— Жаль, — говорит Крис.

Я возвращаюсь к своему рисунку, но моё сердце занято другим.

Крис поднимается и шагает прямо к Эшу, который быстро прикрывает свою картину. Вид у него такой, будто его поймали за руку, когда он печенье из коробки таскал. Что он там прячет? Конечно же, его картина не может быть хуже моей. Крис, кажется, даже не заметил, что они говорят очень тихо, и лица у них серьезные. Эш кивает и передаёт что-то Крису — это же игральная карта! Мои мысли возвращаются к двум червовым картам в кармане моего пиджака. Эш, должно быть, раздаёт их всем своим клиентам — наркоманам. Эти мысли меня немного разочаровывают, я не люблю, когда мне напоминают о том, что Эш — дилер. Я бы предпочла думать о нем, как о парне с рынка. Я не совсем ненавижу эту сторону Эша.

Грегори кидает в меня комочек бумаги, чтобы привлечь моё внимание.

— Чего тебе? — раздраженно говорю я.

— Я так взволнован нашей первой тренировкой, которая будет в четверг, а ты? Какой позор, что мы должны обучаться вместе с этим кровососом, — говорит он, поглядывая на Эша.

Гнев вскипает во мне, когда я слышу слово кровосос. Раньше меня это не задевало. Мои друзья из Центрума произносили его постоянно.

Я поворачиваюсь к моей картине, игнорируя Грегори. Остаток урока проходит быстро. Я скоро сдаюсь со своим рисованием, зная, что это просто потеря времени. Остаток времени я провожу в мечтах, мысленно вернувшись на рынок на Шантильи Лейн, снова переживая тот продолжительный взгляд между мной и Эшем. Наконец-то, звенит звонок, и все начинают собираться. Эш смял свой рисунок, превратив его в мяч, и бросил тот в мусорное ведро. Он задержался у моего мольберта, и моё сердце забилось в странном ритме, как всегда происходит, когда Эш рядом.

— Как поживает Марта? — спрашивает он.

— Прекрасно. Поразительно, как она быстро восстанавливается. Рука, как новая.

Он пожимает плечами.

- Дарклинги быстро выздоравливают. Это одна из наших особенностей.

А какие еще у него есть особенности? Жар поднимается по моей шее.

Он открывает рот, чтобы сказать что-то еще, но потом, похоже, передумывает и идет дальше. Дверь захлопывается за его спиной.

Дей проходит по комнате, рассматривая рисунки каждого. Ей интересно кто как нарисовал её.

— И на всех я выгляжу просто отвратительно! Неужели я и в жизни такая же?

— Нет, не говори глупостей. Просто мы, на самом деле, те еще рисовальщики, — отвечаю я.

Она находит скомканный рисунок Эша в мусорном ведре и с интересом расправляет его. У неё отвисает челюсть от удивления.

— Это, в самом деле, так ужасно?

Она трясет головой и ведет меня к выходу, вручив мне рисунок. Я ожидала увидеть портрет Дей, но её он вообще не рисовал. От его рисунка у меня перехватывает дыхание. Портрет как живой. Яркие цвета постоянно меняются, переходя друг в друга. Выглядит это так, как будто портрет находится в движении. Дарклинги — одаренные художники, способные передать свои эмоции в живописи. Я провела пальцем по контурам лица на портрете, не признавая девушку, глядящую на меня. Её глаза сияют ярко голубым, её волосы напоминают золотые нити, упавшие на плечи. Затем я понимаю, кто эта девушка на портрете.

Да это же я!

Пониже центра груди зияет мой шрам, но он не бросается в глаза, как я всегда ожидала. Каким-то образом Эш изобразил меня красивой, сильной, как могущественный воин прямо. Я присела, не в силах понять всего этого. Действительно ли Эш видит меня такой?

Я ошарашено гляжу на портрет. И чем больше я изучаю портрет, тем больше мне кажется, что он пульсирует, как дико бьющееся сердце.

ЭШ

В небе над городом висит луна, а я лежу на крыше баржи Жука, руки за головой. Когда он взбирается ко мне на крышу, лодка качается. От его сигареты летят искры. Он протягивает её мне, но никотин больше не доставляет мне того кайфа, как прежде. Ничего не радует так, как сердце, бьющееся в моей груди.

— Как мама? — спрашивает он.

Я закрываю глаза, стараясь вытеснить печаль, которая глубоко засела у меня внутри. Не хочу разбираться с этим прямо сейчас.

— Хотелось бы, чтобы она вернулась в Легион, — наконец, говорю я, открывая глаза.

— Не говори так, братан.

— Это было эгоистично с её стороны вернуться домой. Это только расстраивает папу. А что самое отстойное, что она вернулась только потому, что её любовник выставил мать, когда та заболела.

— Ты этого не знаешь, — отвечает он.

— А с чего ради она вернулась? Уж точно не из-за нас с отцом. Ей на нас плевать, иначе она и в первый раз не бросала бы меня с папой. — Я протягиваю сигарету Жуку. — Давай поговорим о чем-нибудь другом. Я уже сыт этим по горло.

— Я думаю о небольшом междусобойчике на свою днюху, — говорит он.

— Да? Неплохая мыслишка. Кого пригласишь?

— Ну, тебя.

— Это не междусобойчик. Это свидание.

Жук усмехается.

- И не мечтай. Может, я еще и Дей позову.

— Я думал между вами все кончено.

Он пожимает плечами.

- Сердцу не прикажешь.

Ну да, он прав, как никогда.

— Как думаешь, она придет? — тихо спрашивает он.

— Возможно, но зачем ты тратишь на неё время впустую? Можешь найти и получше.

— Не-а, братан, не могу. Она умная, любящая и она, в самом деле, задевает меня за живое, — говорит он.

Натали определенно задевает МЕНЯ за живое. Она не боится мне противостоять, и она не похожа ни на одного из Стражей. Уж я-то знаю. Она помогла Тому, даже не смотря на то, что подвергла себя риску. Она храбрая и добрая.

— К тому же, у Дей потрясные… — он округляет руки перед своей грудью.

— А, ну это всё меняет, — говорю. — Так ты пригласишь еще каких-нибудь девчонок?

Моё сердце ускоряется, когда я думаю о Натали.

— Не собирался, — говорит он.

— Клёво, ну и ладно. — Я стараюсь скрыть разочарование в своём голосе.

Чёрт подери! С чего это, меня должно волновать идет Натали или нет? Она дочка Эмиссара. Связываться с ней — хуже для меня не придумать. Её родители несут ответственность за геноцид Дарклингов. Но Натали же их не убивала. Она не виновна.

Я нажимаю рукой на свою грудь и чувствую под своей ладонью ровное постукивание своего сердца.

Папа, бывало, говорил мне, что все в жизни имеет свою цену, и ё-моё, он был прав. Я получил то, чего желал больше всего, сердцебиение, но какой ценой? Я обязан девушке из Стражей. Это никогда не было частью соглашения. Хотелось бы мне понять, что между нами происходит. Испытывает ли она ко мне какие-нибудь чувства? Иногда мне кажется, что да. Несколько раз я заметил, как она на меня смотрит, но я не уверен. Возможно, это я все выдумываю.

— О, пока не забыл! — Жук достал листок бумаги из кармана и разглаживает его на крыше.

Это бланк разрешения, который должны подписать наши родители, чтобы разрешить нам отправится завтра на экскурсию в музей. Жук изображает каракули своей тетушки на своем бланке. Я роюсь в карманах, в поисках своего бланка и протягиваю его Жуку. Он лучше меня подделывает подпись моего отца. Я мог бы просто попросить отца подписать это, но я привык, что Жук подписывает все мои школьные выговоры за плохое поведение, так что это вошло в привычку.

— Мы покажемся там на несколько минут, а потом свалим, — говорит Жук.

Прогуливать — рискованно, но я предпочту схлопотать взашей, чем болтаться в каком-то скучном музее Блэк Сити. Он отдает мой бланк.

— Я мог бы попытаться подделать почерк твоего отца, чтобы тебя выкинули из программы подготовки Ищеек, если хочешь. — Стоит попытаться, — предлагает он.

— Каким образом письмо якобы от моего «отца» может заставить их передумать.

Он садится: — Значит, ты просто собираешься тренироваться с ними?

— У меня нет выбора. Это не стоит того, чтобы быть распятым.

Жук вдавливает сигарету в деревяшку, гася её, при этом что-то бормоча себе под нос.

— Если хочешь мне что-то сказать, просто скажи, — окрысиваюсь я.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: