Люсинда повернулась к нему и по выражению его лица отлично поняла, что он имеет в виду.

– Откуда вы это знаете? – сказала она.

– Ваша сестра – кажется, ее зовут Эстер – упомянула об этом в разговоре с Чарльзом Холстедом, моим шафером.

– Так вы обо всем догадались? – спросила Люсинда.

Он не стал притворяться, будто не понял ее.

– Нет, – ответил он. – Я и не подозревал, что происходит, пока не увидел вас. Судя по тому, что мне рассказывали, я представлял свою невесту несколько другой!

– Вы думали, что женитесь на Эстер? – сказала Люсинда просто. – Но она уже помолвлена с другим.

Последовала длительная пауза, а затем Люсинда добавила почти с вызовом:

– Вы же написали просто: «… руки Вашей дочери». Если вы хотели жениться именно на Эстер, надо было так и сказать. В этом случае папа, конечно, был бы вынужден отклонить ваше лестное предложение.

В ее голосе прозвучала нотка сарказма, не ускользнувшая от внимания лорда Меридана.

– Ваш отец наверняка отлично понимал, что я имел в виду. Он присутствовал, когда леди Джерси говорила о необычайной красоте его дочери. Разумеется, она имела в виду вашу сестру, так как вы даже ни разу не были в Лондоне.

– Папа был в крайне затруднительном положении, – спокойно сказала Люсинда. – Если на то пошло, это была моя идея – спасти семью от разорения и заодно заполучить себе мужа. Иначе родителям вообще навряд ли удалось бы меня пристроить.

Даже лорд Меридан был ошарашен подобной откровенностью.

– Что вы имеете в виду? – спросил он. – Что с вами не так?

– А вы посмотрите на меня! – ответила Люсинда.

Он повернулся к ней, но в полумраке кареты ему было трудно хорошо ее разглядеть. Он пришел к выводу, что у нее бледный, нездоровый цвет кожи и что прическа ей не идет. С другой стороны, нельзя было сказать, что она совсем дурнушка. Просто он думал, что, когда он представит в обществе новую графиню Меридан, она будет вызывать всеобщую зависть, так же, как его картины, лошади, мебель, роскошные дома и высокое положение. Было очевидно, что Люсинда навряд ли произведет то впечатление, на которое он рассчитывал.

– Ладно, дело сделано, и покончим с этим, – сказал он почти свирепо, злясь больше на себя, чем на нее.

Он понимал, что только его собственное высокомерие было причиной случившегося. Если бы у него хватило здравого смысла хоть раз повидаться с невестой до свадьбы, он немедленно расторгнул бы эту помолвку. Этот старый осел сэр Эдвард Белвиль выложил бы тридцать пять тысяч фунтов, которые он ему задолжал, а лорду Меридану было достаточно лишь попросить кого-нибудь из знакомых светских дам, и ему легко нашли бы подходящую невесту.

– Да, дело сделано, – со вздохом произнесла Люсинда. – С одной стороны, я чувствую, что это было откровенным надувательством, с другой стороны, вы сами во всем виноваты! Трудно представить, чтобы человек покупал лошадь, не видя ее, – не говоря уже о жене!

– Я думаю, вы не должны говорить такие вещи, – заметил лорд Меридан и сам удивился, что ее слова так его шокировали.

– А почему бы и нет? – спросила Люсинда, посмотрев на него широко раскрытыми глазами. – Вы же попросту купили меня, разве не так? Вы простили папин долг, а это была, говоря по чести, очень большая сумма. А теперь вы перевели на мое имя пятьдесят тысяч фунтов! Может быть, вы хотите взять их назад?

– Нет, конечно! – воскликнул лорд Меридан, не зная, как вести себя в создавшейся ситуации, и чувствуя, что меньше всего он ожидал подобного разговора со своей женой.

– Я думаю, что лучше всего быть откровенными друг с другом, – сказала Люсинда. – Я ведь отлично знаю, почему вы женились на мне, – я просто буду вашим входным билетом в Олмак, не правда ли? С другой стороны, вы наверняка считаете, что я стану для вас настоящей обузой – тем более, что в отличие от Эстер я не буду столь ослепительна в роли хозяйки дома.

Лорд Меридан почувствовал себя неловко.

– Я этого не говорил, – сказал он.

– Зато я это говорю, – ответила Люсинда. – У меня нет никаких иллюзий относительно себя. Я всегда была источником разочарования для своих родителей. Когда я была маленькой, меня постоянно наказывали, а когда я выросла, они стали придираться ко мне по каждому поводу. Мама всегда переживала, что из меня никогда не получится настоящая леди – довольно смешно, если подумать.

– Что-то меня это не очень смешит, – кисло заметил лорд Меридан.

– Да, конечно, – согласилась Люсинда. – И потом, вы наверняка сочтете меня скучной и неинтересной по сравнению с экстравагантными женщинами, которые окружают вас в Лондоне. Я слышала про Хуаниту да Рива – она действительно очень хороша собой?

Лорд Меридан издал сдавленное восклицание и резко выпрямился.

– Боже мой! – вскричал он. – Где вы только наслушались этих сплетен? Как осмеливаетесь вы говорить о таких вещах! Неужели у вас нет никакого представления о благопристойности? Помните, что вы моя жена. И потрудитесь с достоинством носить мое имя.

– Мне очень жаль, – смиренно произнесла Люсинда. – Я не должна была этого говорить?

– Разумеется, нет, – сказал лорд Меридан и опять удивился, что ее слова вызвали у него такую реакцию.

Неожиданно экипаж остановился, и Люсинда, высунувшись из окна, увидела, что они стоят на перекрестке в нескольких милях от ее дома.

– Почему мы остановились? – спросила она и удивленно заметила, что лорд Меридан слегка замялся.

– Дело в том, – ответил он, – что Чарльз Холстед тоже должен был вернуться в Лондон, поэтому я отдал ему свой фаэтон. Он сейчас позади нас, и я подумал, что в экипаже очень душно и свежий воздух будет намного приятнее.

У Люсинды загорелись глаза.

– Какая замечательная идея! – воскликнула она. – Я тоже терпеть не могу экипажи, меня всегда тошнит в них. Я так боялась, что мне станет дурно, прежде чем я доберусь до Лондона. Но ехать в фаэтоне будет намного интереснее и быстрее.

Она снова взглянула в окно и издала возглас восхищения.

– А вот и он! Какие великолепные лошади и как отлично подобраны! Я всегда мечтала проехаться в таком высоком фаэтоне.