— О, это я знаю. — Она почти не дышала, пока Майкл осторожно перекладывал ребенка ей на руки. Тимми вдруг зашевелился, а потом снова уснул, уткнувшись ей в грудь.

Она сделала два шага, и сказка кончилась. В тот момент, когда Тимми начал плакать, Мадди похолодела.

— Ох, нет… — застонала она. Майкл шагнул к ней.

— Просто покачайте его немного.

— Клянусь, у него аллергия на меня. Или он откровенно меня ненавидит. Вот, возьмите его, — сказала она, быстро передавая малыша Майклу.

Майкл усмехнулся, когда его рука коснулась младенца.

— Он мокрый, и в этом все дело. Он просто дает вам знать, что ему надо сменить подгузник.

— Когда же они начинают просить вежливо? — съязвила Мадди. — И как это получается, что в ваших руках он не верещит? С вами он воркует, когда у него мокрый подгузник. Со мной он вопит так, как будто просит пощады у кровавого убийцы.

Майкл нежно поцеловал Тимми в макушку.

— Я же говорил, младенцы — создания очень чувствительные.

 А еще, вспомнила Мадди, он говорил, что у него большой опыт в обращении с детьми. Он имел в виду собственных детей?

Мадди нахмурилась. Но ведь Лиз утверждала, что Харрингтон одинокий. Она подразумевала, одинокий в настоящий момент? Может, был женат?

— Куда положить его? — голос Майкла прервал ее размышления.

— Положить его? Ах да, положить... Ммм, я думаю, ему будет лучше в спальне... Подождите, Линда оставила мне что-то вроде детской кроватки для него. — Мадди опередила Майкла и вошла в гостиную. Там около кушетки лежала клетчатая переносная кроватка. Мадди подняла ее за металлические ручки. Когда она вернулась к Майклу, он уже направлялся с Тимми в холл. — Вторая дверь налево.

 Она поспешила за ним, задела кроваткой за ногу и порвала свою последнюю любимую пару колготок. Ну ладно, игра стоит свеч. Майкл вошел в маленькую, не вполне прибранную комнату, которая больше была похожа на домашний офис, нежели на запасную спальню. Опустив кроватку на пол, Мадди забегала по комнате, подбирая вещи.

 — Я не ожидала здесь гостей, — вспыхнув, проговорила она. Мадди уже перестала расстраиваться из-за краски на щеках. Она ничего не могла тут поделать Майкл наблюдал за ней с веселым блеском в глазах. Впрочем, он ей сочувствовал. Она действительно оказалась в трудном положении.

 — Расслабьтесь, Мадди. Я и сам не такой уж чистюля.

 Она наклонилась, подбирая стопку бумаг, валявшуюся около ее заваленного секретера.

Майкл был не в силах отвести взгляд от ее притягательно округлившегося зада и красивых ног. Она резко поднялась и обернулась, а он почувствовал себя маленьким мальчиком, которого застали, когда он запустил руку в вазу с печеньем. Но Мадди в этот момент не думала о тайных пороках Майкла Харрингтона.

 — Ох, поверьте мне, комната чистая... Абсолютно чистая... Здесь просто беспорядок... У меня регулярно убирают... Я... только... я здесь много работаю — Она нервно провела пальцами по своим светлым, с медовым отливом, волосам, охваченная на какое-то мгновение беспокойством и растерянностью, пока наконец не заметила теплой влекущей улыбки Майкла. Она пристально посмотрела на него и поймала себя на том, что ее пальцы просто горят от желания пригладить его густые темные взъерошенные волосы. Он был довольно рослый, примерно метр девяносто, и у него были очень темные синие глаза — она таких никогда не видела, — глаза, которые, подумала Мадди, порой кажутся суровыми и холодными, а порой, вот как теперь, просто сводят с ума. Майкл первым отвел взгляд. Только сделал он это с трудом. Кладя ребенка на узкую кровать, он подсунул под его мокрую попку журнал.

 — Мы собирались сменить подгузник. — Краем глаза он мог видеть Мадди. Она не двигалась. — Нужен свежий подгузник, — повторил Майкл

 Мадди пришла в себя.

 — Правильно... Подгузник... — Она выбежала из комнаты и через мгновение вернулась. В одной руке у нее был подгузник, которым она размахивала как флагом, в другой — сумка с остальными вещами Тимми. — Я думала, что теперь все пользуются одноразовыми… Это имеет смысл. Или по крайней мере так это выглядит в рекламных роликах. — Она подошла к Майклу.

Он уже вытащил из-под Тимми подгузник, но мудро расположился у изголовья, чтобы избежать тех неприятностей, с которыми ей пришлось познакомиться немного раньше.

Она рассмеялась, вручая Майклу чистый подгузник.

— Я действительно потрясена. Вы профессионал. Это потому, что у вас есть собственные дети?

— У меня? Вы шутите? Конечно же, нет… И в этом отношении у меня абсолютно никаких планов. — Он произнес свою тираду так выразительно, что Мадди рассмеялась.

— Тут мы с вами сходимся. И однако я сбита с толку. Откуда у вас это умение — так великолепно управляться с младенцами? — Но прежде, чем Майкл смог ответить, она сказала:

— Ах да, ваши братья и сестры!..

Майкл снова улыбнулся.

— Я вижу, вы провели некоторое расследование.

Она вспыхнула, но улыбнулась в ответ.

— Да, я знаю, что вам тридцать четыре, что вы не захотели почивать на университетских лаврах, что у вас шесть братьев и сестер и вы выросли в Саут-Энде. — Она перевела дыхание. — А что вы знаете обо мне, мистер Харрингтон?

Его улыбка была чувственной, широкой, абсолютно мужской улыбкой. Мадди от нее едва не растаяла.

— Я знаю, что предпочел бы, чтобы вы называли меня Майклом.

Настала неловкая тишина. Оба были смущены, понимая, насколько легко можно соскользнуть к отношениям более интимным и сложным, чем каждый из них в данном случае хотел. Мадди придерживалась того же правила, что и Майкл, в отношении разделения профессиональной и личной жизни. Она также гордилась тем, что никогда слишком сильно не привязывалась к мужчинам. Воспитанная состоявшей в разводе и чрезвычайно независимой матерью, профессиональной художницей, которая много времени проводила в разъездах, Мадди с раннего возраста научилась смотреть за собой. И с годами превратилась в уверенную в себе, сдержанную молодую женщину. Так почему же, отчаянно старалась Мадди понять, она испытывает такую неловкость и нервозность, глядя на мистера Харрингтона, пусть даже он и весьма привлекателен?

Напряженность, нервировавшую Мадди и Майкла, почувствовал и Тимми. Он делался все нетерпеливее, требуя к себе внимания. Малыш разразился громким плачем и стал изо всех сил сучить ручками и ножками.

Майкл с облегчением сосредоточился на менее сложных вещах. Он вытащил из кармана брюк связку ключей и стал греметь ими перед лицом Тимми. Плач сразу прекратился.

— Я хочу научить вас, как менять подгузники. Завтра вам придется это делать самой. — Майкл чувствовал стеснение в горле, а голос его был резковатым. Неожиданно Майкла захлестнула паника. От Мадди Сарджент сыпались искры. Искры? Нет. Это был ток высокого напряжения.

Майкл сосредоточился на подгузнике — сложил его по диагонали и подсунул Тимми под попку.

— Это совершенно просто. Вытянув нижнюю часть материала, — бормотал он, удерживая зажимы в уголке рта, — соединяем два конца вместе, натягиваем, закрепляем… будьте внимательны, не прищемите пальцы, а то будете плакать не меньше Тимми… затем другой конец и… порядок. — Он поднял малыша и подержал его на вытянутых руках для обозрения Мадди. — Справитесь?

 Мадди усмехнулась.

— Сомневаюсь.

— Научитесь. — Он порылся в сумке ребенка и извлек махровую пижамку.

— Попробуете надеть?.. — Майкл держал в руках крошечную пижамку-стрэч.

Мадди засмеялась.

— Боюсь, не влезу…

Майкл тоже засмеялся, его взгляд инстинктивно скользнул по ее прекрасной фигуре… простому, спортивного покроя, платью, нисколько не мешавшему живому воображению Майкла. И нисколько не сдерживавшему его все быстрее стучавший пульс.

Их глаза встретились, и они отвели взгляды. Майкл со знанием дела натянул на Тимми его пижамку.

— Вот так, — сказал он, выпрямляясь и прокашливаясь. — Теперь вам осталось самое приятное — уложить его.

Мадди осторожно подставила руки, когда Майкл протянул ей ребенка. Малыш не заплакал, и Мадди с опаской улыбнулась.