Сергей безгранично доверял Вороновскому, но что-то в тоне Виктора Александровича смутило его, насторожило и подсказало: лучше рассчитаться деньгами, а не какими-то услугами. Поэтому всю неделю Сергей пытался раздобыть злосчастную тысячу. Обращаться к матери он не пожелал, сослуживцы и однокашники по институту, сами едва перебивавшиеся от аванса до получки, ничем ему не помогли, так что оставалась одна надежда - на бабушку.

Сегодня он прямо с утра подъехал к Финляндскому вокзалу, поставил машину неподалеку от памятника Ленину и сел в электричку, за неимением лучшего решив соврать насчет аварии и под этим соусом стрельнуть у бабушки побольше денег. "Не огорчайся, золотко мое, - выслушав его вранье, утешила бабушка. - Бог с ним, с твоим "жигуленком"! Главное, что ты сам не пострадал. Видно, Господь внял моим мольбам и оборонил тебя от ран. Завтра же схожу в церковь и поставлю свечку святой Зинаиде, моей небесной заступнице!" - "Ты выручишь меня на время?" - мучительно краснея, промямлил Сергей. "Зачем тебе деньги? удивилась бабушка. - Ведь твой автомобиль застрахован? Коли ты не виноват в аварии, они обязаны уплатить сполна. Ты же сам рассказывал, что прошлой весной, когда пьяный на грузовике помял тебе крыло, ты получил по страховке даже больше, чем обошелся ремонт. Верно?" - "Верно-то верно.- Сергей вздохнул. - Но, понимаешь, пока Госстрах расчухается, пройдет уйма времени, а мне хочется поскорей восстановить машину". - "Думала купить себе кое-что, да вижу тебе нужней... - Бабушка взяла сумку и достала оттуда пять мятых десятирублевок. - На, забирай. Молодо-зелено, погулять велено!" - "А больше никак? - через силу выдавил Сергей, целуя ее морщинистую щеку - Бабуль, еще, а?" - "Рада бы, золотко мое, да нету. Ты же сам не возьмешь те деньги, что отложены у меня на похороны и поминки, верно?.."

Черт побери, как же быть? До встречи с Виктором Александровичем осталось меньше суток, а он, Сергей, все еще у разбитого корыта...

3. СЮРПРИЗ

В том же вагоне пригородной электрички, напротив двери, ведущей в тамбур, в полном одиночестве скучала коротко стриженная, похожая на мальчишку-сорванца, худенькая блондинка по имени Лена, ездившая за город навестить подругу. Четыре семестра эта подруга делила с Леной девятиметровую комнатушку в студенческом общежитии, а весной вышла замуж за их же сокурсника и перебралась в Мельничный Ручей, где у его родителей был собственный дом и где Лена, проводившая летние каникулы у папы с мамой, еще ни разу не бывала. И вот сегодня ее приняли там с радостью, по-свойски и на все лады уговаривали погостить до понедельника, однако Лена не захотела остаться - несмотря на радушие хозяев, что-то в атмосфере этого дома пришлось ей не по сердцу. Что? Конечно, не их бьющий в глаза достаток - в неполные двадцать лет Лена ни капельки не завидовала чужому добру и истово верила в то, что позднее, когда она окончит ВУЗ, у нее непременно появится все, о чем неодолимо тянет помечтать перед сном: легкая шубка из пушистого натурального меха, нарядный плащ, сшитый где-нибудь за границей, красивые платья, кофточки, блузки и, естественно, по паре модельной обуви для каждого времени года, от итальянских босоножек на изящной шпильке до несусветно дорогих - ровно четыре студенческие стипендии! - светло-бежевых сапожек на платформе из белого каучука...

Отгоняя соблазнительные видения, Лена тряхнула головой и вновь задалась вопросом: так что же помешало ей воспользоваться гостеприимством хозяев просторного дома в Мельничном Ручье? Может быть, та суетливая назойливость, с которой они показывали свои достижения - теплицу с розами и гвоздиками, неповоротливого, заплывшего жиром борова, переполненный курами птичник, погреб с сотнями банок разных маринадов, варений и солений, новенький кирпичный гараж с вишневым "москвичом" и грузовым прицепом, купленным специально для поездок на рынок? Да нет. Просто в их самодовольстве явственно проступала занудная предопределенность - до последней мелочи все расписано наперед с удручающей скрупулезностью, не оставлявшей просвета даже малюсенькому сюрпризу. А как жить без сюрпризов? Сдохнешь от тоски...

Развивать эту тему Лене не хотелось. Она избегала думать о людях дурно, даже если они этого заслуживали. Кроме того, сейчас ее мысли больше занимал рослый молодой человек в элегантном плаще, стоявший в тамбуре с сигаретой в зубах. Темноволосый и темноглазый, с ровным южным загаром, он выглядел точь-в-точь как герой заграничного боевика. Даже резкая вертикальная морщинка у переносицы и сумрачный, отчужденный взгляд ничуть его не портили, а, наоборот, работали на образ сильной личности. Именно этот тип мужчин особенно импонировал Лене, хотя знала она о них только по книгам и кинофильмам. А поскольку постоянного парня у нее не было, Лена была бы не прочь познакомиться с этим человеком, если, конечно, он сам сделает первый шаг. Но, допуская эту возможность, Лена напрасно не обольщалась - до сих пор он и мельком не взглянул на нес. Такие, должно быть, обращают внимание только на девушек, разодетых броско, по последнему крику моды, в то время как она... Лена опустила глаза на свои старенькие пропыленные кеды с шерстяными носками домашней вязки, джинсы эстонского производства, пузырившиеся на коленях, видавшую виды куртку из синтетической ткани "болонья". Куда ей, в убогих одежках, тягаться с модницами?

Однако, невзирая на ее непритязательный наряд, с Леной попытались познакомиться. Но не тот молодой человек из тамбура, а два жутких обормота, ввалившиеся в вагон на станции Бернгардовка, - один плотный, бритоголовый, в летной кожаной куртке и в сапогах гармошкой, а второй тощий, с изможденным лицом, в мятом клетчатом костюме. И начался кошмар.

- Санек, глянь-ка, - пробасил бритоголовый, плюхнувшись на скамью рядом с Леной. - Как она тебе?

От него так разило потом, что Лена содрогнулась и инстинктивно отодвинулась.

- Ты молоток! - заплетающимся языком заверил тощий усевшийся напротив. - У тебя глаз - ватерпас!

- Эй, девуля, спрыснем знакомство? - Из недр летной куртки тотчас возникла четвертушка водки; бритоголовый зубами содрал фольгу и, сплюнув ее на пол, протянул бутылку Лене. - На, промочи горло.

Лена сделала вид, что не слышит.

- Брезгуешь? - Бритоголовый прищурился.

- А ну ее в задницу! - вмешался тощий, вертевший в руках откуда-то взявшееся антоновское яблоко.- Леха, не томи.

- Бери по-хорошему, - пригрозил Лене бритоголовый. - Не то...

У тощего иссякло терпение - выхватив бутылку у бритоголового, он присосался к горлышку.

- Но-но, потише, - требовательно сказал бритоголовый.

- Будь спок! - Тощий вернул ополовиненную бутылку и ладонью вытер мокрогубый рот. - Как в аптеке.

Пока бритоголовый допивал водку, тощий вытащил из кармана нож с пружинным лезвием и, разрезав яблоко на две части, плотоядно чмокнул губами:

- Фартовый закусон!

- Ясное дело, не мануфактура, - согласился бритоголовый. Взболтнув остаток водки на донышке, он снова протянул бутылку Лене. - Допей, не пропадать же добру.

Лена забилась в угол и лихорадочно соображала, что ей делать, а два обормота с хрустом жевали яблоко.

- Телись! - Усмехнувшись, бритоголовый бросил ей на колени огрызок яблока. - Этим заешь водяру.

Лена быстро огляделась в поисках помощи. Но ждать ее было неоткуда метрах в пяти, ближе к середине вагона, жались друг к другу две насмерть перепуганные старушки, в противоположном углу дремал или притворялся дремлющим пожилой гражданин в фуражке железнодорожника, а незнакомца из тамбура не было видно.

- Ну, кому говорю! - наливаясь злобой, пророкотал бритоголовый.

- Пощекотать перышком? - елейным голоском предложил тощий, направляя на Лену тонкое лезвие ножа. - Где хочешь - у пупка или промеж титек?

То, что произошло дальше, Лена воспринимала отрывочно, со сбоями и провалами. Она вскочила и то ли закричала, то ли пыталась крикнуть, но ей не дали - рука бритоголового ухватила ее за куртку и с непомерной силой потянула к себе и вниз, а в ее щеку уперлось горлышко водочной бутылки.