А затем, около часа спустя, приехала герцогиня, женщина настолько зрелая, чувственная и бесконечно красивая, что он не смог вымолвить ни слова. Она проплыла к нему по комнате, не удостоив Джаса даже взглядом. Герцогиня примостилась на краешке стола Маффорда и наклонилась к нему.

Тот так и не понял, как близок он был к смерти в тот момент, когда позволил себе бросить взгляд на ее сливочные прелести. Она пробыла в кабинете всего несколько мгновений, но, когда ушла, оба мужчины продолжали хранить молчание.

— Это та, что привязала его к стене? — наконец шепотом спросил Маффорд.

— Нет, — ответил Джас, прислонившись к стене и с некоторым удивлением глядя на Маффорда. — Это Ипполита. Та, что соблазнила Фезергастингтона в саду.

— Кто бы сомневался, — согласился Маффорд, встретившись глазами с Джасом. — Эта женщина просто…

— И правда, — сухо прервал поток его излияний Джас. — Так мы печатаем книга или нет?

— В трехтомнике. И избавьтесь от этого непроизносимого Фезергастингтона. Мы напечатаем книгу под другим именем.

— Так-так, — притворно возмутился Джас. — А разве вы только что не пообещали этой милой леди, что защитите ее доброе имя?

— Конечно, — поспешно согласился Маффорд. — Уверен, именно это она и имела в виду. Мы напечатаем мемуары под другим именем.

Джас улыбнулся и выпрямился.

— Я вернусь завтра, и мы обговорим детали нашего контракта.

Маффорд, казалось, был немного не в себе, поэтому Джас покинул издательство. Он вышел на улицу и сразу же сел в поджидавшую его карету.

Она была там, спелая и сладкая, как персик; грешная и соблазнительная, как длинная зимняя ночь; милая и святая, как мать его ребенка. Он лишь на мгновение замешкался и спросил:

— С Роуз все будет в порядке?

Линнет улыбнулась, показав ямочки на щеках.

— Да, няня займет ее еще как минимум на часок. Однако…

Он отстранился и, выглянув из кареты, крикнул вознице:

— До Темпл-Гейт и обратно.

— Темпл-Гейт? — переспросила Линнет, когда он захлопнул дверцу.

— Это займет как раз час, — пояснил он, и одарил ее улыбкой, что шла от самого его сердца. — А теперь, дорогая жена… Или мне звать тебя Ипполитой?

Она хихикнула, а потом затаила дыхание. И какое-то время после этого, пока они петляли по пути к Темпл-Гейт, единственными звуками в карете было только поскрипывание колес экипажа. Затем послышался тихий хриплый шепот.

— Что? — переспросил Джас на ухо у жены.

— Я люблю тебя, — повторила она.

— Тогда не смей больше убегать.

— Не буду.

— Я не могу всю жизнь гоняться за тобой, — сказал он, обволакивая ее хриплым голосом во тьме кареты. — Есть столько всяких… неприличных занятий, на которые мы можем потратить наше время.

— В этом случае, — со смехом сказала Линнет, — я никогда вас не оставлю, милорд.

— Отлично, — сказал он. И наступила тишина.

123