— Лучше бы я никогда не встречал тебя в том бою! — выл я, трясясь от страха, злости и холода. От слёз ресницы смерзались и больно выдирались, когда я пытался разомкнуть веки.

Я так не хочу, чтобы моим убийцей стал именно он!

— В том бою, — прошептал Ульф. — В темноте…

— Господин командор, — сообщил новобранец, внимательно следя за потоком данных на мониторе ноута. — Он вышел из-под контроля.

— Видит бог, я давал ему шанс, — командор потёр висок пальцами, поморщившись, как от боли. — Дезактивируйте его.

— Есть, — кивнул юнец, пожалуй, с излишним рвением и застучал по клавишам.

— Эм… Господин командор… Он вне Сети, я не могу его обнаружить…

Я обнимал моего киборга за шею, когда он, прижав меня к груди, нёсся к огням вдоль трассы, мерцающим в молочной мгле. Я хотел смеяться и плакать одновременно. Становилось светлее, и тени обретали плоть. Они были закутаны в грубые шкуры какого-то местного зверья, лица их были скрыты кожаными масками и массивными мотоциклетными очками. Я увидел громоздкие машины. И мне даже показалось, что всякие металлические страшилища, припаянные к рулям, насмехаются надо мной. А потом я улыбнулся, счастливый, как никогда в жизни. И потерял сознание.

Эпилог

— Какого ляда, мать твою, Мин! — орал старик Ойл своему сыну. Мало кто в коммуне байкеров смел повышать голос на предводителя, лучше всех в округе орудующего цепью, но своего отца рослый, лохматый, свирепого вида Мин слушался всегда. До некоторых пор, впрочем.

— Ты, мать-перемать, кардан тебе в жопу, с кем связался?! С перекупщиком! С наркоманом! С уродом из города! Позор на мои седины! Позор всему племени!!

— Успокойся, отец, — громадная лапа Мина похлопала старика по плечу. — Иногда так бывает — бац, и всё, любовь. Ну как у тех киборга с хакером, помнишь? Ты мне ещё рассказывал эту старую байку, случившуюся в позапрошлый сезон снега.

Старик угрюмо насупил косматые брови, мигом вспомнив времена, когда он сам, такой же крепкий, сумасбродный и отвязный парень, как его сын сейчас, носился по заснеженным равнинам и трассам впереди всего племени, отваживаясь даже на грабёж трансмегаполисных караванов. И тогда, в одну снежную ночь он, совершая рейд с несколькими наиболее сильными бойцами, встретил на трассе странную пару — киборга, самого настоящего киборга, который тащил на руках полумёртвого мальчонку, всем своим видом напоминавшего хакера.

Байкеры, люди диких равнин, не подчиняющиеся законам Мегаполисов, не имеющие ни одного имплантанта, не контролируемые Сетью, недолюбливали любого человека, хоть как-то связанного с городской жизнью. Конечно, мальчишка из «Киберкейва» был гораздо ближе им, чем законопослушным обитателям «этой стеклянной банки», но киборг…

Впрочем, кажется, киборг был заодно с мальчишкой.

Паренёк здорово пострадал от бури, да и киборг был не в лучшем виде — судя по тому, что одежда их была крайне лёгкой, они сбежали из Мегаполиса в страшной спешке. Кажется даже, что их кто-то преследовал. Солидарные со странной парой в ненависти к городу, байкеры забрали их с собой, тайными тропами увозя в лагерь среди скал.

Мальчишка, как и следовало ожидать, страшно простудился. Он задыхался, метался в горячке и бреду. Отвары и всяческие таблетки, которые готовили местные шаманы, не помогли. Мальчик умер от отёка лёгких. Киборг долго, слишком долго сидел рядом с ним. А потом кто-то решил приблизиться, чтобы забрать тело. И заметил, что киборг тоже не дышит.

Что-то перегорело. Или ресурс генератора исчерпался.

Никто в коммуне не умел чинить киборгов. Кто-то предлагал разобрать его в поисках каких-нибудь полезных запчастей, но отец Мина запретил.

— А тебе бы понравилось, если бы кто-то стал копаться в твоих кишках после того, как ты помер у смертного одра своего любовника, а, мать-перемать твою через три колена!? Похороним их честь по чести. Не каждый день видишь такую любовь, так тебя разэтак!

— Ну, отец, — подмигнул диким ярко-голубым глазом Мин. — Если уж боевой киборг может любить повстанца-хакера, то почему это байкер не может втюриться по уши в какого-то там торговца?

С этими словами молодой байкер развернулся, грохая тяжёлыми ботинками, и двинулся к выходу из ангара.

— Про резину не забывай, чугунная башка, — недовольно пробурчал старик.

— Да крепкая резина, — Мин постучал носком сапога по здоровенному колесу, сразу же вскакивая в седло и опуская на глаза очки. — На той неделе Генти достал по дешёвке.

— Да я про презервативы! — старик разъярился пуще прежнего, он терпеть не мог упоминаний имени этого «городского».

Брошенная просмоленная тряпка, которой старик протирал какую-то деталь двигателя, не долетела до Мина, сорвавшегося с места.

Бубня себе под нос что-то в адрес нерадивого сыночка, у которого «спермой все мозги заплыли», старик поднял тряпку и продолжил прерванное занятие. А потом, отложив протёртую деталь в сторону, вышел из ангара.

Отсюда хорошо просматривалась долина. Снега сошли несколько лет назад, и по плоской рыжей равнине тянулся пыльный след, оставляемый байком Мина. Громоздкая, но удивительно маневренная и быстроходная машина иногда поблескивала в лучах оранжевого закатного солнца, отражаемого сверкающим куполом города вдали. Старик прищурил слезящиеся глаза и, улыбнувшись, вздохнул.

Ох уж эта старая, как мир, история!

14.06.07

Санкт-Петербург