– Я здесь живу.

Он качает головой.

– Нет. Ты… нет…

Дасти знал, где я была, но он не знал об условиях моей жизни. Никто не знал. Мне не нужна жалость. Люди живут гораздо хуже. У некоторых даже нет дома. Я едва ли могу жаловаться; у меня есть крыша над головой. У меня было достаточно сбережений, чтобы пройти через это, но после рождения Пенни все стало сложнее. Я делаю все, что в моих силах, хоть и с трудом, но я делаю это.

– Все хорошо, – шепчу я.

Его глаза метнулись на Пенни.

– О боже...она…

Дасти знает о Пенни, но из-за его работы, он не имел ещё возможности увидеть ее. У него не так много свободного времени, поэтому я удивлена, что он сейчас здесь. Не то, чтобы я была против. Я так отчаянно в нем нуждалась.

– Его копия, – заканчиваю я.

Он кивает, поворачиваясь ко мне. Он пристально осматривает мою маму и затем говорит:

– Могу я поговорить с Катей?

– Конечно, – говорит мама, оборачиваясь к Пенни.

Я выхожу из квартиры и поворачиваюсь к Дасти.

– Я не знала, что ты собирался приехать.

– Ты лгала мне, Катя.

– Я не лгала, Дасти. Я просто не сказала тебе об этом.

– Ты говорила, что ты в порядке, – он плачет.

– Я в порядке, - шепчу я, тянусь и беру его за руку.

Его печальное лицо заставляет мое сердце сжаться. Именно поэтому я не говорила ему.

– Насколько все плохо?- спрашивает он.

– Все хорошо.

– Черт подери, я твой лучший друг, а теперь скажи мне, насколько все плохо?

Я вздрагиваю.

Он протягивает руку и поглаживает пальцами вниз по щеке.

– Пожалуйста, дорогая.

– Все плохо, - я шепчу, опустив глаза в пол, – у нас нет денег... я едва могу прокормить нас.

– Боже, – бормочет он.

– У меня нет другого выбора.

– Да, у тебя есть. Ты не должна это делать.

Я резко поднимаю голову и смотрю на него.

– Что ещё я могу сделать?

– У тебя есть мы, у тебя есть твой отец.

Мое сердце болит, когда незнакомое ощущение проходит через мое тело.

Мой отец. Человек, которого я бросила, не узнав. У меня нет выбора. Я знаю это.

– Я не могу туда вернуться. Ты знаешь, что я не могу, – мой голос дрожит, когда я говорю это.

– Ты можешь.

– Нет, если я вернусь, мне придется столкнуться…

– Маркус?

Я вздрагиваю.

– Боже, Катя, ты не можешь вечно прятаться. Это длится уже достаточно долго. Возвращайся домой, разведись с ним, и двигайся дальше своей жизнью.

Развод.

То, что ещё не сделано.

– Я не знаю, смогу ли встретиться с ним, – бормочу я,- я не хочу, чтобы он узнал о Пенни и…

– Ему не нужно знать, если ты не хочешь этого. Ты разведешься с ним и оставишь. Твой отец защитит тебя.

– Он узнает о ней. Если я вернусь…

– А ты не думаешь, что он имеет право знать? – говорит он нежно.

Мое сердце сжимается: – Нет, он ничего не заслуживает.

– Катя…

– У нас все хорошо, Дасти.

– Нет, ты не в порядке, – кричит он, – черт возьми меня, ты живёшь в дерьмовой квартире, борясь за выживание. Твоя одежда с ебаными заплатами. Твоя мама выглядит голодающей. Что, мать твою, ты творишь? Ты не должна так жить!

– У меня нет выбора! – кричу я.

– У тебя есть отец, который готов тебе помочь, друзья…

– Я не могу…

Он грустно качает своей головой.

– Если бы речь была только о тебе, я бы не стал настаивать, но речь не только о тебе, Катя. Это касается твоей матери и твоей дочери. Они страдают, потому что твоя гордость не позволяет тебе помочь им. Подумай об этом.

– Как ты смеешь? – я шепчу голосом, похожим на смертоносное шипение.

– Катя, – осторожно говорит он, – я не пытаюсь быть мудаком... но ты не должна так жить.

Я закрываю глаза, борясь с жжением в носу, пока слезы не вырываются наружу из моих глаз.

– Милая, – шепчет он, – вернись, разберись с этим, устрой жизнь для себя и своей дочери.

– Дасти, пожалуйста.

Он тянет меня в свои объятья.

– Просто подумай об этом. Мы можем помочь тебе. Если бы я знал, как обстоят дела, что ты врешь мне... я бы пришел раньше.

Я киваю, даже если нет ни одного шанса, что я вернусь туда. Нет.

– Почему ты здесь? – спрашиваю я, отстраняясь.

– Неожиданный визит. – бормочет он, затем раскидывает руки в стороны, – Сюрприз.

Я мягко смеюсь.

– Ну, – говорю я, подходя ближе и оборачивая свои руки вокруг него, – я рада, что ты здесь.

Дасти остался на три дня, я знаю, это слишком долго для него. Он не говорит этого, но я чувствую его напряжение. Он заставил меня пообещать звонить ему, умолял меня подумать о возвращении домой. Я пообещала, хотя прекрасно знаю, что этого не произойдет. Знаю, он хочет как лучше, но он никогда не поймёт пустоту в моем сердце.

Я провожу за работой всю оставшуюся неделю.  Мои смены длиннее, с утра до ночи, и к моему возвращению домой и после игры с Пенни в течение нескольких часов, я истощена. Я не отключаюсь только потому, что надо вставать и делать это снова. И это без конца повторяется, мой босс – мудак, и у меня минимальная заработная плата. Я много думаю о своём отце, интересно, думает ли он обо мне.  Он искал нас?

Когда наступают выходные, я беру маму и Пенни в закусочную на обед. Мы не часто это делаем, и это здорово иногда сделать что-то приятное. Я не могу себе этого позволить, но я заработала хорошие чаевые в пятницу вечером, так что я сэкономила небольшую сумму и могу насладиться бургером.

Мама едва прикоснулась к своему, протыкая и катая свою еду по тарелке.

– Все хорошо? – спрашиваю я.

Она смотрит на меня и ее глаза совсем красные.

– Ты спала, мам?

Она качает головой.

– Нет, просто голова разболелась, я думаю мне нужно пойти домой и отдохнуть.

Я прищуриваю глаза.

– Как часто у тебя эта головная боль?

Она отводит взгляд и мое сердце падает. Она скрывала это от меня. О боже, она страдает, а я даже не знала об этом.

– Мам? – шепчу я.

– Я в порядке, Катя. Я просто устала.

– Что-то не так. Тебя снова что-то беспокоит?

– Это пустяки.

Я закрываю глаза, борясь со слезами. Приходит официантка и я плачу ей, прежде чем встать и помочь маме вернутся в квартиру. Здесь не так много идти, но когда мы добрались, она задыхалась и хваталась за голову.

– Тебе нужен доктор, – говорю я отчаянно и усаживаю ее на диван.

– Нет, мне просто нужно прилечь.

– Мама, - ору я, – тебе нужен доктор!

– Мы не можем себе позволить, – шепчет она, - Катя, я в порядке.

Это как удар в живот. Огонь сжигает мое сердце, пока я не чувствую ничего, кроме жгучей боли, которая растекается по моему телу. Она не сказала мне, потому что знала, что мы не можем позволить себе лечение.

– Как долго это продолжается?

Она смотрит на меня, ее глаза опустошены.

– Мама, пожалуйста? – я тороплю ее.

– Это длится на протяжении нескольких недель.

Моя грудь словно собирается взорваться. Она страдала из-за чего-то серьезного, возможно, ещё одна опухоль, и она держала это в себе, потому что знала, что нет ни одного способа, который может нам помочь. Слёзы скатываются по моим щекам, и я присаживаюсь перед ней.

– Я найду помощь, клянусь.

– Катя, ты едва способна прокормить Пенни. У нас нет денег.

Ещё один удар в грудь.

– Я найду выход, я буду больше работать, я….

– Катя…

Теперь слёзы льются ещё сильнее до тех пор, пока я не могу видеть сквозь них.

– Мама, я исправлю это, – прохрипела я.

Она гладит мою щеку.

– Милая, прямо сейчас Пенни – это все. Она нуждается в тебе, в твоей заботе о ней.

– Я затащила тебя сюда, – всхлипывая, говорю я.

– Это моя вина.

– Ты никуда меня не тащила, я тоже нуждалась в том, чтобы начать новую жизнь.

– Но тебе не нужен был этот ад, – я плачу.

Она пошла со мной, только потому, что знала, что не сможет выжить сама. Она всегда была оптимисткой, но я знаю, что переезд сюда сразил ее. Я эгоистка. Я никогда не должна была забирать ее сюда.