Когда до лагеря оставалось не более двадцати шагов, раздались крики:

— Капитан! Сюда! Здесь хижина!

На склоне стоял матрос и махал копьем.

Нарон, до этого понуро сидевший на складном стульчике, резко вскочил, подобрал полы одежды и стрелой влетел на пригорок. Охваченный волнением жрец сам едва не пустился бегом. Но вовремя вспомнил, что он все-таки второй пророк храм Сета и только прибавил шагу.

— Ну, где ты, маг!? — раздался недовольный крик капитана.

Он стоял на гребне и чуть ли не подпрыгивал от волнения.

— Скорее!

— Эта хижина ждала нас сорок лет! — откликнулся Тусет. — Подождет и еще немного.

Капитан в сердцах махнул рукой и скрылся из вида. Тяжело дыша, Тусет взобрался по склону. Пред ним предстала округлая долина, покрытая травой и густыми зарослями низкорослых деревьев.

Матрос с капитаном быстро двигались в сторону большого леса. Торопясь за наградой, они убежали уже шагов на сорок.

Пробираясь по легко различимым следам, жрец заметил уходивший в заросли ручеек, который привел его к небольшому пруду, явно искусственного происхождения. Вода из него вытекала через потрескавшийся деревянный сток.

— Сюда, маг! — услышал он взволнованный голос Нарона.

Жрец вскарабкался на низкую плотину и увидел хижину, смотревшую на мир единственным закрытым ставнем окном. Заросшая травой и вьющимися растениями она бросалась в глаза чернотой просмоленных корабельных досок.

У дверей Тусет столкнулся с капитаном. Презрительно скривив губы, Нарон бросил:

— Там ничего нет, маг! Только кости.

Не обращая внимания на его слова, старик вошел в полумрак единственной комнаты и сразу увидел скелет с остатками плоти, лежавший головой в очаге.

На грубо сколоченном столе стоял изящный серебряный светильник либрийской работы, и лежал длинный очень узкий кинжал.

— Где Растор? — обратился жрец к матросу, внимательно разглядывавшему что-то в открытом сундуке.

— Ушел посмотреть, нет ли здесь еще чего-нибудь, — ответил тот, не поднимая головы.

— Чего нашел? — спросил Нарон, вновь заходя в хижину, где сразу стало тесно.

— Вот, — матрос легко перевернул узкий сундук. На пол выпали какие-то тряпки, моток веревки, два ольвийских кубка из серебра, украшенных крупными камнями, бронзовый кинжал и кресало. Снаружи послышался шум, в дверь заглянул Растор.

— Еще две могилы там на холме.

— И это все! — вскричал капитан, хватая Тусета за плечо. — За этим я плыл на край земли?

— Убери руку, — тихо проговорил жрец.

Нарон скрипнул зубами, но отпустил старика.

— Два кубка и старый кинжал! — вскричал он, и не в силах сдержать бешенство ударил ногой по скелету. С костяным стуком череп улетел под кровать, где звонко ударился о стену.

— Ты не уважаешь своих мертвых, — укоризненно покачал головой жрец.

— Он не мой! — огрызнулся капитан, решительно поднимая один из кубков.

— Разве ты не даросец? — вскинул брови Тусет.

— Я да, — кивнул Нарон. — Но с чего ты решил, что это мой соплеменник?

— Ваши глаза моложе моих, а вот мозги…, — с этими словами жрец отодвинул матроса и ударом посоха выбил ставни на окне. В хижину хлынул полуденный свет.

— Письмена! — ахнул Растор.

— Даросские, между прочим, — сказал Тусет.

Нарон, открыв рот, смотрел на стену над ложем, где темнела цепочка выжженных значков.

— Это же Инон из Ромса, — побледневшими губами пробормотал он. — Тот самый!

Капитан нырнул под ложе и через секунду появился, бережно сдувая со скалящегося черепа паутину и пыль.

— Чем же он знаменит? — спросил Растор, удивленный столь внезапной переменой.

— Ты не знаешь? — вскинул брови капитан. — Он ходил по всему Великому морю! Плавал в океан! Добирался до вечных льдов! А главное — Инон последним пытался достичь счастливой Уртании!

— Что тут написано? — поинтересовался юноша, щуря глаза.

Нарон дернул плечом, собираясь что-то сказать, но его опередил жрец.

— Я Инон из Ромса, капитан «Счастливой звезды» умираю здесь. Если кто прочтет эту запись, пусть передаст магистрату Рамоса, что Уртании нет…

— Что? — прервал его Растор. — Как это нет?

— Подожди! — досадливо махнул рукой матрос. — Читай, маг.

— В четвертый год третьего магистраторства Мурма Остроглазого мой корабль вышел из Ромса. Я имел на борту самые лучшие карты и матроса, побывавшего в той благодатной стране. Боги противились моим замыслам. Шторма, мели и пираты попадались на нашем пути. Сто восемь дней шли мы к счастливым берегам. У нас закончилась вода и провизия, но я не отступил и мы увидели землю. Но она оказалась пустынна и безжизненна. С трудом мы нашли маленькое селение, где узнали, что боги разгневались и разрушили гору Лмерк, вызвав огненный дождь и реки расплавленного камня. Мы отняли у жителей последнюю еду, иначе нам было не вернуться домой. Те прокляли нас и наш корабль. Цилк забыл о нас, и гребцы изнемогали…

— Кто такой Цилк? — опять влез в разговор Растор.

— Бог попутного ветра! — огрызнулся Нарон. — Не мешай.

Жрец прокашлялся, высморкался и вытер нос.

— А после ужасная буря погнала нас на запад. Здесь у этого острова наше судно разбилось. Уцелели только я и двое матросов. Три года мы жили здесь, питаясь рыбой и птицами, но сейчас остался я один. Злая болезнь гложет меня изнутри. Кто бы ты ни был, читающий эти строки, исполни последнюю просьбу умирающего.

Тусет умолк. Какое-то время в хижине стояла тишина.

— Мы похороним его достойно, — негромко сказал капитан.

— Если ты и не привезешь из этого путешествия больших денег, — заметил жрец. — То добрую славу приобретешь точно.

— О чем ты? — не понял даросец.

— Разве не станет знаменитым капитан, отыскавший самого Инона? А ведь ты еще сообщишь магистрату, почему никто не возвращался из Уртании.

— Ты прав, маг! — вскричал Нарон. — И хотя это не заменит мне золота… Вот только понадобятся доказательства.

— Возьми его печать, — подсказал Растор.

— Конечно! — капитан присел и легко снял с костяного пальца массивное золотое кольцо. Засунув его за пазуху, он приказал матросу:

— Собери здесь все! Я пришлю еще кого-нибудь. Надо выкопать могилу.

Понимая, что ему тут больше нечего делать, Тусет вернулся на берег, где другие члены команды уже раскинули палатки для него и капитана. Узнав о находке, люди пришли в страшное возбуждение, и едва в лагере появился Нарон, накинулись на него с вопросами. Капитан гордо продемонстрировал кольцо Инона, отправил трех человек копать могилу и готовить все необходимое для похоронного обряда.

Приготовление затянулось до вечера. Нарон и матросы — даросцы отправились на маленькое кладбище отдать последние почести великому капитану.

Жрец укрылся за палаткой от налетавшего с океана холодного ветра. Закутавшись в теплое одеяло, он бездумно смотрел на огонь и мелкими глотками потягивал подогретое вино. Котас Минатиец не поскупился и снабдил экспедицию лучшими продуктами.

К нему, пошатываясь, подошел Растор, держа в руке медный кувшин. Плюхнувшись на траву, он икнул, сделал глубокий глоток и вытер рукавом заросшее лицо.

— Скажи, маг, — вдруг произнес он жалобным голосом. — Ты учил свою рабыню волшебству?

Только многолетняя привычка ничему не удивляться позволила второму пророку сохранить неподвижное лицо.

— Волшебства нет, юноша. Все что происходит вокруг это лишь воля богов. Айри обычная девочка из Нидоса.

— Тогда, может быть, ее мать была ведьма? — с пьяным упорством допытывался Растор.

— Она сирота, — ответил Тусет. — И уже давно.

— Гадина, — прохрипел молодой человек.

— Разреши спросить, благородный юноша, — жрец допил вино.

Собеседник кивнул, тоже приложившись к кувшину.

— Чем простая служанка могла так обидеть племянника самого Котаса Минатийца? В чем причина твоей ненависти?

— Ненависти! — вскричал Растор, делая попытку подняться. — Да я готов отдать правую руку, чтобы все вернуть назад!