Он выполнил одно поручение и приступил к следующему. В Гибралтаре он выгрузил двести тысяч фунтов стерлингов в золотой и серебряной монете, там же оставил сварливого Маккулума и цейлонских ныряльщиков. Теперь деньги ждут отправки в Лондон, где составят часть «британского золота». Того самого «британского золота», которое поддерживает упавших духом союзников и дает бонапартистской прессе пищу для беспрестанных нападок. Маккулум и его ныряльщики ждали попутного ветра, чтоб отправиться в противоположную сторону — вокруг Африки и дальше в Индию. «Атропа» же, подгоняемая штормовым западным ветром, неслась в третьем направлении, обратно в Средиземное море, чтоб встретиться с Коллингвудом и его эскадрой.

Она легко летела по бурным волнам, избавясь от бремени сокровищ, и кренилась то с боку на бок, то с носа на корму. Хорнблауэр после шести месяцев в море не пробыл на берегу и шести часов. Он не испытывал сейчас ни малейших признаков морской болезни. Отчасти от этого, на сердце у него было легко. Прежде, чем отправить его с сокровищами в Гибралтар, Коллингвуд одобрил донесение о действиях в Мармарисском заливе и на возвратный путь отдал приказы, порадовавшие бы любого предприимчивого молодого капитана. Ему поручалось прочесать средиземноморское побережье южной Испании, расстроить каботажные торговые перевозки, пронаблюдать за гаванями и взглянуть на Корсику, прежде чем у берегов Италии присоединиться к флоту, сдерживающему там полчища Бонапарта. Неаполь пал, но Сицилия еще держится. Чудовищная власть Бонапарта кончается там, где соленая вода доходит до подпруги его скакуна. Его солдаты идут, не зная преград, но его суда заперты в портах и отваживаются лишь на краткие вылазки. В то же время крохотная «Атропа» с двадцатью двумя пушечками дважды пересекла Средиземное море от Гибралтара до Мармариса и обратно, ни разу не встретив трехцветный флаг.

Неудивительно, что Хорнблауэр, стоя на кренящейся палубеи не испытывая ни малейших признаков тошноты был доволен собой. Он смотрел на зазубренные очертани;, далеких испанских гор. Он смело прошел на расстояний пушечного выстрела от гаваней и рейдов, он видел Малагу, Мотриль и Альмерию; рыбачьи лодки и каботажные суда завидев его, бросались врассыпную, как мелкая рыбешка при виде щуки. Он обогнул мыс Гата и лавировал обратно к берегу, чтоб посмотреть на Картахену. В Мальте и Альмерии военных кораблей не было. Это отрицательная информация, но и она может пригодиться Коллингвуду, который управляет действиями огромного флота, обеспечивает безопасность британской торговли на пространстве в две тысячи миль, держит руку на пульсе десятков международных конфликтов.

Главная военно-морская база испанцев — в Картахене. Заглянув туда, можно будет узнать, удалось ли несостоятельному испанскому правительству восстановить разбитый при Трафальгаре флот. Возможно, там укрываются один-два французских корабля, намеренных атаковать британский конвой.

Хорнблауэр посмотрел на туго натянутый такелаж, почувствовал, как кренится под ногами судно. Марсели взяли уже в два рифа. Он подумал было взять третий риф, но тут же отбросил эту мысль. «Атропа» спокойно может нести такие паруса. Мыс Копэ на левом траверзе. Хорнблауэр в подзорную трубу различил стайку каботажных судов, укрывшихся с подветренной стороны мыса. Он смотрел на них с вожделением, но их защищали батареи. В такой шторм он все равно не мог бы их атаковать — шлюпкам пришлось бы грести прямо против ветра. Он отдал приказ рулевому, и «Атропа» повернула к Картахене. Свист ветра, белый пенистый след корабля, бегущий почти из-под ног, бодрили Хорнблауэра. Он с улыбкой следил, как Тернер проводит занятия по навигации. Тернер собрал мичманов и штурманских помощников и обучал их искусству прибрежного судовождения. Он пытался загрузить их пустые головы основательной математикой — «бегущие координаты», «удвоенный курсовой угол», «определение положения по трем азимутам» — но внимание учеников постоянно рассеивалось. Ветер трепал карту в руках у Тернера, мешал молодым людям держать грифельные доски.

— Мистер Тернер, — сказал Хорнблауэр. — Докладывайте мне о каждом случае невнимательности, я с ним разберусь.

Молодые люди заметно притихли. Смайли, собравшийся уже подмигнуть князю, сделал внимательное лицо, а князь, вместо того чтоб загоготать, виновато улыбнулся. Мальчик стал похож на человека. Как далек чопорный и душный немецкий замок, где он родился, от открытой ветрам палубы «Атропы». Если он когда-нибудь воссядет на отцовский престол, ему не придется мучиться с секстаном, но, возможно, он с сожалением вспомнит эти ветреные деньки. Внучатый племянник короля Георга. Хорнблауэр смотрел на него, делая вид, будто внимательно изучает нацарапанный на доске равнобедренный треугольник. Он улыбнулся, вспомнив в какой ужас привел Эйзенбейса, сказав, что августейшего отрока можно подвергнуть телесному наказанию. Пока до этого дело не доходило, но вполне может дойти.

Пробило четыре склянки, перевернули песочные часы. Сменилась вахта, Тернер отпустил учеников.

— Мистер Смайли! Мистер Хоррокс! Мичманы повернулись к капитану.

— Поднимитесь на мачты с подзорными трубами. Зоркие молодые глаза смогут больше разглядеть в Картахене. Хорнблауэр заметил умоляющее выражение налице князя.

— Очень хорошо, мистер Князь. Вам тоже можно. На фор-стеньги-салинг с мистером Смайли.

Обычно молодых офицеров отправляли на салинг в наказание, но сейчас, когда предстояло заглянуть во вражескую гавань, это наказанием не было. Картахена быстро приближалась: за островом Ла Эскомбрера уже виднелись дворцы и колокольни. Западный ветер помогал идти прямо на город; скоро с мачты можно будет заглянуть во внутреннюю гавань.

— Эй, на палубе! Капитан, сэр! Это кричал с салинга Смайли. Ветер относил слова, и, чтоб расслышать, Хорнблауэру пришлось пройти на бак.

— В заливе стоит военный корабль, сэр! Похожнаиспанский. Один из больших фрегатов. Реи подвешены.

Вероятно, это «Кастилья», одно из немногих судов, уцелевших после Трафальгара.

— Рядом с ним на якоре семь каботажных судов, сэр. Там они для «Атропы» недосягаемы.

— Что во внутренней гавани?

— Четыре… нет, пять кораблей, сэр. И два корпуса.

— Что вы о них скажете?

— Четыре линейных, сэр, один фрегат. Реи не подвешены. По-моему, сэр, они стоят на приколе.

В прежние времена испанское правительство строило прекрасные корабли, но продажный Годой оставил их гнить на приколе, не обеспечив ни командой, ни припасами. О четырех линейных кораблях и одном фрегате уже сообщалось. Тут никаких перемен. Тоже отрицательная, но полезная информация для Коллингвуда.

— Он ставит паруса!

Это кричал князь пронзительным от волнения голосом. Через секунду к нему присоединились Смайли и Хоррокс.

— Фрегат, сэр! Он ставит паруса!

— Я вижу его крест, сэр!

Испанцы, готовясь к бою, обыкновенно поднимают на бизань-мачте большие деревянные кресты. Пора отступать. Большой испанский фрегат, такой как «Кастилья», несет сорок четыре пушки, в два раза больше «Атропы». Если б за горизонтом было другое британское судно, к которому они могли бы подманить «Кастилью»! Это следует запомнить и предложить Коллингвуду. Капитан «Кастильи» энергичен, предприимчив и, вполне возможно, способен на опрометчивые поступки. Позор Трафальгара до сих пор гнетет его, он, вероятно, жаждет отмщенья — можно будет выманить его из гавани и уничтожить.

— Он снялся с якоря, сэр!

— Поставили фор-марсель! Поставили грот-марсель, сэр!

Нет смысла подвергаться чрезмерной опасности, хотя ветер и позволит «Атропе» уйти от преследования.

— Спуститесь на румб, — сказал Хорнблауэр рулевому, и «Атропа» повернулась к испанцу кормой.

— Он выходит из гавани, сэр! — крикнул Хоррокс с грот-стеньги-салинга. — Марсели зарифлены. По-моему, два рифа, сэр.

Хорнблауэр направил подзорную трубу за корму. Когда «Атропа» приподнялась на волне, над горизонтом возник белый прямоугольник — зарифленный фор-марсель «Кастильи».