Лично гауптманн Виттман и бровью не повел, когда ему передали приказ. Только рослое, мускулистое тело налилось свинцом и подалось вперед, резче выделились скулы на загорелом лице, покрытым вечерней щетиной, да темные зрачки проницательных глаз чуть-чуть расширились. Из опыта боевых действий в Югославии он понимал опасность и порой обреченность на провал неподготовленной операции. Но он был военным и был на войне, хотя официально это слово здесь не произносилось и, приказы должен был выполнять.

Многое ему было здесь непонятным. Много хотелось задать вопросов. Но надо ли? Десятилетнее присутствие ISAF в Афганистане, так и не привело к каким-то маломальским успехам в продвижении этого беднейшего азиатского государства к демократии. Постоянные междоусобные клановые, этнические, религиозные столкновения внутри страны привели ее экономику к крайнему разорению, а население к нищенскому существованию на фоне процветания наркобизнеса и радикального исламизма. И что интересно. Ему так казалось. Чем сильнее военные сжимают пружину своего влияния на все стороны жизни в этой стране, тем ожесточеннее оказывается сопротивление его народа, во главе с имамами. Может такой путь развития, этой горной страны, определен богом? Недаром русские, а они умеют воевать не понаслышке, и те ушли восвояси, так и не сделав ее цивилизованной, демократичной, увозя десятки тысяч контейнеров с грузом 200. Дикие нравы ему казалось, укрепились здесь навсегда.

Попав сюда, он гауптманн спецназа, умеющий превосходно стрелять из любого стрелкового оружия мира, управлять практически любым видом боевых машин, в том числе танками, принимавший участие в ликвидации боевых командиров бандформирований, должен был сегодня подставить себя и своих товарищей под прямой удар крайне циничных и жестоких талибов, Это было выше всякой критики. Душа сопротивлялась неразумности приказа. Но он был офицером. Он был выходцем из старой офицерской семьи, проживавшей в Дортмунде, на земле Северный Рейн-Вестфалии. Слова честь, приказ, отечество в их роду были неразделимы.

Поэтому, получая боевой приказ он, вытянувшись по стойке смирно, четко ответил, слушаюсь и отдал честь рукой. Понимая элементы абсурдности приказа, он понимал и другое, боевые товарищи в беде, они срочно ждут помощи и что он выполнит приказ до конца.

. -Гер гауптманн, — прервал его мысли офицер разведки, идущий впереди на машине «Визель». — Дорога у блок поста свободна. Здесь нам делать нечего. Атака талибов отбита.

— Понял. Не задерживаемся. Продолжаем движение. Всем находится в боевой готовности, — отдал краткий приказ Клаус. — Вертолеты есть, а где же американские штурмовики, — мимолетно подумалось ему, когда он увидел, как загружали раненых десантников и были видны следы боя. — Химичат что-то друзья по оружию.

Но буквально через пятнадцать минут, подойдя вплотную к месту столкновения патруля с талибами, он уже не отвлекался. Нервы, воля, сжаты в кулак. Весь организм собран. Эмоции оставлены. Виттман понял, как будет действовать, что его предварительный расчет верен. Переговорив по рации с командирами рот, он отдал приказ подчиненным: — Внимание всем! Действуем по оговоренному плану. Вперед! К бою!

Две первые машины тронулись с места. По пути смяли остатки «Динго», чтобы проехать, и вышли на огневой рубеж слева. И находя самостоятельно цели, через приборы наведения начали вести точный убийственный огонь из скорострельных 20-мм пушек фугасно-осколочными боезарядами. Каменистое плато наполнилось плотными разрывами снарядов, подавляя огонь противника, внеся в его ряды панику. Другие две машины вышли справа на огневой рубеж вдоль дороги и стали огневой мощью поддерживать бойцов афганской армии. Три последние машины во главе с Виттманом, не останавливаясь, пошли вперед, простреливая основные позиции талибов, выкорчевывая их из камней. Воздух наполнился мощными волнами разрывов и воем смертельных пулеметных трасс. Огненные стрелы пронизали все пространство от дороги до поселка. Бой разгорелся с силой, которые талибы еще не ощущали. От перекрестного пушечного огня хижина, где укрывался расчет ДШК, развалилась на глазах, завалив обломками и самих афганцев. Но из центра села в ответ стали более яростно и поспешно, со щемящим душу шипением запускаться мины. Талибы стали отходить, видя явное преимущество сил Бундесвера, но огрызаться с ожесточением смертника.

Виттман берег свою элиту и не пускал под пули. Автоматно-пулеметный огонь для «Мардера А3» был не опасен. Камандос сидели в готовности в БМП в ожидании решительных действий.

Проскочив простреливаемый участок, подавляя огнем пушек, атаку талибов он вырвался вперед и через двести метров со своей маленькой группой свернул на узкую проходимую для БМП ведущую на подъем к поселку, дорогу. Он попытался зайти справа в поселок и подавить минометы. Там же пустить в ход и своих профи. Однако неожиданно из-за угла крайнего дума выскочило два, смертника, явно под наркотическим воздействием с гранатометами на плечах. — Огонь, — успел крикнуть Виттман. Вздрогнул, мощный башенный пулемет MG-3A1, срезая обезумивших бандитов. Но и те успели выпустить гранаты по подходящей БМП.

В этот момент тактические истребители бомбардировщики ВВС США F-15E базируемые в Баграме, получив боевое задание, заходили на перехват целей находившихся в поселке в запретной зоне «Kill box». Здесь позволялось пилотам уничтожать любые цели без согласования по собственному решению.

Первая машина от разрыва гранат, пущенных талибами, задымилась. Осколки пробили броневой кожух двигателя расположенного впереди. Две других, во главе с Виттманом, были целы и повели пулеметный огонь, по засевшим в домах талибам — , которые что-то крича, стали охотится за спешившимися из подбитого БМП спецназовцами.

— Гер гауптманн! Гер гауптманн! — вдруг взволнованно, срывая голос, вызвал Виттмана офицер связи, находившийся сзади него в отделении десанта, — у нас проблемы! Нас перехватили истребители! Срочно покидаем машину!

— Что за чертовщина, Фриц? Как перехватили?

— Не работает аппаратура опознавания «свой — чужой», видимо, повреждены антенны.

— Цель перехвачена, атакую! — пронеслась по эфиру команда американского пилота, который с чувством выполненного долга, высокомерно улыбаясь, нажал на гашетку пуска. Ракеты «воздух-земля», сорвавшись с замков, огненным вихрем понеслись вниз.

Виттман, выскакивая из командирского люка, только и успел проскрежетать зубами: — ШВАЙНЕ! — и тут же брошенный волной взрыва, потеряв сознание, провалился в небытие…

В штабе 41 танкового корпуса Вермахта царила нервозная обстановка. Воздух был накален до предела.

Никто из офицеров управления не понимал причин столь раздраженного, да же можно сказать бешеного состояния его командира генерал-лейтенанта артиллерии Вейдлинга.

Тревожных донесений от командиров частей, намертво вгрызшихся своими войсками в днепровскую землю и готовых отразить любые наступательные потуги русских, не было. Все отделы штаба работали четко, слажено с соблюдением железной дисциплины и пунктуальности.

Пришедшая шифр телеграмма об отправке 35 мотодивизии на доукомплектование и переброске в район Ковель — Тернополь для усиления создающего там ударного кулака, по их мнению, не могла так подействовать на шефа. Иначе это полная блажь. Приказ был из ОКВ. Верховное командование понимает что делает. Тем более брешь в обороне должна занять пехотная дивизия, прибывающая из Рейха.

Майор Ганс Рэмек — адъютант командира корпуса и исполняющий обязанности начальника штаба 1-ый офицер генерального штаба Гартенбах так же были в недоумении и не могли понять истинных причин сегодняшнего взрыва Вейдлинга. Из покладистого, взвешенного в поступках и высказываниях командира, тот превратился в разъяренного быка. Что ни слово, то колкость доходящее до неуважительной брани.