И вот, я сидела в зале для торжественных приёмов – пустом и сером, с потрескавшимися и частично обрушившимися колоннами... Когда-то здесь горели свечи в канделябрах, сверкали зеркала, звучала музыка, танцевали пары. Сейчас же тут гулял лишь ветер, гоняя с шуршанием прошлогодние листья. Разбитые люстры лежали на полу, оплетённые тенётами и обросшие пылью, мебель была вся разворована, и на месте прежней роскоши были только гниль, прах и труха. Обиталище скорби. По моим щекам катились слёзы, но не мои, а этого места. Столько в развалинах скопилось страдания, что, находясь здесь, нельзя было не плакать.

 Вдруг гулко раздался голос:

 – Я благодарен вам...

 Я вздрогнула, увидев перед собой мужскую фигуру с длинными спутанными волосами, в каких-то полуистлевших лохмотьях непонятного цвета. Лишь ветхие остатки кружев напоминали о давно ушедшей эпохе, когда дорогая ткань рубашки белоснежно сияла, а кружева эти блестели золотыми нитями. Непростительно долго я провела в размышлениях, погружаясь в память этого места, и пропустила наступление темноты, а с ним и выход хозяина дома из его дневного убежища.

 – Благодарю вас за эти слёзы... Сам я уже давно утратил способность их проливать... Некому было нас оплакать... а вы это сделали. Спасибо.

 Его меланхоличный голос был глубоким, приятным, мелодичным. Он принадлежал не чудовищу, а человеку. Честно говоря, я представляла себе Массимо высохшим монстром, костлявой клыкастой нежитью, но передо мной был молодой мужчина приятной наружности, разве что только одетый хуже самого нищего бомжа и издающий запах затхлости и тлена. Видимо, он не мылся уже лет сто.

 – Я так сожалею, – вырвалось у меня. – Простите меня...

 – За что? – удивился он.

 – От имени всех охотников, – сдавленно вздохнула я.

 Тёмная тень старой боли застлала взгляд вампира.

 – Пришли убить меня? – мрачно усмехнулся он. – Что ж, я даже рад такому обороту. Делайте своё дело... Я устал влачить это жалкое существование, а на самоубийство так и не смог решиться... Всегда был трусом.

 – Простите...

 Я закрыла мокрое лицо ладонями. Неслыханно, невероятно... Охотник просит прощения у вампира. Кельц был бы поражён.

 Нет, не у вампира – у человека, который выбрал этот путь из-за безрассудной любви к монстру.

 – Вы понимаете меня, – задумчиво проговорил Массимо. – Как удивительно... А ведь вы тоже знаете, что такое любовь.

 Запах тлена ударил мне в ноздри: Массимо присел передо мной, заглядывая мне в лицо сияющими в сумерках глазами.

 – Не бойтесь сумрака, дитя моё, – воодушевлённо прошептал он. – Пока вот тут жива любовь, – его палец ткнул мне в грудь напротив сердца, – он никогда не будет над вами властен. Пока в вас горит этот негасимый светоч, вы можете идти хоть в самое средоточие сумрака, не боясь быть поглощённой им.

 Его лицо мягко освещала улыбка. Нет, он совсем не безумен, подумалось мне. Но зачем он убивает девушек? Это как-то не увязывалось с его обликом.

 – Это существа низшего сорта, – сказал хозяин развалин, и его губы презрительно скривились. – То, что они продают, не имеет никакого отношения к настоящей любви. Потому я и не щажу их.

 – А других щадите? – спросила я.

 – Других?.. Да. Чтобы питаться, не обязательно убивать. – Помолчав, он в свою очередь задал вопрос: – Ведь вы пришли за моей силой... Зачем она вам?

 Я честно всё рассказала. Массимо взъерошил себе волосы руками с длинными, изящными пальцами – пальцами аристократа.

 – Мммм, – глухо простонал он. – Лорд Немет... О да, это монстр. Если я ещё помню, каково быть человеком, то он этого не знал никогда... Потому что он монстр по рождению. И отпрыск его – тоже маленькое чудовище. Даже не зная его, я в этом уверен. Что ж... Берите то, за чем пришли, мне моя сила уже не нужна, а вам пригодится. Если это поможет вам спасти того, кого вы любите, мне не жаль даже своей никчёмной жизни... Берите.

 – Наверно, я не смогу принять ваш благородный дар, – призналась я. – Подыщу кого-нибудь другого.

 – Да полно вам! – поморщился Массимо. – Вы видите, как я живу. Разве это жизнь? Я смертельно устал. Мне больше ничего не нужно. А вот вам – нужно. Вы хотите жить... вам есть кого спасать. Есть кого обнять... Я буду только рад, если у вас всё получится. Берите же, пока отдаю! – И он откинул волосы.

 Я вонзила зубы в его шею со слезами на глазах. Было трудно глотать кровь, вдыхая затхлый запах его тела и за эти краткие мгновения проживая его долгую жизнь... Опуская его на мраморный пол зала, я прошептала:

 – Ваша сила принадлежит мне.

 Глаза Массимо были закрыты, на губах застыла лёгкая улыбка, как будто он спал и видел свою любимую. Видимо, вместе с его силой я забрала и его боль, и она поселилась во мне. После того, как всё это закончится, я уже не смогу быть охотником никогда... Если выживу, конечно.

 Глумиться над несчастным и вырывать у него по требованию Дженго клыки я, конечно, и не подумала. Более того, в голове моей уже зрела идея: а не пустить ли этого «удильщика» в расход, сделав своим номером семь? По сравнению с Массимо этот мумифицированный афроитальяшка гораздо больше заслужил занять место в моей чёртовой дюжине.

 Когда я подъезжала к казино, решение уже почти созрело. Заметив девушку, отчаянно махавшую мне руками, я притормозила. Щурясь в ярком свете фар, она семафорила с такой экспрессией, что едва ли не отрывалась от асфальта. Не дожидаясь разрешения, она сама забралась на сиденье – стройная брюнетка в голубом спортивном костюме и белой куртке, красиво оттенявшей оливково-смуглый цвет её кожи.

 – Не ходи к Дженго, – выпалила она без долгих предисловий. – Он тебя предал. Сейчас у него двое каких-то типов... Они ему заплатили, и он им всё про тебя разболтал.

 С наслаждением любуясь её темпераментным личиком с тонкими средиземноморскими чертами, я спросила:

 – Кто ты, моя прекрасная доброжелательница?

 Она белозубо улыбнулась, показав небольшие изящные клычки.

 – Я Джованна, полукровка. Работаю здесь. Я видела, как ты вчера отыграла тех людей. Ты молодец.

 В другое время я ни за что не пропустила бы мимо такую чудесную девочку – непременно соблазнила бы, но, похоже, своё я уже отгуляла. Впрочем, поцеловала я её в бархатную щёчку не без удовольствия.

 – Спасибо, красавица. Но с Дженго мне всё-таки придётся разобраться.

 Предупреждён – значит, вооружён, как известно. Те двое могли быть только посланниками лорда Немета, других вариантов в голову не приходило. Дженго был сама любезность: его вышибалы даже не обыскали меня на входе, а зря. Я прихватила с собой электрошокер, замаскированный под пачку сигарет.

 – Извини, клыки Массимо не принесла: подходящего инструмента под рукой не было, – сказала я, входя в кабинет.

 – Ой, да ладно, – замахал руками Дженго. – Я и так верю, что ты произвела на него впечатление. За отличную работу тебе полагается отличное вознаграждение! Сейчас, сейчас...

 Он загремел ключами, открывая сейф, а я окинула сканирующим взглядом помещение. Опасность исходила от большой ширмы с рисунком в виде японской вишни, которой раньше здесь не было. Похоже, посланнички меня там и поджидали.

 Дженго достал скрученную рулоном пачку долларов и с акульим оскалом протянул мне:

 – Вот, мать, заработала!

 – Красивая ширма, – сказала я.

 Ударом ноги я опрокинула её, обнаружив двоих плечистых, вооружённых катанами парней в тёмных костюмах и таких же рубашках. Порубить меня в фарш они не успели: оба получили разряд под рёбра с интервалом в полсекунды. Дженго уже навострил лыжи из кабинета, но я поймала его за шиворот.

 – Куда, дорогой?!

 Пяти минут мне хватило, чтобы забрать силу всех троих. Сунув деньги в карман и прихватив себе отличные мечи эмиссаров Немета, я открыла окно и выпрыгнула с третьего этажа на пушистый газон.