– Лучше бы ты научила меня,– сказал он,– как танцевать.

– Это ты так теперь говоришь. Ты не можешь: уже я учила тебя.

– Не знаю отчего,– согласился Тоббоган,– но, когда держу девушку за талию, а музыка вдруг раздастся, ноги делаются, точно мешки. Стою: ни взад, ни вперед.

Постепенно собрались опять все, но ужин был кончен, и разговор начался о пароходе, в котором Проктор узнал «Лео».

– Он из Австралии; это рейсовый пароход Тихоокеанской компании. В нем двадцать тысяч тонн.

– Я говорю, что на «Лео» лучше, чем у нас,– сказала Дэзи.

– Я рад, что попал к вам,– возразил я,– хотя бы уж потому, что мне с тем пароходом не по пути.

Проктор рассказал случай, когда пароход не остановился принять с шлюпки потерпевших крушение. Отсюда пошли рассказы о разных происшествиях в океане. Создалось словоохотливое настроение, как бывает в теплые вечера, при хорошей погоде и при сознании, что близок конец пути.

Но как ни искушены были эти моряки в историях о плавающих бутылках, встречаемых ночью ледяных горах, бунтах экипажей и потрясающих шквалах, я увидел, что им неизвестна история «Марии Целесты», а также пятимесячное блуждание в шлюпке шести человек, о которых писал М. Твен, положив тем начало своей известности.

Как только я кончил говорить о «Целесте», богатое воображение Дези закружило меня и всех самыми неожиданными догадками. Она была чрезвычайно взволнована и обнаружила такую изобретательность сыска, что я не успевал придумать, что ей отвечать.

– Но может ли быть,– говорила она,– что это произошло так…

– Люди думали пятьдесят лет,– возражал Проктор, но, кто бы ни возражал, в ответ слышалось одно:

– Не перебивайте меня!Вы понимаете: обед стоял на столе, в кухне топилась плита! Я говорю, что на них напала болезнь! Или может быть, они увидели мираж! Красивый берег, остров или снежные горы! Они поехали на него все.

– А дети?– сказал Проктор.– Разве не оставила бы ты детей, да при них, скажем, ну, хотя двух матросов?

– Ну что же!– Она не смущалась ничем.– Дети хотели больше всего.Пусть мне объяснят в таком случае!

Она сидела, подобрав ноги,и, упираясь руками в палубу, ползала от возбуждения взад-вперед.

– Раз ничего не известно, понимаешь?– ответил Тоббоган.

– Если не чума и мираж,– объявила Дэзи без малейшего смущения,– значит, в подводной части была дыра.Ну да,вы заткнули ее языком; хорошо. Представьте, что они хотели сделать загадку…

Среди ее бесчисленных версий, которыми она сыпала без конца, так что я многое позабыл, слова о «загадке» показались мне интересны; я попросил объяснить.

– Понимаете– они ушли,– сказала Дэзи, махнув рукой, чтобы показать, как ушли,– а зачем это было нужно, вы видите по себе. Как вы ни думайте, решить эту задачу бессильны и вы, и я, и он, и все на свете. Так вот,– они сделали это нарочно.Среди них, верно, был такой человек, который, может быть, любил придумывать штуки. Это– капитан. «Пусть о нас останется память, легенда, и никогда чтобы ее не объяснить никому!» Так он сказал. По пути попалось им судно. Они сговорились с ним, чтобы пересесть на него, и пересели, а свое бросили.

– А дальше?– сказал я, после того как все уставились на девушку, ничего не понимая.

– Дальше не знаю.– Она засмеялась с усталым видом, вдруг остыв, и слегка хлопнула себя по щекам, наивно раскрыв рот.

– Все знала, а теперь вдруг забыла,– сказал Проктор.– Никто тебя не понял, что ты хотела сказать.

– Мне все равно,– объявила Дэзи.– Но вы– поняли?

Я сказал «да» и прибавил:

– Случай этот так поразителен, что всякое объяснение, как бы оно ни было правдоподобно, остается бездоказательным.

– Темная история, – сказал Проктор. – Слышал я много басен, да и теперь еще люблю слушать. Однако над иными из них задумаешься. Слышали вы о Фрези Грант?

– Нет,– сказал я, вздрогнув от неожиданности.

– Нет?

– Нет?– подхватила Дэзи тоном выше.– Давайте расскажем Гарвею о Фрези Грант.Ну,Больт,– обратилась она к матросу, стоявшему у борта,– это по твоей специальности. Никто не умеет так рассказать, как ты, историю Фрези Грант. Сколько раз ты ее рассказывал?

– Тысячу пятьсот два,– сказал Больт, крепкий человек с черными глазами и ироническим ртом, спрятанным в курчавой бороде скифа.

– Уже врешь, но тем лучше. Ну, Больт, мы сидим в обществе, в гостиной, у нас гости. Смотри отличись.

Пока длилось это вступление, я заставил себя слушать, как посторонний, не знающий ничего.

Больт сел на складной стул. У него были приемы рассказчика, который ценит себя. Он причесал бороду пятерней вверх, открыл рот, слегка свесив язык, обвел всех присутствующих взглядом, провел огромной ладонью по лицу, крякнул и подсел ближе.

– Лет сто пятьдесят назад,– сказал Больт,– из Бостона в Индию шел фрегат «Адмирал Фосс».Среди других пассажиров был на этом корабле генерал Грант, и с ним ехала его дочь,замечательная красавица, которую звали Фрези. Надо вам сказать, что Фрези была обручена с одним джентльменом, который года два уже служил в Индии и занимал военную должность. Какая была должность,– стоит ли говорить? Если вы скажете– «стоит», вы проиграли, так как я этого не знаю. Надо вам сказать,что когда я раньше излагал эту занимательную историю, Дэзи всячески старалась узнать, в какой должности был жених-джентльмен, и если не спрашивает теперь…

– То тебе нет до этого никакого дела,– перебила Дэзи.– Если забыл, что дальше, – спроси меня, я тебе расскажу.

– Хорошо,– сказал Больт.– Обращаю внимание на то, что она сердится. Как бы то ни было, «Адмирал Фосс» был в пути полтора месяца, когда на рассвете вахта заметила огромную волну,шедшую при спокойном море и умеренном ветре с юго-востока.Шла она с быстротой бельевого катка. Конечно, все испугались, и были приняты меры, чтобы утонуть, так сказать, красиво, с видимостью, что погибают не бестолковые моряки,которые никогда не видали вала высотой метров в сто. Однако ничего не случилось. «Адмирал Фосс» пополз вверх, стал на высоте колокольни св. Петра и пошел вниз так, что, когда спустился, быстрота его хода была тридцать миль в час. Само собою, что паруса успели убрать, иначе встречный, от движения, ветер перевернул бы фрегат волчком.

Волна прошла,ушла и больше другой такой волны не было. Когда солнце стало садиться, увидели остров, который ни на каких картах не значился; по пути «Фосса» не мог быть на этой широте остров.Рассмотрев его в подзорные трубы, капитан увидел,что на нем не заметно ни одного дерева. Но он был прекрасен, как драгоценная вещь, если положить ее на синий бархат и смотреть снаружи, через окно: так и хочется взять. Он был из желтых скал и голубых гор, замечательной красоты.

Капитан тотчас записал в корабельный журнал, что произошло, но к острову не стал подходить, потому что увидел множество рифов, а по берегу отвес, без бухты и отмели. В то время как на мостике собралась толпа и толковала с офицерами о странном явлении, явилась Фрези Грант и стала просить капитана, чтобы он пристал к острову– посмотреть, какая это земля. «Мисс,– сказал капитан,– я могу открыть новую Америку и сделать вас королевой, но нет возможности подойти к острову при глубокой посадке фрегата,потому что мешают буруны и рифы. Если же снарядить шлюпку, это нас может задержать, а так как возникло опасение быть застигнутыми штилем, то надобно спешить нам к югу, где есть воздушное течение».

Фрези Грант, хотя была доброй девушкой,– вот, скажем, как наша Дэзи… Обратите внимание, джентльмены, на ее лицо при этих словах. Так я говорю о Фрези. Ее все любили на корабле. Однако в ней сидел женский черт, и если она чего-нибудь задумывала, удержать ее являлось задачей.

– Слушайте! Слушайте!– воскричала Дэзи, подпирая подбородок рукой и расширял глаза.– Сейчас начинается!

– Совершенно верно, Дэзи,– сказал Больт, обкусывая свой грязный ноготь. – Вот оно и началось, как это бывает у барышень. Иначе говоря, Фрези стояла, закусив губу.В это время, как на грех, молодой лейтенант вздумал ей сказать комплимент. «Вы так легки,– сказал он,– что при желании могли бы пробежать к острову по воде, не замочив ног». Что ж вы думаете? «Пусть будет по- вашему,сэр,– сказала она.– Я уже дала себе слово быть там, я сдержу его или умру». И вот, прежде чем успели протянуть руку, вскочила она на поручни, задумалась, побледнела и всем махнула рукой. «Прощайте!– сказала Фрези.– Не знаю, что делается со мной, но отступить уже не