Вот, значит, как! Кэтрин могла бы поспорить с ним, могла бы сказать ему, что она отказалась от предложения Хью и что она в самом деле немного боится того, что может выдумать Люси. Но она вспомнила, как он уехал от них после завтрака, и рассказ Иветты о том, как он долго был с Марсель у себя в кабинете и потом поехал с ней вместе куда-то… Что ж, пусть у него будет его Марсель. Но ничто не дает ему права призывать к ответу Кэтрин Верендер, когда она устраивает свою собственную жизнь.

Она встала:

— Меня ждут домой к ужину. Мне давно пора идти.

Он стоял совсем рядом с ней.

— Вы разговаривали с моей сестрой у нее в комнате?

— Да.

— Вы договорились, что уйдете, прежде чем я приеду?

— Не совсем так.

— Значит, это вы сами не хотите видеть меня?

— Ну, ведь мы скорее раздражаем друг друга — разве не так?

Он смотрел на ее склоненную голову, кудрявые прядки, которые она не смогла заколоть, белую кожу шеи, красивый изгиб щеки.

— Да, — ответил он небрежно, — да, я вас провожу к машине.

Она вышла первая, и он из-за ее плеча, протянув руку, открыл дверцу машины.

Она села в автомобиль, завела двигатель и едва взглянула на него, прежде чем нажать на газ. Она услышала, как он резко крикнул:

— Фары! Включите фары!

Кэтрин включила, осветив камни по бордюру цветочной клумбы, и резко вывернула руль.

Она выехала на дорогу, чувствуя слепящую боль за глазными яблоками и свинцовую тяжесть на сердце.

Хью был восхищен городком Понтрие. Он купался с Кэтрин и брал на руки напрягающегося Тимоти в глубоких местах, лежал в тени, покуривал сигареты и рассказывал в своей характерной суховатой манере о прежних временах и людях, которых он знал. Редкие люди на пляже, без сомнения, принимали их за счастливую семью, а Кэтрин, все еще не опомнившаяся от того последнего разговора с Филиппом, раздумывала, может ли у них получиться совместная жизнь. Нет, не такими были их отношения. Им было слишком уютно вместе, они слишком много знали друг о друге. И они никогда, даже отдаленно, не были влюблены друг в друга.

В двенадцать тридцать она привезла его к гостинице.

— Мне нужно самому обзавестись машиной, — сказал он. — Мне сказали, что в гараже есть одна машина напрокат. Схожу-ка я туда и посмотрю, какая она.

— А там до трех будет закрыто. У них пик деловой активности падает на шесть вечера.

— Ну, тогда позвоню. Мне хочется, чтобы у меня была возможность приезжать за тобой, как только захочу. А это значит — часто.

Она тронула его руку:

— Мне так славно с тобой, но я хочу быть вполне откровенной. Пожалуйста, не приезжай на виллу, если тебя не пригласили. Серьезно, Хью! Мы можем видеться каждый день — я захвачу корзинку с едой, и мы можем ездить на экскурсии, если хочешь. Но я не хочу, чтобы у тебя были столкновения с Леоном. Наверное, он уже вызывал своего адвоката, чтобы выяснить, как ты можешь повлиять на его планы. Если он не сможет придраться к тебе, его пыл выдохнется.

— Я думал, я тебе нужен. Ты сама так сказала.

— Нужен, но тебе не стоит воинственно настаивать на своих правах, если в этом не будет необходимости. Я не думаю, что мы можем повредить Леону, но даже если бы и могли — зачем? Я поняла, что мне легче справляться с его выдумками по отдельности, когда он их выдвигает. Ты мне позволишь решить самой, когда тебе будет нужно появиться на вилле?

— Ну что ж… — Но он был не особенно доволен. — А сегодня во сколько я тебя увижу? Где-то около трех? Может быть, оставишь Тимоти со мной на ленч?

Кэтрин с сомнением взглянула на обсыпанного песком мальчика на заднем сиденье:

— Ему нужно принять душ и переодеться.

— О, я его окачу водой как следует. Хочешь поесть со мной, Тимоти?

— М-м-м-м. Я никогда не ел в пабе.

Кэтрин заморгала:

— Паб? Да где ты это слышал?

— Майкл говорит: хлеб, сыр и пиво в пабе — вот моя идея… не помню, как дальше. Ему это нравится, — докончил он.

— Мне тоже, — от души рассмеялся Хью. — Пойдем и попробуем.

— Только не перекармливай его, — предупредила Кэтрин. — И пожалуйста, Хью, не давай никакой новой пищи. Спроси его сначала, хорошо? Тимоти, тебе в самом деле хочется поесть тут и побыть с дядей Хью?

— Конечно, и даже очень.

Она вздохнула и улыбнулась Хью:

— Я и сама не могу решить, хорошо или плохо, что он подцепляет всякие словечки от Майкла? Некоторые прямо совсем… на грани! А это плохо, что я смеюсь, даже если меня коробит?

— Да нет, конечно, но ты все-таки скажи парню, чтобы он был поосторожнее. Ну, пойдем, Тимоти. Я тебе уступаю право первому влезть в ванну.

Было совсем непривычно ехать обратно на виллу Шосси без Тимоти, но она была рада, что он остался без нее и даже с удовольствием.

Кэтрин остановилась на аллее, ведущей к дому, оставив ключи в замке зажигания. Не успела она дойти до двери, как шофер уже сел в машину, чтобы отвести ее в гараж.

Кэтрин сняла пляжный костюм, вымылась под душем, надела белую плиссированную юбку и элегантную темно-синюю блузку. Она не возражала против того, что Леон оплачивает все ее туалеты; в конце концов, если он хочет, чтобы она с головы до ног выглядела как член семьи Верендер, почему бы ему не платить за это?

В глубине души она никогда не признавалась себе в том, что перестала быть одной из Харви, а стала одной из Верендеров. Первые два года было так приятно чувствовать себя «миссис», а не «мисс», но потом, в моменты утраты иллюзий, она чувствовала, что в некоторых вещах она и Юарт остались чужими людьми: она — типичная Харви, он — типичный Верендер. Он бунтовал против ограничений, накладываемых браком, гордился сыном и ревновал его. Она пыталась шутками отвадить его от ревности, но каждый раз он жаловался на одно и то же: «Я тебя по-настоящему не знаю. Какая-то твоя часть всегда глубоко спрятана от меня».

Напрасно она разубеждала его. В глубине души она знала: этот упрек ему нужен как оправдание — он ведь знал, что каждый раз, садясь в гоночную машину, снова и снова предает семью.

Решительно отогнав от себя эти мысли, она пошла вниз. Леон сидел в салоне один, читая газету и прихлебывая из своего традиционного бокальчика виски перед ленчем. Он поднял глаза на невестку:

— Хотите выпить?

— Нет, спасибо. А есть английские газеты?

— У меня в кабинете лежат все, выбирайте.

Она нашла «Телеграф», вернулась в салон и села читать. Несколько минут стояла тишина, нарушаемая только шуршанием газет. Теперь больше не бывает потрясающих новостей, думала Кэтрин. Даже если бы континент раскололся надвое, убив тысячи людей, остальной мир только пробежал бы глазами заголовки и занялся своими делами.

— Погода все жарче и жарче, — вдруг заговорил Леон. — Я всегда отправляюсь в море в такую погоду. Собираюсь провести на яхте три недели.

— Да? — Кэтрин взглянула на него, но ничего не сумела прочесть на его лице. — Вы берете с собой много гостей?

— Конечно, не одному же плавать. — Он сильно затянулся сигарой, выдохнул струйки ароматного дыма. — Обычно я приглашаю деловых коллег с женами, еще одного-двух спортсменов. Смешанная компания, чтобы занимали друг друга. Дин утром звонил разным людям — и как будто нас набирается четырнадцать человек. Хорошее число — четырнадцать.

Кэтрин ничего не говорила, и он добавил, сузив глаза:

— Вы с мальчиком тоже едете, конечно, и Люси думает, что мы должны пригласить и вашего кузена, но я не уверен.

— Когда вы собираетесь отплывать?

— Обычно на подготовку яхты и провизии уходит неделя. Вы ведь видели яхту?

— Только издали, с берега.

— Я ей очень горжусь: на ней путешествовало немало знаменитых людей. Но вы что-то не в восторге от этого?

— Я просто подумала, что для Тимоти это не будет очень хорошо. Круиз в изысканной взрослой компании…

— Там будет еще один мальчик. И собственно, ради вас я приглашаю большинство англичан, еще далеко не впавших в детство.