— Что за тренировки?

— Зверские, — говорит Феллин, злобно улыбаясь.

Я верю ей сразу. Когда покидаю комнату, медленно направляюсь в свой сектор, и я боюсь предстоящей тренировки, думаю о боли в мышцах завтра вечером.

Я просыпаюсь рано утро и даже еще ночью, здесь нельзя это понять. Интересно, светит ли сегодня луна, бросает ли она свой серебристо-голубой свет на горную долину. Если Блейн в Клейсуте храпел так громко, что я не мог уснуть, я шел проведать домашний скот и посмотреть на небо. Когда звезды ярко светили, меня одолевало желание идти куда глаза глядят. А теперь вокруг только каменные стены.

Я пытаюсь уснуть вновь, но кровать кажется слишком жесткой. Нако-нец, сажусь и надеваю сапоги. Если больше не могу спать, нужно сделать что-то полезное. Я уже очень давно не видел брата.

Больница долины Расселин больше и лучше оборудована, чем в Клейсуте. Внутри мерцают светящиеся полотна. Жужжат странные приборы. Когда я вхожу, комната кажется пустой, только пациенты спят глубоким сном в полумраке. Среди кроватей в глубине комнаты нахожу Блейна.

Стрелу удалили, и он спит в шортах. Верхняя часть бедра перевязана. Это выглядит глупо, как будто нога была оторвана, а кто-то попытался прибинтовать ее обратно. Его волосы отросли, так же как и мои, грудь спокойно поднимается и опускается во сне. Он подключен к машине проводами, которые уходят в его руку.

Я беру его за руку. Она кажется тяжелой и неподвижной, как у статуи.

— Ему лучше, даже если это и не заметно, — молодая медсестра стоит позади меня. Я не заметил, что здесь еще кто-то есть.

— Сколько он еще будет в таком состоянии? Когда он очнется?

Она качает головой: «Это может быть сегодня или через несколько месяцев. Невозможно предугадать».

Несколько месяцев? Что, если он больше никогда не очнется? Я отпус-каю его руку, и мне страшно взглянуть на него вновь. Не хочу чувствовать, что бесполезен и ничего не могу изменить.

Я спешу к выходу, но медсестра окликает меня.

— Вы должны прийти снова и поговорить с ним. Мне кажется, ему это нужно.

Я смотрю на Блейна последний раз и ухожу, не сказав ни слова. Нужно еще немного поспать, но не знаю, смогу ли я. От мысли, что Блейн умрет, и я потеряю половину себя на всю оставшуюся жизнь, весь мир становится серым.

Завтрашним утром меня ждет «зверская» тренировка. После завтрака из каши-размазни и чая Бри ведет меня в прохладный уединенный зал для тренировок в конце туннеля. В зале есть стена для скалолазания, мишени на стене, и ряд из лестниц и платформ, по которым мне не очень хочется ползать.

Бри оставляет меня в тренировочной группе с Элией, а сама идет к группе, которой руководит мой отец. Он дружески кивает мне и продолжает заниматься. Его попытка подбодрить кажется мне глупой и неуместной.

Элия ведет нас на непомерно длинную беговую дорожку. Мы бежим по полосе, которая протоптана в каменном полу усилиями многих бегунов. После второго круга я начинаю задыхаться. Я стараюсь думать об Эмме и клянусь себе бежать изо всех сил, не обращая внимания на боль, чтобы рано или поздно освободить ее.

После десятка кругов мои ноги как желе. Но Элия с нами еще не закончил. После таких упражнений, как отжимания, приседания и шаг с выпадом, мы направляемся к стене. Он приказывает нам лазать по стене в разных направлениях: сверху вниз, вбок, по диагонали. Каждый следующий заход стоит мне гораздо больших усилий, чем предыдущий. Мышцы слабеют, становится труднее держаться на ногах. Когда мы переходим к следующему упражнению, который Элия называет «самоубийством» — это бесконечно долгий бег — я уже не чувствую ног, и когда он достает лук и стрелы, я едва могу стоять на подгибающихся коленях.

Стрельба для меня простое и привычное занятие. Движущиеся цели перед нами ясно видны. Руки у меня все еще дрожат от упражнений на стене, но я попадаю в девять целей из десяти. В этом задании я с легкостью опережаю других из моей группы, хотя долго не брал в руки лук.

Мы заканчиваем тренировку последней пробежкой через зал, и, когда Элия дает нам вздохнуть свободно, я падаю на землю. Встаю, когда легкие перестают гореть, и я уже могу дышать без кашля. Все остальные члены группы уже ушли.

— Ты хорошо показал себя сегодня, — говорит Элия, пока складывает луки обратно в шкаф. Он кажется слишком юным, чтобы быть одним из командиров повстанцев. — Всю первую тренировку ты держался вместе со всеми остальными. Это мало у кого получается.

Я благодарю его, а он извиняется и бормочет что-то о совещании, на которое уже опаздывает.

Я сажусь на пол и растираю мышцы, которые начинают забиваться. В отдалении группа Бри заканчивает тренировку. Отец заставляет людей ка-рабкаться по канату, который прикреплен к потолку, и туда Бри забирается, а затем скользит вниз, первой заканчивая упражнение.

В последнем упражнении нужно перепрыгнуть с одной платформы на другую. Расстояние между ними довольно велико, и в случае падения можно переломать несколько костей. Некоторые здоровые парни прыгают туда-сюда; но у них длинные ноги, которые дают преимущество. Большая часть группы сдается и не может закончить упражнение. Бри хватает копье и бежит к отверстию. Возле края платформы она втыкает копье и подпрыгивает в воздух. Копье сгибается и подбрасывает ее вверх, как птицу. Бри отпускает копье и приземляется на другой платформе. Она падает на колени, прикасается руками к полу и легко встает. Мой отец аплодирует, и все смотрят на нее. По крайней мере я. Она сумасшедшая — пылкая и безумная. Я делаю порицающее лицо, потому что понимаю, что сам ничем от нее не отличаюсь.

Как только тренировка заканчивается, мой отец поспешно собирается и уходит.

— Командиры совещаются каждый день, — поясняет Бри, подходя ко мне. Вырез ее рубашки насквозь мокрый. — Новости о войне, стратегия, тактика и т. п.

Я встаю и потягиваюсь. Каждая мышца кричит об усталости. Я уже чувствую, как они растут.

— Библиотека? — спрашивает она, меняя тему.

— Обязательно. Если ты еще готова отвести меня туда.

Она криво улыбается.

— Это не возглавляет мой список желаний, но я знаю, как сильно ты хочешь знать правду. Кроме того, твой отец упустил много деталей. Например, масштаб проекта.

— Масштаб?

Бри улыбается, довольная собой.

— Ты возненавидишь Франка еще больше, если узнаешь, что таких городов, как Клейсут, было пять.

— Пять? Пять разных Клейсутов?

— Ну, а ты думал, откуда я пришла, деревянная башка? Ты же не дума-ешь, что я из этих прекрасных бойцов Ордена, которые перебежали на сторону повстанцев, нет?

— Ты не из этих?

— О, пожалуйста, Грей, — говорит она. — Даже ты признаешь, что я хороша — бесшумная, невидимая, быстрая. Тебя не должно удивлять, что в некоторых местах похищают девушек.

Это объясняет все: ее ловкость, быстроту и полную бесшумность, с ко-торой она идет по следу. Она упорная, страстная и сильная. Бри как я, только она из другого Клейсута.

Внезапно мой интерес к ней удваивается.

Когда мы покидаем комнату для тренировок, к ней пристает огромный парень. Он на голову выше, чем я.

— Это было прекрасное выступление, — говорит он и снисходительно гладит ее рукой по плечу. — Знаешь, нет ничего сексуальнее, чем сильная агрессивная женщина.

— Мне не интересно, Драйк, — отвечает она и сбрасывает его руку.

Драйк снова тянется к ней: Перестань, Бри, ты же тоже этого хочешь.

— Она сказала, что ей не интересно, — рычу я.

— Заткнись, тебя никто не спрашивал, — он толкает меня обеими руками так сильно, что я почти падаю.

— Ты спросил ее, и она тебя отшила, так что проваливай.

Его кулак так быстро врезается в мой подбородок, так что я даже не заметил его приближения. Я шатаюсь.

— До завтра, красавица, — говорит Драйк и удаляется.

Бри складывает руки на груди и смотрит на меня: «Не нужно было этого делать. Я сама могу о себе позаботиться».