Но когда доберется, что будет там? Ей никак не успеть добежать до двери. И люди закричат и кинутся прочь. Темный всадник не был похож на того, кто будет много разговаривать. Нет, она должна разделаться с ним.

Если бы только она взяла с собой сковороду.

— Сюда, мелкая карга! Стой щажже!

Она огляделась.

Крошечный синий человечек высунул голову из снега наверху изгороди.

— За мной гонится Всадник без головы! — крикнула она.

— Он ничего не сделашь, милка. Стой, где стоишь. Смотри му в глазы!

— У него нет никаких глаз!

— Кривенс! Ты ведьма или где? Смотри му в глазы — и он не пройдешь!

Синий человечек нырнул в снег.

Тиффани развернулась. Всадник несся под деревьями, на ровном месте лошадь чувствовала себя увереннее. В его руке был меч, и он смотрел на Тиффани глазами, которых не было. Снова раздалось хриплое дыхание, очень неприятное на слух.

«Человечки наблюдают за мной, — подумала она. — Я не могу убегать. Бабуля Болит не побежала бы от штуковины без головы».

Она сжала кулаки и посмотрела свирепо.

Всадник остановился, как будто озадаченный, а затем тронул лошадь.

Оранжево-синяя фигура, более крупная, чем остальные человечки, вывалилась из деревьев. Она приземлилась лошади прямо между глаз и в каждую руку захватила по уху.

Тиффани услышала крик человечка:

— Я те перхоть из главы вытряхну, брюква![7] С поклоном от Большого Яна! — и он врезал лошади между глаз своей головой.

К изумлению Тиффани, лошадь шарахнулась вбок.

— Ну, как? — кричал крошечный борец. — Не слабый орешек, да? А вот на-ка еще!

В этот раз лошадь отступила с дороги, а потом ее задние ноги заскользили, и она рухнула в снег.

Маленькие синие человечки рванулись через изгородь. Всадник пытался подняться, но утонул под сине-рыжим шквалом вопящих существ и…

И исчез. Снег исчез. Лошадь исчезла.

Синие человечки на мгновение сгрудились в кучу на горячей пыльной дороге. Один из них сказал:

— Аф, крифенс! Сам себе по бафке даф!

А затем они тоже исчезли, но еще мгновение Тиффани видела, как оранжево-синие пятна ныряют в изгородь.

Потом вернулись жаворонки. Изгородь стала зеленой и полной цветов. Ни сломанной ветки, ни помятого цветка. Небо было опять синее, без алмазного блеска.

Тиффани посмотрела вниз. На носке ее ботинка таял снег. Как ни странно, это ее обрадовало. Это означало: то, что только что случилось, было волшебством, а не безумием, потому что, закрывая глаза, она все еще слышала хриплое дыхание безголового человека.

В чем Тиффани нуждалась прямо сейчас, так это в людях и в чем-нибудь совершенно нормальном. Но больше, чем чего бы то ни было, она хотела ответов.

Фактически самое большое, чего бы она хотела, не слышать больше хриплого дыхания, закрывая глаза…

Учительские палатки уехали. За исключением нескольких кусков сломанного мела, огрызков, небольшого количества примятой травы и, увы, нескольких куриных перьев, не было ничего вообще, что бы указывало на то, что учителя когда-нибудь здесь были.

Вдруг снизу послышался тоненький голосок:

— Пст!

Тиффани посмотрела вниз: жаб выполз из-под листа щавеля.

— Мисс Тик сказала, что ты вернешься, — сказал он. — Я думаю, ты хочешь узнать некоторые вещи, правильно?

— Все, — сказала Тиффани, — нас затопляют маленькие человечки! Я не могу понять половину того, что они говорят! Они продолжают называть меня каргой!

— Ах, да, — сказал жаб. — У тебя есть Нак Мак Фиглы!

— Пошел снег, а потом его не стало! За мной гнался всадник без головы!

А один из них… Как ты сказал, они называются?

— Нак Мак Фиглы, — сказал жаб. — Также известны как пиксти. Они называют себя Вольный Народец.

— Хорошо, один из них ударил головой лошадь! Она упала! Это была огромная лошадь, надо сказать!

— Ах, это похоже на Фиглов, — сказал жаб.

— Я дала им немного молока, а они опрокинули его!

— Ты дала Нак Мак Фиглам молоко!

— Хорошо, ты сказал, что они эльфы!

— Не эльфы, пиксти. Они конечно не пьют молока!

— Они из того же места, что и Дженни? — требовательно спросила Тиффани.

— Нет. Они мятежники, — ответил жаб.

— Мятежники? Против кого?

— Всего. Чего-нибудь, — уточнил жаб. — Теперь подбери меня.

— Почему?

— Потому что вон стоит женщина, которая таращит на нас глаза. Будет лучше всего, если ты посадишь меня в карман передника.

Тиффани подхватила жабу и улыбнулась женщине:

— Я собираю коллекцию сушеных жаб, — сказала она.

— Это хорошо, дорогая, — сказала женщина и поспешила уйти.

— Не смешно, — сказал жаб из ее передника.

— Люди по-другому не понимают, — ответила Тиффани.

Она села под деревом и вытащила его из кармана.

— Фиглы попытались украсть несколько наших яиц и одну из наших овец, — сказала она, — но я вернула их.

— Ты вернула что-то от Нак Мак Фиглов? — спросил жаб. — Они что, заболели?

— Нет. Они были немного… хорошо, очень милые. Они даже сделали за меня работу по хозяйству.

— Фиглы делали работу по хозяйству! — воскликнул жаб. — Они никогда не делают хозяйственной работы! Они вообще бесполезные!

— А потом был Всадник без головы! — сказала Тиффани. — У него совсем не было головы!

— Хорошо, это главная рабочая квалификация, — сказал жаб.

— Что происходит, жаба? — спросила Тиффани. — Фиглы — это те, кто вторгается?

Жаб попытался уйти от ответа:

— Мисс Тик на самом деле не хочет, чтобы ты общалась с ними, — сказал он. — Она скоро вернется с помощью…

— Она успеет вовремя? — поинтересовалась Тиффани.

— Я не знаю. Вероятно. Но ты не должна…

— Я хочу знать, что происходит!

— Она пошла, чтобы позвать несколько других ведьм, — сказал жаб. — Мм… она не думает, что ты должна…

— Ты должен сказать мне все, что знаешь, жаба, — сказала Тиффани. — Мисс Тик нет. Есть я.

— Другой мир сталкивается с нашим, — ответил жаб. — Здесь. Довольна теперь? Это то, что думает мисс Tик. Но это происходит быстрее, чем она ожидала. Все монстры возвращаются.

— Почему?

— Нет никого, чтобы остановить их.

На мгновение наступило молчание.

— Есть я, — сказала Тиффани.

По дороге на ферму ничего не случилось. Небо оставалось синим. Ни одна из овец в загонах, казалось, никогда не возвращалась домой с ускорением.

Облако горячей пустоты лежало на всем. Крысошлеп сидел на полпути к задней двери, прижимая что-то лапой. Как только он увидел Тиффани, он подхватил это и помчался за угол дома на приличной скорости, вращая лапами, как ошпаренный. Тиффани слишком хорошо кидалась комьями земли.

Но, по крайней мере, в его пасти не было ничего сине-рыжего.

— Посмотри на него, — сказала она. — Большое трусливое ничтожество! Мне действительно жаль, что я не могу ему запретить ловить птенцов, как это ни грустно!

— У тебя нет шляпы, которую ты могла бы носить, а? — спросил жаб из ее передника. — Мне не нравится ничего не видеть.

Они вошли в маслодельню, которую Тиффани обычно имела в своем распоряжении в течение большей части дня.

В кустах рядом с дверью тихонько шептались. Это выглядело примерно так:

— Че мелкая карга сказашь?

— Она сказала, что хочет, чтоб энта кота кончашь жрать мелких птахов.

— Только-то? Кривенс! Без проблем!

Тиффани посадила жаба на стол настолько осторожно, насколько было возможно.

— Что ты ешь? — спросила она, — из вежливости надо было предложить гостю еду.

— Я привык к слизнякам, червям и комарам, — сказал жаб. — Это проблематично. Не расстраивайся, если у тебя их нет. Я догадываюсь, что ты не ждала в гости жабу.

— Как насчет молока?

— Ты очень любезна.

Тиффани принесла немного и налила в блюдце. Она наблюдала, пока жаб пил.

— Ты действительно был прекрасным принцем? — спросила она.