— Сынок. Я знаю, что ты всегда был неравнодушен к этой девушке, но, может быть, ты все-таки недостаточно хорошо ее знал?

— Я прекрасно ее знал! — запротестовал я. — Она на такое не способна…

— Она — само зло, — перебила меня служанка. Ее лицо стало каменным. — Эта девушка — зло. Красивая, отвратительная, просто демон.

Она вздрогнула.

— Убивая, она смеялась. Ей нравилось видеть у себя на коже их кровь, — служанка села, охваченная воспоминаниями. — Эта девушка — творение самого дьявола… точнее они оба.

Мой дядя отвёл меня в сторону.

— Что нам известно об этом Хитэне Джеймсе?

— Все, что я знаю, это то, что, когда ему было девять, его мать привезла Хитэна его отцу в поместье Эрншоу, — я потёр основание шеи. У меня разболелась голова. — Она сказала, что он ее напугал. После этого ее не удалось разыскать. Когда его папа погиб в результате произошедшего в поместье несчастного случая, Хитэна забрал к себе отец Эллис.

Лицо дяди оставалось бесстрастным.

— Тогда, скорее всего, нам нужно найти миссис Джеймс и задать ей несколько вопросов.

Я кивнул. Как только мой дядя собрался уходить, я сказал:

— Осталось еще двое.

Я вынул их пакета для вещдоков игральную карту.

— Ее "дядя Джон" и папа.

Я порывисто выдохнул.

— И мы понятия не имеем, где они находятся. Но они станут следующими, за кем придут убийцы. Они методично уничтожают всех, кто жил в поместье, — добавил я факт, который никак не хотел признавать. — И убийства становятся все более чудовищными. Берут своё эмоции. И, кстати, интенсивность их убийств стремительно растет, а значит, худшее еще впереди.

— Нам нужно бросить все наши ресурсы на их поиски. Но одно мне не дает покоя, — сказал дядя. — Зачем таким внушительным бизнесменам прятаться?

Он подошел ближе и понизил голос.

— Именно в то время, когда их обвинили в совершении насильственных действий в отношении ребенка, — дядя выразительно приподнял бровь. — Нам не следует исключать никакой возможности.

Он ушел, а я посмотрел на зажатую у меня в руке карту. Изображение близнецов было настолько точным, что меня прошиб озноб. Потом я вспомнил, что рисовал Хитэн, когда они сидели с Эллис на лужайке. Жуткие и мрачные рисунки. Изображения того, как они убивают.

Я закрыл глаза.

«Эллис… какого хрена он заставил тебя сделать?»

— Хитэн?

Произнеся имя своего сына, Миссис Джеймс — теперь уже миссис Локвуд — побледнела.

— Мы просто хотим побольше о нем узнать.

Серые глаза миссис Локвуд — глаза Хитэна — метнулись к моему дяде, и она сцепила ладони на коленях. Ее муж взял ее за руку. Она благодарно ему улыбнулась.

Миссис Локвуд была миниатюрной женщиной. Робкой и слабой на вид. Я не мог представить, что Хитэн ее сын. Но потом, я понял, что порочность Хитэна скорее врожденная, нежели приобретенная.

Муж ободряюще погладил ее по спине. Миссис Локвуд убрала от лица прядь черных волос и сказала:

— У Хитэна ещё в раннем детстве проявлялись кое-какие… наклонности, — она отвела глаза. — Он всегда был тихим ребенком. Большую часть времени жил где-то в своём мире. Ему не нравилось, когда к нему прикасались.

Она взяла стакан и отхлебнула воды. Поставив его на место, она сказала:

— Короче говоря, я больше не могла с ним справиться, — она глубоко вздохнула. — Он… он меня напугал. Хитэн всегда был высоким мальчиком. Хорошо развитым для своего возраста. Когда ему было девять, он уже был почти с меня ростом.

Она беспокойно покусала губы.

— Произошел… один случай, после которого я поняла, что не смогу больше жить рядом с ним, — она уронила голову на руки, и у нее из груди вырвалось рыдание. — Я боялась, что он меня убьет.

Она вытерла с глаз слезы и проговорила:

— Он сказал, что убьёт меня. Сказал, что если я когда-нибудь встану у него на пути, он меня убьёт.

Она шмыгнула носом.

— Мой собственный сын. Мой девятилетний сын. Я была совсем одна. Мать-одиночка с ребенком, который, как я полагала, сделает то, что обещал. Я боялась за свою жизнь.

— Почему он стал таким? — спросил мой дядя, — Вы можете определить какой-то конкретный момент?

Миссис Локвуд опустошила свой стакан воды, и муж подал ей салфетку. Она кивнула.

— Я родила Хитэна в очень юном возрасте. Я наивно полагала, что его отец меня любит, но это было не так. Вскоре после того, как появился Хитэн, он нас бросил, — она рассеянно уставилась в окно. — Без денег мне ничего не оставалось, кроме как вернуться к отцу. Моя мать умерла от рака много лет назад.

Муж крепче сжал её руку.

— Мой отец был жестоким человеком. Надсмотрщиком. С Хитэном он вёл себя особенно сурово. Хитэн ничего не говорил, но я знала, что он его ненавидит.

Слушая её рассказ, я напрягся.

— Однажды я вернулась с работы и обнаружила отца на полу нашей кухни, — произнесла она и зажмурила глаза. — Хитэн сидел рядом с ним, весь в крови.

Она икнула.

— В дом вломились. Этих людей вскоре поймали. Они ворвались к моему отцу, чтобы забрать у него деньги. Но у него были только карманные часы, семейная реликвия, которую он отказался им отдать. Позже они признались во всем полиции. За то, что отец не отдал им эти чертовы карманные часы, его десять раз ударили ножом прямо на глазах моего маленького сына.

При вспоминании об этих часах, у меня похолодела кровь.

«Тик-так… тик-так… тик-так...»

Миссис Локвуд больше не могла сдерживать слез.

— Я знала, что на Хитэне скажется это убийство. На каком шестилетнем ребенке бы не сказалось? Только оно сказалось на нём совсем не так, как я ожидала. Нет, — она покачала головой. — Хитэна не терзали воспоминания. Казалось… это его воодушевило.

Я почувствовал, как у меня на затылке зашевелились волосы.

— После убийства карманные часы исчезли. Мы все думали, что это убийцы их забрали или выбросили. Оказалось, они всё это время находились у Хитэна. Они были разбиты, сломаны и не подлежали ремонту. Я нашла их у него, когда обнаружила Хитэна сидящим на обочине дороги рядом с соседской собакой. Её задавила машина. Хитэн прилип к этой бедной собаке и широко распахнутыми от изумления глазами рассматривал ее мертвое тело. В руках он держал эти часы, повторяя «Тик-так, тик-так, тик-так». Мальчик считал, что часы работают. Похоже, эти часы ассоциировались у него со всем, что связано со смертью. И он всё время твердил «Тик-так». В тот момент я поняла, что увидев убийство моего отца, он изменился навсегда. После этого он только и делал, что читал о смерти, убийствах, серийных убийцах и способах умерщвления.

— Я не могла показать его специалистам, мне это было не по карману. А потом все стало только хуже. Его одержимость усиливалась. Он сжигал насекомых. Уничтожал бабочек. Их смерть его завораживала, их гибель от его собственных рук.

— Однажды, когда ему было девять, я пришла домой и обнаружила, что он сидит на кухонном полу. Хитэн был весь в крови. Рядом с ним лежал нож, и всё его тело покрывали порезы, раны, которые он явно нанес себе сам. Он втирал свою кровь в кожу рук и лица, потом остановился и кровью написал на кухонном полу «Тик-так». Я бросилась к нему и попыталась забрать у него эти проклятые часы, — её лицо побледнело. — Мой мальчик. Он… он вскочил на ноги, схватил меня за горло и прижал к стене. Он пригрозил, что если я снова к нему подойду, если посмею забрать часы, он убьет меня во сне.

Она уставилась на моего дядю.

— И он бы это сделал, — она выпрямилась. — В тот день я отвезла его в поместье Эрншоу и передала его отцу. Я просто не выдержала.

Когда беседа подошла к концу, мой дядя поднялся и пожал руки миссис и мистеру Локвуду. Я последовал за ним. Когда мы уже уходили, миссис Локвуд положила ладонь на плечо моего дяди и сказала:

— Я не знаю, что он натворил, но этот мальчик — большая проблема. Ничему и никому никогда не удастся до него достучаться. Он никогда никому этого не позволит.