— Наверно ты прав, но….

— Никаких но. Пора взрослеть Элиза. Ты наследница огромного состояния и должна понимать, что твое новое положение делает тебя уязвимой для грязных посягательств со стороны недостойных людей, коих в мире великое множество. Учись быть более бдительной и осторожной. Репутация девушки вещь хрупкая, незачем рисковать ею без дела.

— Ты не справедлив ко мне, Эдвард. Я не сделала ничего плохого.

— Да, но ты могла допустить, чтобы плохое случилось. Не спорь и слушай меня. Впредь не покидай дом без моего сопровождения и не впускай в него никого, не предупредив прежде меня.

Лизи была возмущена заявлением Эдварда. Правильно ли она его поняла? Неужели он предлагал посадить ее под замок, а самому стать для нее кем-то вроде надсмотрщика. Лизи бросила салфетку на стол и резко встала. Эдвард оставался недвижим.

— Дорогой брат, не знаю чем я вызвала твое недовольство, поскольку убеждена, что действовала в рамках приличий и сообразно принципам гостеприимства, однако подобное обращение со мной недопустимо и не делает тебе чести. Я леди и прошу тебя помнить об этом.

Эдвар внимательно смотрел ей прямо в глаза. Щеки Лизи пылали от гнева и обиды, она часто дышала, а в полных от слез глазах отражался отблеск свечей. Он понимал, что его слова ранили ее, но не намеривался отступать.

— Я забочусь о тебе, Лизи, и действую в твоих интересах. Прошу не реагируй так остро, сядь и закончи свой ужин.

— Благодарю, но я сыта.

Лизи вышла из-за стола и направилась в сторону двери. Он не окликнул и не попытался остановить ее. Захлопнув за собой дверь, она направилась к себе. Ей не хотелось спать, но это была единственная комната во всем доме, в которой возможность встретить Эдварда ей не грозила. Второй вечер с его приезда испорчен, только на этот раз он не просто напугал ее, а довел до слез. Что же будет дальше? Чего от него ждать завтра? Лизи попыталась взять себя в руки. Довольно. Общение с ним не приводит ни к чему хорошему. Теперь неважно как долго он здесь пробудит. Она не будет обращать внимание на его присутствие, и бросит попытки сблизиться с ним. Пусть все идет своим чередом, а она постарается сделать так, чтобы по возможности ограничить свое общение с ним. Это не составит труда. Эдвард всегда легко обходился без ее общества, и для нее это было сейчас наилучшим вариантом.

Утро следующего дня Лизи встретила убежденная в правильности принятого решения и собралась строго придерживаться выбранного курса. Как она и предполагала, Эдвард не искал ее общества. Напротив, почти весь день они не видели друг друга, лишь изредка пересекаясь в холле, либо на улице. Эдвард был холоден с ней и не выказывал никаких признаков дружелюбия. Ее это вскоре перестало задевать, и она постаралась не приписывать это на свой счет, ссылаясь на особенности его суровой натуры и непростого характера.

К тому времени, когда утром Лизи вставала и выходила из своей комнаты, Эдвард уже был на ногах и либо совершал конною прогулку по местности, либо отправлялся на охоту в обществе джентльменов- владельцев близлежащих поместий, коими был радушно и с большим удовольствием принят в круг избранных. Эдвард умел налаживать связи и выгодно использовал их в своих интересах. На него смотрели как на владельца поместья Каллахен — самого крупного и богатого во всей округе, и хоть это и не было правдой, Эдвард решил не развинчивать этот миф. Следствием этого стало радушие и особая благосклонность к нему высокопоставленных семей, в которых имелись дочери, достаточно созревшие для замужества на богатом наследнике. Таким образом, почти весь день Эдвард проводил вне дома.

День Элизы был не столь насыщен, но она имела возможность заниматься любимыми вещами, не заботясь о том, как на это посмотрит Эдвард. Несмотря на его запрет, она гуляла, когда и где ей заблагорассудится. Она не разделяла опасений Эдварда, считая их абсурдными. Ее излюбленным местом для прогулки была густо обсаженная лиственными деревьями аллея, выводящая на замкнутую полянку, в центре которой находился небольшой декоративный фонтан из белого камня. Осенние листья накрыли непроницаемым шатром ребристую гладь воды. Лизи нравилось сидеть на прохладном камне, греясь под ласковым осенним солнцем и полной грудью вдыхать свежий аромат осенней листвы. В эти минуты она испытывала истинное блаженство и все страхи и сомнения, терзавшие ее, отступали сами собой.

Однажды, сидя на своем излюбленном месте возле фонтана и делая наброски окружающего пейзажа, Лизи заметила на дороге незнакомую фигуру человека, не спеша идущую вдоль аллее по направлению к ней. Это был мужчина. Он был слишком далеко, чтобы можно было разглядеть его лицо, но судя по походке и телосложению, мощному и сильному, он был молод. Лизи давно облюбовала эту аллею, но никогда не приходилось ей встречать здесь людей. Именно уединенность этого места так привлекала ее. Человек не мог не заметить ее. Дойдя до дорожки, уводящей в сторону, незнакомец остановился, казалось, что — то обдумывая. Затем твердым уверенным шагом он свернул с аллеи и скрылся из виду за густыми ветвями деревьев. Происшествие само по себе ничего не значащее, если бы Элиза не стала встречать незнакомую фигуру все чаще и чаще, прогуливаясь по аллее, в парке или на дороге в Гейтсхед — небольшой городок в полумили от поместья, куда Лизи ходила отправить письмо отцу. Долгое время она не придавала этому особого значения, считая эти встречи обыкновенной случайностью, пока не убедилась, что незнакомец наблюдает за ней. Ее это крайне озадачило. Зачем кому — то следить за ней? Разве что…Неожиданная догадка осенила Лизи. Эдвард все же реализовал свою угрозу и нанял для нее охранника, который должен был защищать ее от толпы корыстолюбивых поклонников, а чтобы она не протестовала, велел ему наблюдать за ней тайком. Как это низко, подло. Лизи не хватало слов, чтобы описать, что она об этом думает. Уже прошло несколько недель с приезда Эдварда, а о его возвращении в город не было сказано ни слова. Она не может прогнать его, но она постарается сделать все, что бы вынудить его уехать. Каждый вечер Эдвар и Лизи ужинали вместе, после чего он отправлялся в библиотеку, либо в кабинет, а она шла в гостиную и до вечера следующего дня они друг дуга не видели, за исключением случайных встреч. Лизи пришла к выводу, что настал момент серьезно поговорить с Эдвардом и расставить все точки над 'i'.

Вечером, после ужина, когда Эдвард по обыкновению направился в кабинет отца, она проследовала за ним. Это удивило его.

— У тебя есть разговор ко мне, Лизи?

— Собственно говоря, да….- она запнулась, не зная с чего начать.

Он облокотился на край большого письменного стола, занимавшего почти четверть комнаты, и, скрестив на груди руки, выжидательно посмотрел на нее.

— Я слушаю тебя.

— Нам давно пора было с тобой поговорить, Эдвард. Думаю, сейчас самое подходящее время, — не в силах смотреть ему в глаза, Лизи медленно приблизилась к окну и, обращаясь к мутному отражению Эдварда в нем, продолжала — для нас обоих не секрет, что наши с тобой отношения нельзя назвать простыми. Я знаю, что не нравлюсь тебе и мне от этого очень горько. Не раз я пыталась завоевать твое расположение, и была отвергнута. Я не вижу смысла продолжать эти попытки и считаю, что наилучшим вариантом для нас обоих будет твое возвращение в Лондон. Я знаю, что здесь ты только потому, что дал обещание отцу заботиться обо мне. Уверяю тебя, я сама со всем справлюсь, мне не нужна сиделка в твоем лице. Кроме того, Леон остался в городе, а ты знаешь, как он безответственен к работе. Таким образом, обстоятельства складываются в пользу моего предложения. Как ты на это смотришь?

Лизи повернулась лицом к Эдварду. Он стоял в той же позе, его взор был направлен в пустоту. Он не сразу ответил ей. Встав и посмотрев на нее в упор, он спросил:

— Как, по-твоему, я должен на это смотреть? — голос Эдварда звучал спокойно, но она уловила нотки иронии звучащие в нем, — Ты пытаешься выставить меня за дверь, считая, что это станет решением всех проблем? Как глупо с твоей стороны.