Всадники остановились, грузно спрыгнули с сёдел на землю, и вот в дверях показалась дородная фигура Джейка Маккэндлеса.

– Сдавайся, янки! – крикнул предатель.

Больше он ничего не сказал.

Пуля из ружья Билла снесла и язык, с помощью которого он разговаривал, и половину голову – он стоял на пороге, и дуло было направлено прямо ему в лицо.

Когда он опрокинулся навзничь, банда бросилась на Билла. Он отступил в угол и открыл огонь. Один, два, три, четыре, пять, шесть… Выстрелы сбили шестерых человек быстрее, чем я могу описать. Осталось четверо, и они пустили в ход ножи. Один мёртвой хваткой схватил Билла за горло, и пока он пытался освободиться, остальные резали и кололи его.

Билл страшным ударом кулака оглушил одного врага. Затем он схватил руку, которая сжимала его горло, сломал её, как будто это было гнилое дерево, а не плоть и кость, и вырвал из неё нож. О, что это было за тошнотворное зрелище! Бандиты обезумели от крови, как тигры. Безмолвно, только тяжело дыша, они прыгали на него со сверкающими, лязгающими ножами. Они ударяли и отбивали удары, пока последний член банды не пал возле нашего героя[24].

В крови с головы до ног, он, шатаясь, добрался до двери. Брюнетка ещё сидела на своём коне и ждала исхода дела.

Она увидела его, с диким криком ударила лошадь и ускакала в сгущающиеся сумерки.

Билл добрёл до колодца. Он склонил голову к корыту, полному воды, сделал несколько глотков и без чувств упал на землю.

Вдова, перепуганная потоками крови, которые текли в погреб через трещины в двери, сейчас вышла. Она нашла Билла у колодца, принесла его в дом и положила на свою кровать. Она остановила кровь ледяной водой и перевязала раны кусками постельного белья.

Она с радостью увидела, как он после долгого, похожего на смерть забытья открыл глаза, и услышала, как он спросил шёпотом:

– Я всех уничтожил?

– Да, всех, кроме девушки. Она сбежала. О, я не зря молилась! – сказала старая женщина. – Я молилась и плакала, плакала и молилась всё время, пока вы здесь дрались. Я стояла там, а кровь лилась на меня, и я подумала, что сама умру. Бог услышал меня. Хотя вы изранены, но нет ни одной смертельной раны. Вы будете жить, хвала небесам, вы будете жить!

– Да, я всем обязан ему! – торжественно сказал Билл. – Больше никто не мог меня спасти, ведь все эти люди были настоящими бойцами. Думаю, моя старушка-мать в Иллинойсе тоже молилась за меня, вот я и выбрался из такой передряги. Вы уверены, что вся эта сволочь мертва?

– Да, никто из них не дышит. Я вытащу их из дома. Это будет тяжело, но я не могу видеть, как они лежат здесь. Они так страшно пялятся – когда они умирали, никто не закрыл их глаза.

– Хотел бы я вам помочь, – сказал Билл тихим шёпотом. – Но я слаб, как ребёнок. Хотя скоро здесь будет помощь. Я отправил за ней Чёрную Нелл. Она не будет знать покоя, пока не приведёт помощь.

Глава 43.

«Вы самая честная и добрая женщина»

Всю долгую ночь вдова смотрела за бедным Биллом. Он был так слаб, что только неровное дыхание говорило о том, что он жив. Вдова приготовила укрепляющее средство – без алкоголя, но из корней и трав – и к полудню следующего дня он благодаря этому средству смог попить немного бульона.

Когда он пил, а она поддерживала его голову, раздалось громкое ржание. Билл тут же понял, кто это.

– Чёрная Нелл вернулась, и она с друзьями! – сказал он. – Больше вам не придётся волноваться обо мне, мой славный, добрый друг.

Как только он произнёс эти слова, в комнату вбежал Буффало Билл.

Он всегда был спокоен и хладнокровен, но сейчас его лицо было белым, как снег, а сам он дрожал, как лист на зимнем ветру.

– Билл, ты жив? – вымолвил он.

– Да, жив, но потерял много крови, – прошептал Дикий Билл.

– И ты убил всех – старого Джейка и ещё десять человек. Я уже увидел и пересчитал их.

– Да, приятель, я уничтожил всех. И это была самая тяжёлая работа, за которую я когда-либо брался, – сказал Билл, и его светлые глаза говорили, что он был уверен, что справится.

– Приятель, я люблю тебя больше собственной жизни. Не знаю, могу ли я любить тебя больше. Но если мне выпадет шанс умереть за тебя, я умру. Это я должен был выдать старому Джейку его порцию, но хорошо, что он получил её от тебя. Он знал, что ты и я – одно целое. Это была самая великая схватка на свете. Каждый из них был бойцом, головорезом. Мы с двумя ребятами вступили в стычку с индейцами, когда искали тебя, но наше сражение – ничто по сравнению с твоим. Но ты можешь передвигаться?

– Придётся. Девчонка, которая заманила меня в эту передрягу, сбежала. Когда она расскажет, что я не погиб, друзья Дэйва Татта придут за моей головой.

– Дэйва Татта? Ты его видел?

– Да, в последний раз. Он был такой дурак, что обменялся со мной свинцом в тридцати шагах. Одна дыра осталась в моей шляпе, другая – в его сердце. С него довольно.

– Проклятье, Билл! Ты ничего мне не оставил.

– Да, приятель. Ты должен доставить меня туда, где я смогу окрепнуть, чтобы опять стать скаутом. Ты видел мисс Лили?

– Да, с ней Фрэнк. Я послал назад всех, кроме двух человек. Я ехал быстро, чтобы помочь тебе. Думаешь, если я положу кровать в повозку, ты выдержишь обратную дорогу?

– Должен выдержать, хотя будет тяжело. Мы не должны тут оставаться. Сейчас об этой потасовке уже знает самый серьёзный человек в южной армии. Я видел его в городке, где убил Дэйва Татта. С ним Ван Дорн[25]. Ты же понимаешь, от этих людей нелегко сбежать.

– Кто другой, Билл?

– Бен Маккаллох – старый рейнджер. Он не помешал нам с Дэйвом – он никогда не влезает в честную игру. Но когда всё закончилось, я убрался оттуда. Я видел, как он осматривает меня. Если бы он понял, что я не на его стороне в этой войне, я бы погиб. Сюда, к банде Джейка Маккэндлеса меня привела дочь хозяина таверны, и я уверен, что это Маккаллох её послал. Сейчас она уже вернулась и рассказала, что его друзей больше нет, и он сам пошёл по следу. Наверняка он придёт сюда или отправит кого-нибудь узнать, как моё здоровье, но явно не из дружеских побуждений.

– Ты прав, Билл, ты прав. Я подготовлю повозку и лошадей, мы уложим тебя со всеми удобствами, и сразу же отправимся.

– Дело говоришь, приятель. Чем раньше поедем, тем лучше. Но, слушай, не забирай ничего у этой старушки без денег. У меня в подсумке есть триста долларов, и ещё отдай ей часы старого Харни. Если бы не она, я бы погиб, это точно. Когда я покончил с ними, я чуть не истёк кровью, но она позаботилась обо мне, и я жив.

– Ладно, приятель, я понял. Если она поедет с нами и будет за тобой ухаживать, я заплачу ей из своего кармана. Думаю, для неё так будет лучше. Те, кто придут сюда, не станут обращаться с ней очень вежливо за то, что она помогала тебе.

Вдова слышала этот разговор, поскольку стояла рядом.

– Я буду рада поехать, и я не требую никакого вознаграждения, – сказала она. – Возьмите мой фургон и мулов, перину и бельё, и ему будет мягко и удобно. Что до меня, я одинокая вдова. Два моих мальчика пошли воевать с теми, кто вам так не нравится. Я уверена, что если останусь, то не увижу ничего хорошего. Давайте быстрее собираться. Берите, что нужно, а я поеду с вами.

– Вы самая честная и добрая женщина из всех, – сказал Билл. – Езжайте с нами, и мы будем верны вам до смерти, а всё наше будет и вашим. Мы грубоваты, но никогда не забываем наших матерей, и пока мы их помним, мы будем добры к вам.

Подготовка заняла не много времени. Когда фургон вдовы был готов, он по удобству намного превосходил обычную армейскую санитарную повозку.

Дикого Билла перенесли в фургон, вдова села рядом с ним с фляжкой воды, и они двинулись. Билл поехал так, чтобы скорее попасть туда, где, по его мнению, стояли войска Союза.

Для раненого это была болезненная поездка, но он был слишком героической личностью, чтобы жаловаться на страдания.