— Алло? Да, мам, прости… я на перемене, ага… ветер… да нет, носки не грязные, мне Вовкина мама чистые дала. Хорошо, поставлю на погромче! Да мы заболтались, я уснул… Хорошо, после уроков куплю, сколько-сколько? Куплю.

Пока он запоминал, что купить из еды, у барной стойки началось нездоровое шевеление. Ветром донесло обрывки слов. Кажется, мужчина ругался с барменом по поводу того, что тот не вычеркнул из меню тех блюд, которых в расположении кафе на сегодня нет, а бармен, естественно, слушать ничего не хотел. Конфликт затянулся, вмешалась женщина. Девушка в голубом в разговор не встревала, Мйар стоял за ней, время от времени оглядываясь на Ромку и нетерпеливо постукивая пальцами по деревянной столешнице.

К Ромке подсел переодетый в сухое Камориль.

— Что он там возится? — спросил некромант.

— Да там скандал какой-то, — Ромка спрятал мобильный. — Я не знаю.

— Хм, — некромант откинулся на спину стула, — вот ведь… Смотри… Когда Мйар оглядывается на нас, барышня та, в голубом, оглядывается на него.

— И правда, — Ромка улыбнулся. — Чего это она?

— Видать, понравился.

Некромант погрустнел. Потом зачем-то расстегнул рубашку, и сел расслабленней:

— Жарко, — пояснил он.

Тем временем семейная пара ушла, видимо, искать другое кафе. Благо, на берегу их было вдосталь. Девушка стала говорить с барменом, время от времени уже в открытую поглядывая на Мйара.

— Вот же, коза, — процедил некромант. — Небось, потом еще подсядет к нам и будет заигрывать. Нет, ну точно подсядет!

Бармен тем временем наливал в высокий стакан сок.

И тут случилось такое судьбоносное событие, которое, силою своей судьбоносности, замедлило течение времени и запечатлело лица присутствующих, как талантливый, но крайне свободный фотограф: со всей гаммой чувств, свежо, четко, экспрессивно — но без прикрас.

Ромка не понял поступка Мйара. Камориль все понял, сделал выводы о том, что будет дальше и прикрыл веки, спрятав грустные сияющие очи свои и, таким образом, придушив на корню все свое отчаяние. Девушка сказала:

— Ой!

Мйар стремглав обернулся.

Шляпка летела, несомая ветром, к морю.

Мйар собрался в пружину и побежал. Потом прыгнул, растянувшись выстрелившим луком.

Приземлился на песок у самой кромки воды на четыре конечности, держа шляпку в зубах.

— Ну все, — произнес некромант уныло, — это победа.

— А что это вообще за?..

Камориль протянул руку и отлепил пластырь со лба мальчика. Потом снова прилепил.

— Ну, что видишь? — спросил он.

— Нити рвутся, переплетаются, бурлят и хлещут, — прошептал Ромка. — Тысячи их! Откуда ни возьмись! Яркие! Отовсюду!.. Как фейерверк!..

— Так я и знал… Переплетаются, говоришь… да спутываются они, вот что, — прошипел Камориль. — Но я, наверное, просто ревную.

— Вот, — сказал я, по правде, очень смущенный своим внезапным поступком. Протянул девушке шляпку.

Ветер трепал ее соломенные волосы и развевал подол голубого платья.

— Эм, спасибо большое, — произнесла она, — правда, большущее спасибо! Я сама, конечно, балда, тут же вот веревочка есть, шляпу ведь если правильно надеть, ее ветер не сдувает!

— Ну, смотря, какой ветер, — улыбнулся я. — Просто, нужно было действовать быстро, иначе бы потом пришлось лезть в воду…

— Да не пришлось бы, она же не дорогая совсем, а море сейчас очень холодное. Я подходила к воде, пробовала. Но, все равно, огромное вам спасибо!

— Да не за что, — почему-то я начал еще больше смущаться. Что-то последнее время со мной происходит очень много таких вещей, которых обычно не происходит! Мистика какая-то!

Мы стояли на полпути к морю. Когда я приземлился у воды, девушка уже подбежала сюда, а потом подождала, пока я подойду к ней.

— А вы акробат или спортсмен, да? — спросила она.

— Да я… так, — я почесал затылок и в смятении обнаружил, что волосы распущены. Мне поплохело. — Мы тут с друзьями…

— Понимаю, — рассмеялась девушка. — И они, наверное, уже вас заждались! А я еще за сок не расплатилась! Убежала, прямо просто так!

— Да подождут, куда денутся, — тоже развеселился я. Надо сказать, что я пребывал в весьма дурацком положении. По возвращении в кафе меня ждали едкие шуточки Камориль по поводу произошедшего, это наверняка. Плюс, я мало того, что скакал тут по пляжу, аки резиновый мячик, я еще и волосами уши забыл стянуть, так что мои расчудесные острые лопухи рдели у всех на виду. Мне оставалось только одно: для полноты эффекта улыбнуться всей клыкастой пастью. Что я и сделал, когда она зачем-то спросила, как меня зовут.

— Мйар, — сказал я и радостно обнажил клыки.

— А меня называют Мари, — улыбнулась она.

И я напрочь забыл, что людям этой местности надо представляться Максимом, и… Одно радует: видимо, она приняла мое имя за прозвище. «Мари» ведь тоже необычное для наших мест имечко, и оно наверняка является каким-нибудь там девичьим псевдонимом для подписания посланий подружкам по переписке…

В эти десять минут я действовал настолько неадекватно, что уже устал сам себе удивляться.

— Мари, может, пойдем вместе посидим? У меня там друг, которому некуда девать деньги, он собрался заказывать «самбуку» и спаивать ею своего четырнадцатилетнего племянника…

— У-у, какой коварный! — она расхохоталась. — А у них, в этом кафе, нет «самбуки»! Зато есть латте с кокосовым сиропом по умеренной цене, я в меню видела!

Она вдруг взяла меня за руки, за ладони, и, перестав улыбаться, посмотрела в глаза:

— Спасибо тебе, Мйар, ты сотворил для меня маленькое, весеннее, большое чудо.

Ее глаза были яркими, голубыми, но почему-то немного расфокусированными.

— Да я…

— Но чудесами не стоит злоупотреблять, вот как я думаю. А потому я, с твоего позволения, не буду знакомиться с твоим другом, ни с его племянником, мне на самом деле сложно общаться с совершенно незнакомыми людьми, вот, и… я все равно хотела выпить сок и уходить, мне домой надо.

Я понимал. Нет, я, ясен пень, вообще ничего не понимал, но я знал, что да, ей нужно уходить, что та семейная пара и так отняла у нее слишком много времени, за которое она бы уже выпила свой сок и ушла домой. Она, может быть, и не заглянула бы в эту кафешку, если б знала, что те товарищи устроят бармену такой разнос.

— Вот, возьми, — Мари протянула мне карточку, — это мои координаты, если соберешься тут гулять, стучись!

Я непонимающе уставился на литеры и цифры.

— А это куда вводить? — спросил я.

— У-у, — протянула Мари. — Ну ничего, захочешь, узнаешь.

Я смекнул, что ляпнул какую-то еще большую глупость. Дальше краснеть мне было некуда, а потому я повернулся и пошел в сторону кафе. Мари шла справа от меня и ничего не говорила.

Камориль и Ромка, оба с высокими бокалами в руках, сначала проводили беззастенчивыми взглядами давешнюю девушку, а потом уставились на подошедшего и плюхнувшегося на стул Мйара так, что он начал прикидывать, а не встать ли и не уйти от греха подальше, или, может, сразу провалиться глубоко под землю.

— Если я провалюсь глубоко под землю, ты ж меня и там достанешь, — сказал он, косясь на некроманта.

— Достану, — медленно, растягивая слоги, произнес Камориль. — Ох, достану…

— Вы с ней познакомились? — спросил Ромка.

— Ну да, — Мйар положил на стол бумажку. — Надо узнать, что это за координаты такие, наверное, сетевое что-то… а то я, кажется, несколько отстал от жизни.

Камориль перегнул брови и пригубил своего питья, синеватого и густого на вид.

— А чем же ты общаешься с другими? — удивился Ромка.

— То есть? — не понял Мйар.

— Ну, с людьми, которые от тебя далеко.

— Ну, у меня не так много друзей за границей, — задумался Мйар. — Я иногда им письма пишу, ха-ха, тем, кто разбирает мой почерк. Я только Лоренсу звоню, потому что он моего почерка не разбирает.

— Мда, — сказал Ромка и попытался с тем же видом оскорбленного аристократа, который превосходно удавался Камориль, отпить из своего бокала. Не вышло. — У, гадость, — сморщился мальчик.