Судно было португальским. На корме мы прочитали название порта приписки: «Lisboa», Лиссабон, значит. И название — «Корковадо». Что это означает, никто из нас не понял.

— Это означает «горбатый», — сказала Ирина.

— Ты разве знаешь португальский? — спросил Андрей.

— Не знаю. Но днями прочитала книгу о Рио-де-Жанейро. Там над городом возвышается гора Корковадо. Но ты продолжай, продолжай…

— Поднялись мы на борт этого самого «Корковадо», и я стал разыскивать радиорубку. Нашел ее позади капитанского мостика, открыл дверь и увидел сидящего у аппаратуры человека.

— Ой, — сказала Ирина.

— Руку он держал на телеграфном ключе. Глаза были открыты, но это был мертвец, Ириша…

Андрей Балашев замолчал. Он смотрел в угол гостиной, и, казалось, взгляд его проходит сквозь стены, устремляется далеко-далеко, в тот самый морозный и солнечный январский день, когда произошла встреча с пленником ледяной горы.

— Мертвецы, Ирина, были повсюду, — продолжал рассказывать радист «Мурманца», — на мостике, в кубриках, сидели за столом в темной кают-компании. Все они закоченели, превратились в ледышки, а ощущение было такое, будто поразил их внезапный сон, и все они вроде окаменели…

Наш старпом попытался найти хоть какие-то судовые документы. Но ему не удалось ничего обнаружить, и мы предположили, что кто-то все-таки покинул судно, захватив документы с собой.

Капитан сообщил обо всем начальству, а сам попытался оторвать траулер от айсберга. Матросы завели буксир, «Мурманец» наш подергал-подергал «Корковадо», но тщетно: ледяная гора не отпускала траулер.

Начальство приказало нам находиться поодаль и ждать канадских спасателей, чтобы составить с ними совместный акт об обнаружении «Корковадо», снять с его борта погибший экипаж и обоюдными усилиями спасти судно.

Мы ждали канадцев около часа. И когда они показались на горизонте, айсберг, будто испугавшись предстоящего возмездия, разломился.

Та его половина, к которой примерз траулер, стала поворачиваться, задирая вверх место разлома. Вот она стала на ребро, «Корковадо» зачерпнул бортом воду, труба его прицелилась в нашу сторону, затем половина ледяной горы опрокинулась, обнажив причудливую нижнюю часть, накрыв собой «Корковадо».

Айсберг спрятал его от нас, так и не выпустив жертву.

Капитан сообщил по УКВ о случившемся подоспевшим канадцам, они видели, как переворачивалась гора, отбили мы подробную РДО начальству и побежали в район промысла, караулить наших рыбаков от всяческих напастей.

Вот такие пироги, Ириша.

— Значит, вы так и не узнали, что произошло с ними… Кто они?

Балашев пожал плечами.

— В Португалии, конечно, про них знают. Наши ведь сообщили властям название судна. А прежде считали: пропали без вести… Не пора ли нам на боковую?

— Пора, Андрюша… Хотя я не скоро теперь засну.

— Говорил ведь — на сон грядущий рассказывать об этом не годится.

— Ладно, ладно… Обойдется. Погоди, я сейчас возьму постель, пойдем в сарай, устрою тебе ночлег на сеновале.

Полковник Адамс протянул расшифрованную радиограмму Малютке Джеку.

— Взгляните-ка, Бойд, — сказал он своему заместителю. — Ваш «Голубой десант» вышел на объект операции, и сегодняшней ночью агентурные досье службы безопасности будут у него в руках. Поздравлять нам друг друга пока еще рано, но отметить успешное начало ужином у Морини мы можем себе позволить.

— Если в сейфе на самом деле находится дело Ольшанского — «Лося», — отозвался майор Бойд, — Биг Джону поручено провести перевербовку старика. А через него мы выйдем на сына…

— И тогда тридцать пять процентов гонорара от «Америкэн айрон компани» ваши, Джек, — сказал Хортен-старший. — Надеюсь, такое распределение вы считаете справедливым. Шестьдесят пять процентов мне — за идею, связи с компанией, общее руководство, за более высокое звание и уровень профессионализма. Остальное ваше, майор. За практическое воплощение операции и работу под моим руководством. Справедливо, Джек?

— Абсолютно, сэр, — почтительно ответил Малютка Джек.

«Старый жадный проходимец, — яростно подумал он. — Все тебе мало, проклятый stingy[3]. Жадность едва тебя не сгубила в Сингапуре, когда ты хотел обобрать компаньонов по торговле наркотиками. Китайские мафиози обстреляли твою машину из автоматов, и только чудом остался ты жив, и тут же удрал в Европу. Но когда-нибудь твое ненасытное брюхо набьют свинцом…»

Вслух он сказал:

— Разрешите мне уплатить за сегодняшний ужин, сэр.

— А вот это будет несправедливо, Джек, — возразил полковник Адамс. — Платим так, как будем получать доллары от компании. Тридцать пять на шестьдесят пять. Только сегодня мы можем поменяться ролями, майор, я не возражаю. Тридцать пять процентов счета оплачиваю я. Идет?

Хортен-старший приподнялся в кресле, дотянулся рукой до майора Бойда, хлопнул его по плечу, откинулся, задрав ноги на низкий столик, и оглушительно захохотал.

…Они сидели в известном на побережье ресторане, который назывался просто «У Морини». Гостей здесь обслуживали исключительно родственники хозяина, восьмидесятилетнего Чезаре Морини, внука основателя заведения. Подтянутый правнучатый племянник старика, приняв заказ, удалился. Майор Бойд, уже прикинувший во что обойдутся ему две трети счета, спросил у Адамса:

— Вы знаете лично Джона Маркса, полковник?

— Того самого, что ухитрился сунуть нам нож между лопаток, напечатав в ноябре 1974 года в журнале «Вашингтон мансли» руководство по распознанию шпионов? Он работал в другом ведомстве, Джек, в разведке государственного департамента, но у нас с Джоном Марксом были общие знакомые в Вашингтоне, поэтому мы встречались с ним три или четыре раза за коктейлем. По виду — славный парень… Никто и не предполагал, что он выкинет такое… Ведь что написал Джон Маркс? Не больше и не меньше, как о признаках, по которым можно выявить работников разведывательного управления, действующих в той или иной стране в составе американского посольства, под дипломатической «крышей».

— Нам с вами это не грозит, сэр, — заметил майор Бойд. — Мы внедрены здесь, как деловые люди.

— Ну и что в этом хорошего, Джек? — возразил Хортен-старший. — Разыгрываем с вами братьев-компаньонов, вербуем всякую мелочь, собираем крохи информации — только и всего. Наше управление давно уже сообразило, что такая разведывательная деятельность, как наша с вами, Джек, и труднее, и обходится дороже, нежели работа с дипломатическим прикрытием. Правда, фирма Хортенов достаточно надежна в финансовом отношении, мы даже имеем кое-какой доход… Но сколько времени мы тратим с вами на эти обременительные обязанности бизнесменов! И, как частные лица, не можем активно воздействовать — увы — на государственных деятелей, что совершенно спокойно может проделать какой-нибудь политический советник или атташе нашего посольства, являющийся на самом деле оперативным работником. Вообще, все те, кто работает под глубоким прикрытием, лишен необходимой подвижности. У нас нет дипломатических паспортов. Мы подчиняемся законам страны пребывания и даже платим налоги. Словом, у нас с вами, Джек, незавидная роль мамонтов, доживших до века атома и электроники.

— В нашем положении, полковник, есть и положительные стороны, — возразил майор Бойд.

— Не спорю, они есть, — согласился Адамс. — Нас гораздо труднее расшифровать. Ведь тот же Маркс назвал такие признаки, по которым можно распознать нашего работника среди «чистых» дипломатов, что весь мир просто руками развел: до чего же все просто. Посольское прикрытие оказалось до невероятности прозрачным. Это и отдельные помещения с шифровыми замками, за которыми сидят наши коллеги. Иная, нежели у настоящих дипломатов, система социального страхования. Стремление сотрудников разведывательного управления собираться вместе, отдельно от других дипломатов. Профессиональная привычка держать радио в кабинете включенным, чтобы препятствовать подслушиванию. Наконец, сама должность, на которую назначают нашего парня, уже расшифровывает его, ибо ребят из управления определяют, как правило, в группу политических советников. В «Биографическом справочнике» или в «Списках сотрудников дипломатической службы», которые регулярно издает государственный департамент, он числится «аналитиком» по армейским, военно-морским или военно-воздушным проблемам. Вычислить такого «аналитика» не составит труда и для студента-первокурсника.