У Петра же отношения с теткой не сложились. Поначалу императрица испытывала к племяннику самые теплые чувства, ухаживала за ним во время болезни, но не стремилась сделать Петра своим реальным помощником и держала его в стороне от важных государственных дел. За Петром был установлен довольно жесткий контроль, его ограничивали в деньгах, свободе передвижения и выборе занятий и развлечений. Нестойкий по характеру, Петр не был способен сопротивляться давлению императрицы, поэтому он жил двойной жизнью – не возражая тетке, прикрывался ложью, отчаянно трусил, но при этом ненавидел все, что исходило от Елизаветы Петровны, что было связано с ее жизнью, с Россией. Впоследствии неприятие политики императрицы, армия которой воевала в Семилетней войне (1756—1763) против кумира Петра Федоровича прусского короля Фридриха II, сделало из наследника русского престола скрытого врага России, страстно желавшего победы прусской армии. При этом Петр был упрям, капризен, но несамостоятелен. Он постоянно попадал под чье-нибудь влияние, был полон чужих идей. Но это не были идеи его жены – с ней он не считался…

Погоревав о своей судьбе, Екатерина освоилась со своим положением и пришла, как она писала в мемуарах, к жестокому выводу-приговору в отношении своего суженого: «Обуздывайте себя, пожалуйста, насчет нежностей к этому господину; думайте о себе, сударыня!» В общем, семейная жизнь у нее не получилась, но жить-то нужно было, тем более что императрицу интересовали не переживания и чувства супругов, а реальный результат этого брака – ведь в это время Романовых было всего трое: Елизавета, Петр и Екатерина. Естественно, про сидевших в тюрьме Романовых из другой ветви (свергнутого Елизаветой Петровной малолетнего императора Ивана Антоновича, его сестер и братьев, а также родителей) совсем не вспоминали. Между тем прошло девять месяцев после свадьбы, потом еще девять раз по девять месяцев, а наследников у молодых так и не было! Это вызывало недовольство, а потом раздражение императрицы, думавшей о продолжении рода Романовых! При этом супругов строго контролировали: они ни одной ночи не проводили вне своей спальни, им приходилось жить в окружении и под неусыпным присмотром доверенных людей императрицы. В ответ на недоуменные вопросы государыни Екатерина указывала на своего мужа, не проявлявшего к ней интереса. Словом, как писала Екатерина, наступил момент, когда государыня распорядилась найти способ обучить супругов-недотеп тому, что шутя делают даже хомячки.В конце концов странная эта история закончилась рождением у Екатерины в сентябре 1754 года сына Павла. Это породило впоследствии многочисленные слухи и сплетни. До сих пор многие считают, что настоящим отцом мальчика является не Петр Федорович, а придворный Сергей Салтыков, с которым у Екатерины возникла любовная связь. Скажем прямо, сомнения в том, что Петр Федорович являлся настоящим отцом Павла Петровича (императора Павла I), не развеяны и до сих пор, тем более что сама Екатерина в своих мемуарах таинственными полунамеками и недоговоренностями не опровергает эти сомнения, а даже усиливает их.

По натуре живая и впечатлительная, Екатерина не могла выдержать той скучной для нее, пустой и церемонной жизни двора, которую ей, супруге наследника престола, навязывали. К тому же муж был увлечен своими военными занятиями и незатейливыми развлечениями в кругу выписанных из Голштинии офицеров и солдат (из них организовали особый голштинский полк в Ораниенбауме – загородном поместье Петра Федоровича) и часто оставлял ее одну. «У меня, – писала потом Екатерина, – были хорошие учителя: несчастье с уединением». Постепенно от скуки Екатерина увлеклась чтением, переходя от романов к серьезным научным сочинениям и энциклопедиям. Особо сильное воздействие на ее ум произвели произведения Вольтера и других просветителей, горячей поклонницей идей которых Екатерина оставалась всю жизнь. С годами чтение Екатерины стало более систематичным и осмысленным, она читала книги уже по разработанному ею и одобренному сведущими людьми плану. Все эти «домашние университеты» не были просто времяпрепровождением скучающей молодой женщины: знания шлифовали ее ум, давали ему пищу, помогая сначала в мечтах, а потом и в жизни идти к высокой цели – влиянию, власти, славе. Ощущение интеллектуального превосходства над окружающими, чувство своей избранности было сильно развито в ней, а честолюбие Екатерины уже в молодые годы пылало жарким пламенем.

После рождения великого князя Павла у Екатерины появилось больше свободы: теперь в ней, выполнившей долг – родить наследника, при дворе не особенно и нуждались. Императрица Елизавета забрала новорожденного Павла к себе и сама занималась его воспитанием, надеясь со временем передать ему трон. Поэтому Екатерине удалось постепенно, шаг за шагом, отвоевать «пространство для жизни», право оставаться одной в своей комнате, писать, распоряжаться временем по своему усмотрению, устанавливать дружеские отношения с молодыми придворными кавалерами и дамами.

Это было непросто – ведь с самого начала своей жизни в России Екатерина оказалась в изоляции: за ней постоянно следили, стоило ей подружиться с какой-нибудь служанкой или фрейлиной, как эту девушку тотчас убирали от жены наследника. И это, как ни странно, пригодилось Екатерине: такая жизнь приучила великую княгиню к изворотливости, хитрости, терпению, скрытности. На практике она постигала великое искусство политика: управлять собой, выжидать, сдерживать себя, иметь на плечах всегда холодную голову. Как ей было трудно! Она была женщина страстная, эмоциональная. Один из современников писал о Екатерине: «Весь состав ее казался сотворенным из огня, от коего малейшая искра в силах произвести воспаление, но она тем огнем совершенно управлять умела».

Как Екатерина описывает в мемуарах, она и появившиеся у нее друзья пускались на разные хитрости и проделки, особенно летом, когда двор жил в Петергофе и контроль семьи наследника ослабевал. Так, вечером Екатерина отправлялась якобы спать, а сама вылезала в окно, там ее уже ждали приятели, и они уезжали до утра куда-нибудь повеселиться. Иногда вся эта компания залезала в комнату Екатерины, и в разговорах проходила вся ночь. Как-то раз всем страшно захотелось есть, Екатерина заказала у прислуги несколько блюд и потом потешалась, видя, как слуги страшно поражены необыкновенному ночному аппетиту великой княгини.

Впрочем, она сумела наладить связи не только со своими ровесниками, но и с многими влиятельными людьми елизаветинского двора, среди которых особенно выделялся канцлер А.П.Бестужев-Рюмин, опытный и умный сановник. Он первым разглядел в Екатерине политика, точно оценил ее незаурядный ум и честолюбие. В 1757 году канцлер сблизился с ней, желая использовать Екатерину в своих политических расчетах. В это время императрица Елизавета Петровна все чаще и чаще болела и могла скоро умереть. А с приходом к власти мужа Екатерины Петра III, враждебно настроенного к Бестужеву (из-за нелюбви последнего к Пруссии и Фридриху), канцлеру грозила опала, а может, и Сибирь. План Бестужева был прост: Елизавета умирает, и Бестужев помогает Екатерине на пути к престолу обойти мужа – законного наследника покойной царицы.

Однако в 1758 году планы Екатерины и Бестужева разоблачены. Елизавета была в бешенстве, узнав об интригах канцлера и супруги наследника за ее спиной. И все же Екатерине, в отличие от Бестужева, сосланного в деревню, повезло – переписка Екатерины с канцлером о возможном отстранении Петра Федоровича от престола и воцарении самой Екатерины была вовремя уничтожена. В какой-то момент казалось, что разгневанная вскрытым заговором Елизавета Петровна вот-вот расправится с женой наследника, но тут Екатерина проявила необычайное мужество: сама явилась к императрице и сумела оправдаться, выскользнуть из затягивающейся вокруг ее шеи петли.

Страшный опыт разоблаченной заговорщицы все-таки пригодился Екатерине через несколько лет. Примечательно, что тогда Бестужев не до конца оценил политические способности своей молодой партнерши. Из бумаг Екатерины видно, что не Бестужев водил ее за нос, думая, что при новой государыне он станет первым лицом в империи, а она его, лишь подыгрывая Алексею Петровичу в роли покорной ученицы мудрого наставника. На самом же деле Екатерина ни с кем не собиралась делиться властью и не собиралась сдаваться, если ее противники вдруг начнут добиваться успеха. В письме английскому послу Ч.-Г.Уильямсу, замешанному в заговоре (кстати, он ссуживал Екатерину деньгами, и в некотором смысле она была завербована англичанами!), Екатерина писала: «Вина будет на моей стороне, если возьмут верх над нами. Но будьте убеждены, что я не сыграю спокойной и слабой роли шведского короля (ее дядя Адольф Фридрих при вступлении на трон был ограничен в правах. – Е.А.) и что я буду царствовать или погибну!» Это стало ее кредо на всю остальную жизнь.