пошевеливаться, чтобы не лишиться своей доли.

— Я позабочусь, чтобы этого не случилось, — сказала Анселла, — если, конечно, вы... не сердитесь за то, что я. кормлю его.

— Вряд ли можно сердиться на других за то, что делаешь сам, — сказал он.

— Обед подан, милорд, — объявил появившийся в дверях Марлоу.

Граф предложил супруге руку.

Его тронуло, что Коснат, по предложению Марлоу, украсил стол цветами.

В основном цветы были белые, но виднелись и ноготки, и даже маргаритки.

В результате стол выглядел празднично, и Анселла вскрикнула от восхищения.

— На нашу пятидесятую годовщину, — сказал граф, — у нас, несомненно, будут орхидеи, но сегодня придется довольствоваться и тем, что есть.

— Я очень благодарна человеку, позаботившемуся об этом, — добавила его жена, — а цветы очень, очень милы.

Граф видел, что Марлоу остался доволен.

Слуга поспешно вышел, чтобы подать на стол.

Обед состоял из трех перемен, причем все блюда были приготовлены самым чудесным образом, как это всегда делала миссис Марлоу в прошлом.

Хотя впереди лежал долгий путь, первые шаги определенно обнадеживали.

За обедом говорили о тех переменах, что граф собирался произвести в поместье.

Анселла слушала мужа с широко раскрытыми глазами.

— Вам придется во многом помочь мне, — говорил он. — Я не могу делать все в одиночку, и, самое главное, вы должны познакомиться с живущими в деревне людьми, которые, конечно, проявляют к вам большой интерес.

— Как вы думаете, они... будут ненавидеть меня из-за того, что я... дочь лорда Фрезера? — спросила Анселла.

Граф покачал головой.

— У вас нет никаких оснований так думать. Теперь вы моя жена, и они будут любить вас, потому что вы принадлежите мне, как любили и меня, когда я был еще ребенком.

Ему показалось, что Анселла едва заметно поежилась.

— Вам придется подсказывать мне... что делать, — робко сказала она. — Отец никогда не позволял мне выходить в деревню... кроме... последнего случая. Когда я хотела пойти за покупками, он отвозил меня в Оксфорд, где, конечно, у меня не было никаких знакомых.

Граф воздержался от комментариев, но, немного погодя, сказал:

— Вы обнаружите, что деревенские жители связывают себя с замком. Поэтому когда мои отец и мать были живы, мы всегда старались делить их радости и огорчения.

— Я... постараюсь... делать так же, — пробормотала Анселла.

Ему не хотелось пугать ее, а потому он перешел на другую тему.

Граф вспомнил, с каким вниманием и интересом она слушала его рассказы об Индии.

Ему довелось побывать во многих местах, таких, как Египет, Греция и, конечно, Франция, а потому монолог растянулся на несколько минут.

О более благодарной слушательнице нельзя было и мечтать.

Закончив с обедом, супруги перешли в гостиную.

Чувствуя, что наговорился надолго, граф достал шахматы.

Он уже опасался, что они, как и многое другое, навсегда исчезли из дома.

— Марлоу сказал, что спас их, убрав в сейф. Если вы не умеете играть, я покажу вам.

— Знаю, — ответила Анселла. — Отец любил играть в шахматы долгими зимними вечерами. Он играл со мной и очень раздражался, когда я одерживала победу.

Граф рассмеялся:

— Я раздражаться не стану, но определенно постараюсь разгромить вас.

Шахматная доска была очень старая, а сами фигурки вырезаны из различных видов мрамора.

Много лет назад это уникальное сокровище, образец великолепной резьбы по камню, получил в подарок его отец.

Супруги сели за небольшой столик.

Графу не понадобилось много времени, чтобы выяснить, что Анселла очень хороший игрок.

Ему стоило немалых трудов добиться победы.

— Мат! — с ноткой триумфа объявил он.

Она захлопала в ладоши.

— Вы выиграли! Вы выиграли! А я так старалась взять верх.

— Мы еще сыграем как-нибудь, — сказал граф и, сложив фигурки, убрал шахматы в ящик одного из столов.

Повернувшись, он увидел, что Анселла с довольно нерешительным видом стоит перед камином.

— У вас был долгий день, — ласково произнес граф. — Уверен, что вы очень устали. Завтра утром мы можем прокатиться верхом, хотя, похоже, ваш Светлячок легко обойдет ту бедную старушку, с которой я остался.

— Но, может быть, мистер Тайлер успеет прислать лошадей, — предположила Анселла.

— Если только он еще не продал их, — проворчал граф.

Сказав это, он направился к двери, и Анселла после секундного колебания последовала за ним.

Граф пересек холл, где на ночь оставался только один лакей. Марлоу объяснил ему, что именно надо делать.

Кресло стояло у передней двери, на нем лежал старый капор, который граф помнил еще с детства.

— Спокойной ночи, Джеймс, — сказал он, проходя мимо лакея.

— Спокойной ночи, милорд, спокойной ночи, миледи, — ответил Джеймс.

Они медленно поднялись по лестнице.

Граф заметил, что Анселла снова дрожит.

Пройдя по коридору, они достигли ее спальни, и он отворил дверь.

— Надеюсь, миссис Шеферд сказала, что поможет вам раздеться, если понадобится.

Он помнил свое обещание, данное жене и заключавшееся в том, что никто, кроме домоправительницы, не увидит ее спину. Значит, служанки ей пока были не нужны.

— Я попросила миссис Шеферд не приходить. Обойдусь сама, — ответила она.

— Уверены, что обойдетесь?

Анселла кивнула.

Она не проходила в комнату, а стояла у двери и смотрела на него, словно ожидая чего-то.

— Вижу, вы чем-то обеспокоены. Можете объяснить, в чем дело?

Анселла отвела взгляд и посмотрела на лестницу, как будто опасаясь, что их могут подслушивать.

Граф прошел в спальню.

На туалетном столике и возле кровати горели свечи.

Все здесь выглядело удивительно привлекательно.

Граф подумал, что ей вовсе не обязательно следовать традиции и пользоваться комнатой его матери.

Анселла прошла за ним.

Повернувшись к жене, он снова увидел застывший в ее глазах страх, и заметил, что ее тело сотрясает дрожь.

— Что случилось? Мы прекрасно пообедали, и мне показалось, что вы освоились и уже не боитесь, как это было еще утром.