— Это действительно благородный жест, но... — И в самом деле, зачем она делает из мухи слона?

— Что «но»? — напомнил Адам.

— Ничего. Это очень любезно с вашей стороны, только и всего. Я никогда не обращала внимания на птиц. Кто знает, может, наблюдать за ними окажется забавно. Спасибо, что вы позаботились обо мне.

— Не стоит благодарности.

Миранда выпрямилась.

— Полагаю, мне пора уйти, чтобы не мешать вам работать.

— Когда вы вернулись к машине сегодня утром, Верн, случайно, не говорил вам что-нибудь о замене поливальных насадок на газоне перед домом?

— Он сказал, что хочет кое-что передать со мной, но прежде, чем сумел договорить, пришла женщина с порезом на руке. Я подождала, пока кончится прием, но затем появился второй пациент — так что мне пришлось оставить у медсестры сообщение, что я заеду попозже.

Зачем она так много болтает, когда было бы проще коротко ответить «нет, не говорил»?

— Кроме того, Верн просил узнать у вас, не хотите ли вы добавить еще какие-нибудь дела к списку.

— Вы имеете в виду — кроме починки потолка в кухне?

Окно в ванной плохо запиралось, тяга в камине неважная, но Миранда была готова скорее примириться с неудобствами, чем терпеть в доме присутствие Адама.

— Когда вы снимали дом, Верн, должно быть, объяснил вам, что обычно сдает его не дольше, чем на месяц, — главным образом на выходные. Потому у меня хватало времени в течение недели побывать здесь и покончить со всеми делами, никого не беспокоя.

Миранда не хотела объяснять, как сильно встревожила ее мысль о чужом присутствии в доме. Адам все равно не поймет, что она уже привыкла полночи вышагивать по дому, а потом спать до полудня, но Миранда и не собиралась вдаваться в объяснения.

— Я прожила здесь всего полгода. Если вы прежде делали ремонт в этом доме, не понимаю, как сейчас могло накопиться столько дел.

— Почему бы вам самой не просмотреть список Верна? Если понадобится, я могу отложить какие-нибудь из дел до...

— До тех пор, пока я не уеду? — Это естественное заключение возмутило Миранду, хотя и имело смысл. Она платила непомерную сумму за этот дачный дом и вполне могла бы подыскать что-нибудь подешевле, если бы собиралась остаться в этом городке.

— До тех пор пока вы не соберетесь куда-нибудь уехать на день.

Миранда подошла к перилам веранды и выплеснула остывший кофе на лужайку. Поставив пустую чашку на перила, она устремила взгляд на полосу тумана, поднимающегося от берега. Любое продолжение борьбы с этим человеком было бы слишком явным.

— Поступайте, как считаете нужным.

ГЛАВА 2

С лязгающим, разрывающим тишину звуком Джейсон Дельпонте покатил по вымощенному плитами двору газовую шашлычницу. Остановившись, он осмотрелся, проверяя, нет ли поблизости низко нависших веток, и подтолкнул сооружение на колесах еще на три фута вперед. Затем стер тонкий, почти незаметный слой пыли с блестящего черного эмалевого корпуса.

— Ты уверен, что сможешь сегодня принять целую дюжину гостей? — спросил Адам. Его беспокоили не столько хлопоты, связанные с приемом, сколько вероятность, что от кого-нибудь из двенадцати гостей Джейсону передастся случайный микроб.

— Ты обещал не спрашивать об этом, — с едва скрытым раздражением отозвался Джейсон. — Я же говорил, что сегодня утром отказался от прогулки с тобой и Сюзан только потому, что хотел поработать над новой картиной.

Адам был не прочь напомнить Джейсону, что тот тоже дал обещание — не забывать о физической нагрузке. Но Адам сдержался, зная, что эту вечеринку Джейсон предвкушал уже несколько недель. Открыв холодильник, Адам достал банку пива.

— Хочешь? — спросил он Джейсона, протянув банку.

— Нет, сегодня я ограничусь только «пеллигрино». Все сливки местного общества будут здесь... — Он остановился и взглянул на часы, — ...меньше, чем через час, и надо еще проверить, все ли готово.

— От Ронды есть какие-нибудь известия?

Ронда Андеркоффлер была первой леди мира искусства всего побережья, ее приглашали на все вечеринки, но она принимала приглашения так редко, что заманить ее в гости считалось не только личной удачей, но и триумфом в глазах общества. Присутствие же Адама на сборище художников отмечало противоположный полюс шкалы общественного мнения. Нет, Адам не повредил бы репутации Джейсона, но вряд ли мог считаться почетным гостем.

В порыве преданности или просто упрямства, прибыв в Мендосино, Джейсон настоял, чтобы его приятели-художники относились к Адаму с таким же уважением, как ко всем людям своего круга, несмотря на то, что Адаму недоставало самых необходимых для такого обращения свойств.

Джейсон с трудом попытался сдержать восторженную улыбку, услышав вопрос Адама.

— Она звонила вчера.

— И что же?

— Приедет. — Улыбка ширилась, пока не растянулась от уха до уха. — И привезет с собой Джона Сидни.

Радостный вид Джейсона дал Адаму понять, что это известие должно было произвести на него неизгладимое впечатление.

— Великолепно, — произнес Адам, надеясь вложить в это слово надлежащую долю энтузиазма.

Джейсон рассмеялся.

— Ты пытаешься убедить меня, что действительно слышал об этом человеке?

— Он художник, — рискнул предположить Адам.

— Критик, — поправил Джейсон.

— Знаешь, я уже оставил всякие попытки понять людей твоего круга. Но разве пригласить критика на вечеринку, где будет десяток художников, — не все равно что свести льва со стадом ягнят?

Джейсон обдумал вопрос Адама.

— Полагаю, каждый из нас будет считать, что для этого льва найдется другой ягненок.

— Думаешь, это звучит убедительно?

— По-моему, не совсем, — со смехом признался Джейсон.

— Тогда почему бы тебе не...

— Мне казалось, ты уже прекратил попытки понять таких людей, как мы.

— Дай мне попробовать в последний раз.

— Конечно, я могу говорить только за себя, но полагаю, иногда бывает полезно оказаться вблизи источника силы и узнать, какой опасной может стать эта сила. Видишь ли, жизнь большинства художников неимоверно скучна. Едва ли можно обвинять нас в желании время от времени рискнуть.

Больше всех качеств Джейсона Адаму нравилось его стремление принимать удары на себя — именно потому, как полагал Адам, Джейсон так решительно взвалил на себя ответственность за происходящее с ним сейчас.

Джейсон нагнулся, подобрал сосновую шишку и далеко отшвырнул ее. Словно прочитав мысли Адама, он продолжил их ход вслух:

— Просто удивительно: все мы рождаемся, зная, что песочным часам нашей жизни отпущена всего горстка песка, и все-таки ведем себя так, словно все равно найдем способ разбить стекло и в последнюю минуту некое мистическое существо явится на помощь и добавит еще пригоршню песка.

По ночам, когда Адам не мог заснуть, он пытался, но так и не мог представить, как должен чувствовать себя Джейсон, зная, что вместо сорока или пятидесяти лет впереди у него осталось всего два-три года. Даже явное пренебрежение к жизни, свидетелем которому Адам стал в странах третьего мира, где жил и путешествовал, не подготовило его к встрече с несомненной, неизбежной смертью лучшего друга.

— Господи, чего бы только я ни отдал, чтобы хоть на неделю вернуть себе такую наивность! — продолжал Джейсон. — Теперь, похоже, я либо трясусь от страха, либо до изнеможения устаю размышлять о своем конце. Середины между этими ощущениями нет: чуть ли не каждую минуту я слышу, как кто-то пишет книгу, и уже знаю, что мне ее не прочесть, или вижу что-то, что хотел бы написать, и не знаю, хватит ли мне времени.

— Джейсон, где ты? — послышался крик из дома.

— А, вот и Сюзан — воплощение пунктуальности, — с добродушным юмором произнес Джейсон. — Мы здесь!

— Ты пригласил Сюзан? — Адам даже не пытался скрыть изумление.

— Не пригласил, а нанял.

Прежде, чем Джейсон успел что-нибудь добавить, на пороге появилась Сюзан, широко раскинув руки.