- Вот уж этого я не знаю!

- Но мы узнаем это.

- Да... узнаем, когда вестник...

Дядюшка Антифер выпил вторую рюмку коньяку, ту, которая так и не была выпита хозяином «Прекрасной Амелии».

- Твое здоровье! - сказал он.

- Твое! - ответил Жильдас Трегомен, чокаясь пустой рюмкой.

Пробило десять часов. И вдруг сильный удар молотка потряс входную дверь.

- А что, если это посланец с долготой? - вскричал возбужденный малуинец.

- О-о! - протянул Трегомен, не в силах подавить в себе чувство сомнения.

- А почему бы и нет? - закричал дядюшка Антифер, и его щеки побагровели.

- В самом деле!.. Почему бы и нет? - быстро согласился Трегомен. В голове у него даже завертелись слова приветствия для доброго вестника.

Вдруг внизу послышались радостные крики Нанон и Эногат, что никак не могло относиться к посланцу Камильк-паши.

- Это он... это он! - повторяли обе женщины.

- Он?.. Он?.. - произнес дядюшка Антифер и направился к лестнице.

Но в этот момент дверь комнаты отворилась.

- Добрый вечер, дядя, добрый вечер!

Это было сказано веселым и довольным голосом. В связи с предыдущим разговором эти слова крайне раздражили дядюшку.

«Он» оказался Жюэлем. Он приехал! Он не опоздал на поезд из Нанта! Он не провалился на экзамене! Поэтому он повторял:

- Получил, дядюшка, получил!

- Получил! - повторяли за ним пожилая женщина и молодая девушка.

- Получил?.. Что?.. - спросил дядюшка Антифер.

- Получил звание капитана дальнего плавания!

И так как дядя не раскрыл ему объятий, то он попал в объятия Жильдаса Трегомена, который так прижал его к груди, что у молодого человека перехватило дыхание.

- Вы его задушите, Жильдас! - вступилась Нанон.

- Да я его только чуть-чуть прижал! - улыбаясь, ответил бывший хозяин «Прекрасной Амелии».

Между тем Жюэль, с трудом переведя дух, пришел в себя и обратился к дядюшке Антиферу, нервно шагавшему по комнате:

- Когда же свадьба, дядя?

- Какая свадьба?

- Моя свадьба с моей любимой Эногат, - ответил Жюэль. - Разве это не было решено?

- Да, решено, - подтвердила Нанон.

- Если только Эногат не раздумала выйти за меня с тех пор, как я стал капитаном дальнего плавания...

- О, Жюэль! - ответила девушка, протягивая ему руку, в которой, как уверяет добряк Трегомен, лежало ее сердце.

Дядюшка Антифер не ответил; казалось, он все еще старался определить направление ветра.

- Итак, дядя? - настаивал молодой человек. И он остановился перед ним, высокий, красивый, с сияющими от счастья глазами.

- Дядя, - продолжал он, - ведь вы же мне сами сказали: свадьба будет назначена, когда ты выдержишь экзамен и вернешься.

- Да, и мне кажется, старина, что ты так сказал, - осмелился подать голос Трегомен.

- И вот... я выдержал экзамен, - повторил Жюэль, - и вернулся... и, если, дядя, вы ничего не имеете против, мы устроим свадьбу в первых числах апреля.

Пьер-Серван-Мало даже подпрыгнул.

- Через восемь недель?.. Почему не через восемь дней... восемь часов, восемь минут?

- О! Если бы это было возможно! Я бы не протестовал!

- Но нельзя же так скоро, - возразила Нанон, - нужно многое приготовить, купить...

- А еще я должен успеть заказать новый костюм, - сказал будущий шафер, Жильдас Трегомен.

- Итак... пятого апреля? - спросил Жюэль.

- Ну что ж... пожалуй... - сказал дядюшка Антифер, чувствуя себя сбитым со всех позиций.

- Ах, дядюшка милый! - воскликнула молодая девушка, бросаясь ему на шею.

- Дорогой дядя! - вскричал молодой человек. И так как он обнимал дядю с одной стороны, а Эногат - с другой, то возможно, что их лица столкнулись...

- Решено, - заговорил дядя, - пятого апреля... но только с одним условием...

- Никаких условий!

- Условие? - вскричал Жильдас Трегомен, испугавшись, что его друг выдумал какую-нибудь новую хитрость.

- Да, условие...

- Какое, дядя? - спросил Жюэль, начиная хмуриться.

- Если я не получу до тех пор моей долготы... Все вздохнули с облегчением.

- Да!.. Да!.. - закричали они разом.

Действительно, было бы жестоко отказать в этом дядюшке Антиферу.

Да притом разве можно было предположить, что посланец Камильк-паши, которого ожидали в продолжение двадцати лет, появится именно перед днем свадьбы Жюэля и Эногат?

ГЛАВА ШЕСТАЯ,

в которой Во с ток потерпел неудачу при первой же схватке с Западом

Прошла неделя. Вестник не давал о себе знать. Жильдас Трегомен уверял, что его меньше бы удивило появление с небес Ильи-пророка. Но в присутствии дядюшки Антифера он воздерживался высказывать свое мнение даже и в библейской форме.

Что касается Эногат и Жюэля, то молодые люди меньше всего думали о мифическом посланце Камильк-паши, и, раз ничто другое не могло расстроить или задержать предстоящую свадьбу, они занимались приготовлениями к отплытию в ту чудесную страну, в которую им так легко было попасть без всякой географической карты. И они были вполне уверены, что это произойдет в назначенный день - 5 апреля.

Ну, а дядюшка Антифер? Он стал еще угрюмее, еще нелюдимее, чем прежде. Каждый новый день приближал дату брачной церемонии на двадцать четыре часа! Еще несколько недель - и жених с невестой будут связаны нерасторжимыми узами. Хорош результат, нечего сказать! Ведь в глубине души дядюшка мечтал совсем о другом - о блестящих партиях для племянника и племянницы, после того как он разбогатеет. И если он придавал такое большое значение этим неуловимым, но бесспорно принадлежащим ему миллионам, то вовсе не для того, чтобы самому ими воспользоваться: купаться в роскоши, жить во дворцах, ездить в каретах, есть на золотых блюдах, носить бриллиантовые запонки в накрахмаленной манишке... О господи, нет! Он просто хотел женить Жюэля на принцессе, а Эногат выдать замуж за принца. Ничего тут не поделаешь! Это был его конек, его мания!

Сокровенные мечты Антифера могли теперь развеяться как дым, если посланец Камильк-паши вовремя не сообщит необходимые цифры в дополнение к тем, которые уже были известны. Тайник богатого египтянина в конце концов откроется и зарытые в нем сокровища попадут в денежный ящик дядюшки Антифера, но - увы! - будет уже слишком поздно!

Старый моряк пребывал в состоянии страшной ярости. Ему не сиделось дома. Правда, близким было куда легче в его отсутствие. Он показывался на глаза только в часы трапез, когда молча поглощал двойные порции. Добряк Трегомен при всяком удобном случае давал возможность дядюшке Антиферу сорвать на нем накопившийся гнев, надеясь, что его друг хоть как-то облегчит этим свою душу, но тот неизменно посылал его ко всем чертям. Родные стали бояться, как бы дядюшка не заболел.

Его единственным каждодневным занятием стало ходить на вокзал к прибытию поездов и на набережную Силлон - встречать пассажирские пароходы. Он шагал взад и вперед то по платформе, то по пристани, высматривая в толпе приезжих какую-нибудь экзотическую фигуру, какого-нибудь чужеземца, могущего сойти за вестника Камильк-паши. Вернее всего, это будет египтянин, а может быть, и армянин... Но так или иначе - человек восточного типа, выделяющийся необычной внешностью, костюмом или акцентом; он обратится к комиссионеру, спросит у него адрес Пьера-Сервана-Мало Антифера... Нет! Не было никого, никого, кто хотя бы отдаленно походил на такого человека... Бретонцев, нормандцев, даже англичан и норвежцев хоть отбавляй, но путешественника с Ближнего Востока, мальтийца или левантийца, не было и в помине.

9 февраля после завтрака, за которым он разжимал губы только для еды и питья, дядюшка Антифер отправился в свой обычный поход, напоминая Диогена[64], вышедшего на поиски человека. И если у дядюшки, в отличие от великого древнего философа, не было с собой зажженного, несмотря на ясный день, фонаря, то зато он обладал парой хороших зорких глаз, способных издали распознать человека, которого он ожидал с таким нетерпением!