Буффало Билл не ждал возражений. Вместе со своими людьми, а также Фрэнком Старком, который взял оружие из ближайшей хижины, он бросился вперёд по ущелью.

Ма-но-ти несколько мгновений молча смотрела, как люди Буффало Билла торопливо освобождают пленниц, которых захватил Элф Коуи. Затем повернулась к своей хижине и исчезла в ней вместе с группкой скво.

Дэйв Татт и Джейк Маккэндлес, связанные по рукам и ногам, беспомощно лежали на земле и слушали звук отдалённой битвы. Недавно их лица сияли из-за успешного завершения чёрных злодеяний, теперь они были бледны и полны тревоги. Татт и Маккэндлес трепетали всем телом, вслушиваясь в грохот пушки и ружейное щёлканье.

Затем раздались звуки, которые они не смогли опознать. Это были не выстрелы из пушки, хотя такие же громкие. Это был не гром и не буря, не топот нападающих всадников и не тяжёлые шаги марширующих колонн.

Это был стремительный, громыхающий, оглушительный звук, от которого земля задрожала, как при землетрясении.

Что это могло быть?

Звук становился всё громче, заглушая вопли воинов и ружейную стрельбу.

– Что это такое? – спросил Джейк Маккэндлес, повернув испуганное лицо к Дэйву Татту.

– Звучит так, словно сами горы падают. Я чувствую, как трясётся земля, – сказал Дэйв.

– Да, да, точно. Там впереди атакуют, чтобы выманить индейцев и Элфа Коуи. Буффало Билл ударяет в их тыл, а кто-то из его людей залез наверх и скатил камни. Точно. Это наш шанс. Элф Коуи не выберется из этой переделки, надо спасаться самим.

– А как? Хотел бы я, чтобы индейцы перед тем, как уйти, перерезали горло всем женщинам, – сказал Дэйв. – Если бы я убил Фрэнка Старка, а не ждал, пока его поджарят, то был бы хоть немного удовлетворён.

– Нет времени думать, что мы не сделали! – сказал Маккэндлес. – Неужели нам никак нельзя удрать? Если бы я не был связан, я бы скатился в реку и рискнул сбежать. Буффало Билл не даст мне пощады!

– Бесполезно… Но смотри! Кажется, Ма-но-ти затеяла какую-то хитрость.

Глава 28.

«Слово «милосердие» не для тебя»

Двигаясь со всевозможной быстротой, капитан Браун занял позицию перед каньоном только на рассвете. Его фургоны, нагруженные припасами, и тяжёлое полевое орудие не могли двигаться галопом, но и оставлять их было небезопасно.

Индейские охранники (Дикий Билл сообщил, что они скрываются за естественным валом из камней), кажется, не встревожились. Капитан двигался медленно, осторожно и незаметно для них, пока не подошёл достаточно близко.

Наконец, вскоре после восхода он подвёл своих людей так близко, как хотел. Он с удовлетворением заметил, что враг его обнаружил. Группа из пятнадцати-двадцати воинов на превосходных лошадях галопом промчалась по равнине всего в нескольких сотнях ярдов, чтобы осмотреть его отряд.

– Теперь надо пошуметь, чтобы привлечь основные силы из их лагеря, = сказал он офицеру, который командовал орудием. – Пошлите этим парням снаряд, а потом мы выдадим им перчиков из карабинов. Пускай узнают, что мы здесь.

Орудие сняли с передка и выстрелили. По холмам прокатился грохот, и снаряд с визгом пролетел над головами испуганных краснокожих.

В следующий миг два взвода кавалеристов дали залп из карабинов. Два индейца упали с лошадей и, кажется, несколько были ранены.

Подобрав убитых, чтобы спасти их скальпы от попадания в руки неприятеля, индейцы поскакали в ущелье.

Капитан Браун установил орудие, которое стреляло снарядами, но было готово встретить нападающих картечью. Фургоны он расположил так, чтобы лошади оказались внутри. Он бросил вперёд застрельщиков и начал атаку всерьёз. Его люди скакали из стороны в сторону, в индейском стиле, стреляли в каждого краснокожего, которого видели, и продвигались вперёд. Индейцы крича и вопя, как дьяволы, открыли беглый, но не опасный огонь.

Вскоре численность индейцев очевидно уменьшилась. Храбрый армейский командир занял новую позицию – у гребня невысокого холма, откуда он мог обстреливать вход в ущелье. Он установил орудие так, чтобы стрелять прямо навстречу тем, кто попытается напасть на него из ущелья. После этого он приказал открыть более быстрый огонь из карабинов.

Было понятно, что перед ним находятся и белые люди, поскольку до его слуха доносились выстрелы тяжёлых ружей и хриплые крики.

Через некоторое время стрельба со стороны врага утихла, хотя крики в ущелье стали громче. То и дело, когда солдаты прекращали огонь, из ущелья был слышен резкий треск ружей.

– Там Буффало Билл! – закричал капитан. – Пока закрывать вход в каньон. Возьмите орудие на передок, и вперёд! В атаку, ребята, в атаку!

Храбрый капитан поскакал вперёд на своём лихом гнедом коне, а за ним в правильном порядке и на полной скорости последовали офицеры и солдаты.

Когда они ворвались в ущелье, им досаждали только редкие пули. Индейцы и белые, испуганные атакой с тыла, которая означала, что их деревня захвачена, повернулись, чтобы встретить этот натиск.

Сейчас, введя отряд в теснины, доблестный капитан почувствовал, что враги обречены на истребление. Он знал, что люди границы ни за что не дадут врагам вернуться, и сам он не собирался никого пропускать.

В атаке на отряд Буффало Билла, индейцы и их белые союзники понесли огромные потери. Они не сумели оттеснить отчаянных, хорошо вооружённых людей, которые были так же защищены камнями, как они сами, и теперь столкнулись с регулярной армией. Они, очевидно, надеялись прорваться на равнины, где их численность давала им преимущество. Преследуемые отрядом Буффало Билла, они замешкались перед встретившей их картечью, и сгрудились в беспорядочную кучу.

Наступил самый страшный миг. Неожиданно со скал, куда не мог забраться ни один человек, покатились огромные камни. Они шумели громче, чем гром. Поднимая тучи пыли, вниз катились многотонные камни, которые своим кошмарным весом сминали и сокрушали людей и лошадей.

Это было царство неразберихи, отчаяния… смерти. Враги выбросили бесполезное оружие. Они давили и топтали друг друга. Они даже рубили друг друга ножами и топорами в безумных попытках выбраться из ужасной лавины, которая обрушилась на них с горных круч.

В страхе перед жуткой смертью они метались во все стороны, как пьяные, назад и вперёд, туда и сюда. Обезумев от страха, они пытались прорваться то через строй солдат впереди, то через строй людей границ в тылу.

– Я сдаюсь! Во имя милосердия остановите эту резню! – закричал Элф Коуи, обращаясь к Буффало Биллу.

Партизан-мятежник стоял с непокрытой головой, его правая рука была сломана и безвольно висела, его лицо было перемазано грязью и кровью. Он был почти один, только несколько израненных негодяев окружали его.

– Слово «милосердие» не для тебя, ты, убийца женщин! – крикнул Билл.

– Мой седовласый отец в Канзасе не дождался от тебя милосердия! – воскликнул юноша лет восемнадцати. Он поднял ружьё и пустил пулю в сердце кровожадного Коуи.

Ещё десяток пуль, и от отряда Элфа Коуи ничего не осталось.

Но тут началась атака, которая, даже по мнению храброго и уверенного в себе Буффало Билла, могла бы прорвать его строй. Воронье Перо и двадцать его воинов оставили лошадей, бросили ружья и с одними ножами и топорами ринулись на людей границы. С их губ не сорвался ни один вопль. Это говорило об их отчаянности. С пылающими глазами, с мускулами, которые были наполнены силой ярости, они шли, как тигры. И они были встречены, как тигра встречает решётка, которую он не может сломать.

Воронье Перо и Буффало Билл встретились – лицо к лицу, колено к колену, рука к руке. Два раза человек границы парировал смертельные удары коварного вождя… ещё два раза сталь дикаря глотнула его кровь. Но глаза дикаря ослабели от двадцати ран, и скоро нож храброго человека границы одним ужасным ударом достиг его тела.

В глазах Вороньего Пера было отчаяние. Почти все его воины пали рядом с ним, забрав с собой нескольких бледнолицых. Но он сделал ещё одну могучую попытку. Он ударил Буффало Билла и вырвался от него. Но Билл догнал его, схватил его своей сильной рукой, а затем оба они упали среди мёртвых и умирающих. Индеец оказался внизу, но смертельная агония придала ему силу и ловкость. Он перевернул своего противника и с горящими от ярости глазами мёртвой хваткой вцепился в его горло.