— Она не сказала, куда та уехала?

— Амстердам, — ответил Каньеро. — Город, не улица.

— Подумать только. Отдых в Амстердаме. У «госпожи».

— Ага, — согласился он. — По-моему, это скорее рабочая командировка.

— Свяжись с таможней, пусть проверят ее паспорт, хочу убедиться, что она действительно уехала, — велела Никки. — Хотя, на мой взгляд, алиби — лучше не придумаешь. С фото священника есть какие-нибудь успехи?

— Nada.[20] Но поиски в клубах не прошли даром. В основном я разговаривал с «рабами», так что моя самооценка теперь стремительно летит вверх.

Хит не терпелось узнать, что происходит в доме священника, но Лорен Пэрри прислала ей сообщение: она закончила вскрытие тела отца Графа. Поэтому Никки позвонила детективу Гинсбург только после того, как села в машину и отправилась к коронеру.

— В чем дело, Никки? — удивилась Гинсбург.

— Ничего особенного, просто еду в офис судмедэкспертизы и хочу узнать, что ты смогла выяснить за последние полтора часа.

Хит не удалось скрыть раздражение: ей совершенно не нравилось, что приходится названивать подчиненной, которая сама должна информировать ее о выполнении простого задания. Одним из сомнительных достоинств Шерон Гинсбург была ее толстокожесть, так что детектив, видимо, не заметила сарказма.

— А что ты скажешь этому ублюдку журналисту? — поинтересовалась Гинсбург. — Вот если бы я с ним трахалась, то больше бы ему не дала?

Хит захотелось закричать так громко, чтобы у нахалки лопнула барабанная перепонка. Но она сдержалась, мысленно сосчитала до трех и спокойно произнесла:

— Шерон, так что с экономкой?

— Ага. Миссис… — Послышался шелест страниц.

— Борелли, — подсказала Никки. — Что сообщила тебе миссис Борелли насчет пропавших вещей?

— На самом деле ничего особенного. Она такая странная. Работа для нее — прямо как священная миссия. Знает каждый сантиметр дома, как будто это музей. — Гинсбург снова зашелестела страницами. — Итак, в итоге мы выяснили, что из шкатулки с ценностями пропал медальон.

— Что за медальон?

— Да какой-то медальон со святым. — Гинсбург прикрыла трубку рукой, послышались приглушенные голоса, затем она продолжила: — Со святым Христофором.[21]

— И по ее словам, это единственное, что пропало из дома? — уточнила Хит.

— Пока да. Мы сейчас вместе с ней проводим осмотр. — Гинсбург заговорила нарочито деловым тоном. — Но миссис Б. сказала, что в вещах непорядок. В основном мелочи. Ящики с рубашками и носками не задвинуты до конца, как она любит, книги стоят неровно, шкафчик с фарфором плохо закрыт.

У Никки начинала складываться определенная картина, которая ей очень не нравилась. Судя по всему, некто провел в доме священника обыск, причем методично, не разбрасывая вещи, как это обычно делают преступники. Он действовал с осторожностью. Скорее всего, профессионал. Мысли ее обратились к Монтрозу. Мог ли он провести подобный обыск?

— Шерон, составь список всех пропавших вещей, даже если техники делают то же самое. И список всего, что было передвинуто, разбито, сломано. Ничего не упусти, понятно? — Хит взглянула на часы на приборной панели. — Я до вас, похоже, доберусь еще нескоро, так что поговори с миссис Борелли, если она уже оправилась. Расспроси ее об отце Графе, обрати внимание на подозрительные вещи: необычные привычки, ссоры, посетителей — ну, ты и без меня все знаешь.

Последовала пауза.

— Конечно, конечно, — рассеянно ответила Гинсбург.

Хит пожалела, что не отправила в церковь Каньеро, как собиралась вначале. Это послужит ей уроком. Она решила заехать к экономке позднее и поговорить с ней еще раз.

Улицы были забиты машинами. Практически любая погода заставляла горожан пренебрегать тротуарами и прятаться в автомобили; так было и сейчас, холодным зимним утром, когда пронизывающий ветер обжигал лицо. Найти место для парковки оказалось весьма непросто. На въезде в гаражи Медицинского центра Нью-Йоркского университета, расположенного рядом с офисом судмедэкспертизы, красовались надписи «Извините, все места заняты». Детектив Хит поехала по 1-й авеню, но даже места у входов были заставлены полицейскими машинами. Никки свернула на 34-ю, сделала круг и оказалась около своего тайного убежища — огороженной стоянки больницы «Бельвью», расположенной под ФДР-драйв.[22] Ей предстояло пройти целый квартал под леденящим ветром, но иного выхода не было. Охранник так уютно устроился в своей будке, что даже не высунул носа, когда Хит остановилась; она заметила за замерзшим стеклом только руку, махавшую ей, чтобы она проезжала.

Прежде чем выйти из машины, Хит взяла смартфон и снова просмотрела электронную почту. Пропущенных писем от Рука не было. В последний раз, сказала она себе, в самый последний раз. Хит нажала на иконку «обновить» и смотрела, как она вращается. Снова возник список писем, и Никки поняла, что ей предстоят долгие мучения.

К тому моменту, когда Хит добежала до крыльца офиса судмедэкспертизы, ее лицо онемело от холода, а из носа потекло. Даниэль, сидевшая за стойкой администратора, одарила Никки сияющей улыбкой и нажала на кнопку — зажужжал замок, и дверь сдвинулась в сторону. Войдя в небольшое помещение, где обычно ждали полицейские, детектив увидела, что три из четырех кабинок заняты офицерами, разговаривающими по телефону. Термостат был неисправен, и Никки сбросила пальто. Взглянув на кучу курток на спинке стула, она направилась было к пустой вешалке, когда телефон в кармане завибрировал.

Номер был незнакомым, однако Никки узнала код: звонили с Полис-плаза. Монтроз в своем сообщении написал, что он в штаб-квартире. Никки не хотелось говорить с ним о деле при других офицерах, но она решила, что стоит хотя бы ответить.

— Хит, — произнесла она.

— Это знаменитая Никки Хит? — Она не узнала голос, однако чувствовалось, что собеседник улыбается во весь рот; к тому же первая фраза показалась ей слишком фамильярной для незнакомого человека.

Никки выбрала нейтральный тон, каким обычно отвечала, когда ей предлагали какой-нибудь товар по телефону.

— Говорит детектив Хит.

— Слышал, вам уже недолго оставаться детективом, — произнес человек. — Это Зак Хамнер, старший помощник по административным вопросам в правовом отделе. Я звоню, чтобы лично поздравить вас с успешной сдачей экзамена на звание лейтенанта.

— О! — Ей захотелось выйти, чтобы не разговаривать в комнате, однако из уважения к родственникам погибших и чувства такта Никки старалась не пользоваться мобильным в коридорах здания. Поэтому она села на стул в пустой кабинке, зная, что разговор прекрасно слышен остальным. — Спасибо. Прошу прощения, вы застали меня врасплох.

— Никаких проблем. Вы не просто получили высший балл, детектив, у вас выдающийся результат. Нам нужно, чтобы такие хорошие полицейские, как вы, поднимались по служебной лестнице в нашем Департаменте.

Она прикрыла трубку рукой:

— Еще раз спасибо, мистер Хамнер…

— Зак.

— …Зак… Большое спасибо за ваши слова, я вам очень признательна.

— Как я уже сказал, никаких проблем. Послушайте, на самом деле я звоню по другому поводу. Когда приедете к нам, чтобы получить документы, зайдите ко мне.

— Мм… разумеется, — пробормотала она, затем у нее возникла новая мысль. — Но документы находятся в отделе личного состава. Вы же не там работаете?

— О, черт возьми, нет. Я сижу наверху, у заместителя комиссара по правовым вопросам. Но поверьте, что все дела проходят через меня, — произнес он самодовольным тоном. — Когда мне вас ждать?

— Ну, сейчас я у судмедэкспертов. Расследую дело.

— Точно, — отозвался он. — Священник. — Судя по тону, Заку Хамнеру нравилось демонстрировать осведомленность в чужих делах. Этот человек знал ответы на все вопросы. Квинтэссенция незаменимости. Что ему от нее нужно?