Никки кивнула и подумала: «„Хаммер“, значит? Не в бровь, а в глаз».

— У меня тоже есть свои цели, только я этого не скрываю. Знаете, почему откровенность — это так замечательно? Откровенность означает отсутствие стеснения. Так что я буду говорить откровенно. У умного детектива, не только умного, но и с сердцем, в Департаменте большое будущее. Готовьтесь, — возможно, я даже буду уговаривать вас работать со мной.

Эта женщина, несмотря на свое могущество и занятость, умела создать впечатление того, что она озабочена только твоим будущим. Хит не была наивной; разумеется, заместитель комиссара преследовала свои цели, так же как и Хамнер, но сейчас Никки не думала об осторожности, она почувствовала оптимизм, прилив сил. Филлис Ярборо умела вдохновлять людей, она была настоящим лидером; в свое время эти качества помогли ей заработать состояние в частном секторе: она владела интернет-компанией. Хит ответила:

— Разумеется, я понимаю, к чему все это ведет. Но спасибо за лестное мнение обо мне.

— Я интересуюсь вами не только потому, что вы набрали девяносто восемь баллов. Я заметила вас в тот момент, когда вышла та статья. Ведь у нас с вами много общего. — Она снова прочла мысли Никки по ее лицу и продолжила: — Знаю-знаю, вы коп, а я гражданское лицо, администратор. Но на самом деле я поняла, что мы похожи, когда прочитала в статье, что вы, как и я, страдаете от потери близкого человека.

Хит обратила внимание, что Ярборо сказала об этом в настоящем времени — как тот, кто знает, что боль не проходит.

Глядя на Филлис Ярборо, Никки обнаружила, что видит свое отражение: лицо, носящее отпечаток страдания. Те, кому довелось пережить насильственную смерть родных, всегда различают на лице другого человека след трагедии, невидимое клеймо, означающее конец прежней жизни. Для Никки та жизнь закончилась десять лет назад, когда ее мать была убита в собственном доме. Ярборо в 2002 году потеряла единственную дочь: девушка проводила весенние каникулы на Бермудских островах, ее накачали наркотиками, изнасиловали, избили и бросили умирать на пляже. Эту историю знали все. Несколько лет назад она мелькала на первых страницах газет, но даже после того, как убийца студентки сознался и получил пожизненный срок, таблоиды время от времени продолжали ее вспоминать.

Первой молчание нарушила Никки. Она улыбнулась и твердо сказала:

— Но мы продолжаем жить дальше.

Лицо заместителя комиссара просветлело.

— Да, это так. — А затем она пристально взглянула в глаза Никки, словно желая проникнуть к ней в душу. — Это придает вам сил, разве не так? Мысли об убийце?

— Я часто думаю о нем, если вы это имеете в виду, — ответила Хит. — Хочу понять: кто это был? Почему он сделал это?

— А у вас не возникает желания отомстить?

— Раньше — да. — За десять лет Никки множество раз думала об этом. — Но сейчас я хочу не столько мести, сколько правосудия. А может, просто исцеления. А вы?

— Теоретически, я должна быть довольна. Ведь убийца получил свое. Но позвольте мне поделиться с вами тем, что я узнала в итоге. Надеюсь, это поможет вам. — Она наклонилась ближе к Никки и сказала: — Правосудие существует. Однако нет такой вещи, как исцеление. — Затем она демонстративно взглянула на часы. — Ну что ж. Еще десять секунд — и я нарушу свое обещание. — Она поднялась, Никки — за ней, и женщины обменялись рукопожатием. — Задайте им сегодня жару, Никки Хит.

— Обязательно. Приятно было с вами познакомиться, мэм.

— Филлис. Очень надеюсь, что это была лишь первая наша встреча.

Хит вышла из здания штаб-квартиры со второй визитной карточкой, полученной за последние полчаса. Ей казалось, что именно эту, вторую, действительно следует держать под рукой.

Человек в спецодежде вышел из здания пожарной части № 205 на Миддоу-стрит в Бруклин-Хайтс и, согнувшись под градом ледяной крошки, побежал к машине, припаркованной у тротуара. Детектив Таррелл заметил:

— Эй, эй, берегись, похоже, тот парень собирается отчаливать.

Детектив Каньеро слегка притормозил «тараканью тачку» и повернул зеркало заднего вида так, чтобы видеть сидевшую сзади Никки.

— Вот что мне приходится терпеть целыми днями! «Поворачивай сюда, остановись там, внимание, бездомный на дороге…» Как будто у меня вместо говорящего навигатора тот парень, как его, Феликс Унгер.[40]

— Давай тормози, пока никто не занял место, — велел Таррелл, когда пожарная машина отъехала.

Когда Каньеро припарковался, трое детективов какое-то время сидели в «краун виктории», включив стеклоочистители на прерывистый режим, чтобы понаблюдать за многоквартирным домом, в который только что переехал стриптизер. Восьмиэтажное кирпичное здание, построенное в двадцатые годы, окружали леса — очевидно, шел ремонт. Однако ни одного рабочего не было видно; Таррелл предположил, что они испугались плохой погоды.

— Стриптизер поселился в доме напротив пожарной части. Разумно. Вдруг ему понадобится шест, чтобы потренироваться, — заметил Каньеро.

— Как, ты сказал, его имя? — спросила Хит.

Таррелл заглянул в свой блокнот.

— Хорст Мюллер. Он из Германии, из Гамбурга. Мой свидетель в стриптиз-клубе сказал, что вначале Мюллер танцевал в наряде летчика времен Первой мировой войны под именем Ас Без Прикрас. Сейчас он исполняет номер под европейскую попсу, в серебряной парче, и называет себя Пушистик Ханс. — Он обернулся к Никки. — Понимаешь, у каждого из этих парней свой номер.

— Скажи ей имя того стриптизера, с которым мы вчера разговаривали, — хихикнул Каньеро. — Тебе это понравится.

— Марти Питон, — сообщил Таррелл.

— Даже не буду спрашивать, — покачала головой Никки.

Они попросили управляющего впустить их в подъезд, чтобы не звонить Мюллеру в домофон и не спугнуть. Поднявшись на нужный этаж, детективы заняли места по сторонам от входной двери, Каньеро постучал.

— Кто там? — донесся из-за двери голос с европейским акцентом.

Таррелл поднес свой жетон к глазку.

— Полиция Нью-Йорка, нам нужно поговорить с Хорстом Мюллером.

— Конечно. Подождите минуту, пожалуйста.

Никки сразу поняла, что он тянет время, и бросилась вниз; преодолев половину пролета, она услышала лязг дверного засова и грохот — это Тараканы колотили ногами в дверь. Она пронеслась через вестибюль и выскочила на тротуар, оглядывая здание в поисках пожарной лестницы.

— Вон он! — крикнул Каньеро, высунувшись из открытого окна на третьем этаже.

Взглянув в сторону, указанную Каньеро, Хит заметила стриптизера: обхватив угловой столб, поддерживавший леса, он скользил вниз, к тротуару. Детектив крикнула, приказывая ему остановиться, но он спрыгнул с лесов и, перекувырнувшись в воздухе, приземлился на обе ноги. При этом он поскользнулся на обледенелом тротуаре и чуть не упал, но быстро выпрямился и бросился бежать, только мелькали длинные светлые волосы, делавшие его похожим на Фабио.[41]

Детектив Хит пустилась в погоню, Таррелл выскочил из парадной и последовал за ней; он вызывал по рации подкрепление, выкрикивая на всю улицу адрес дома.

Бежать было нелегко: тротуар был покрыт пятнадцатисантиметровым слоем льда, с неба сыпалась снежная крупа. Когда Мюллер перебежал перекресток на Генри-стрит, сбоку возник фургон с запчастями; водитель резко затормозил, чтобы не сбить человека, машину занесло, и она врезалась в припаркованный автомобиль. Хит не стала пересекать улицу. На ее стороне располагались многочисленные рестораны и магазины с навесами, поэтому у нее было преимущество: она бежала по асфальту, а Мюллер — по льду.

После следующего перекрестка она догнала стриптизера и теперь бежала параллельно ему. Оглянувшись через плечо, Хит быстро осмотрела улицу: проезжая часть была пуста — лишь в конце квартала из-за угла выруливала «тараканья тачка» с включенной мигалкой. Замедлив бег, чтобы не поскользнуться, Хит пересекла улицу и крикнула: