Третья история «Контрразведчика» — «Десант в прошлое» — остросюжетнее — хотя, казалось, куда уж более — двух и написана на еще более высоком художественном уровне. Это уже детектив не столько «шпионский», сколько военный, антифашистский и с явной заявкой на исторический подтекст. «Десант» начинается вполне традиционно — с «обычного» уголовного преступления, с убийства в поезде. Однако, постепенно выясняется, что это не убийство, а самоубийство. Что не советского гражданина Миронова убили и сбросили с поезда, а бывший германский разведчик Герман фон Штакельберг, присвоивший себе имя Миронова, добровольно ушел из жизни, потому, что понял: расплаты за содеянное избежать не удастся.
Есть в этой повести нечто от невероятных воскрешений когда-то широко известного лейтенанта Клосса. Помнится, Клосса сжигали, расстреливали, а лейтенант в каждом следующем киновыпуске воскресал. Вот и тут нечто в этом роде. Миронова расстреляли из автомата на краю могилы, похоронили, но в могилу ударил снаряд, выбросил из нее еще живого патриота, его подобрали занявшие город советские войска, выходили наши медики, и Миронов много лет жил, потеряв память, под чужим именем. Лишь случайная контузия вернула ему память и имя… Кому-то такой завив событий покажется, может, маловероятным. Но он вполне мог быть: война есть война. К тому же, главное — это то, ради чего рассказывается загадочная история.
В «Десанте» уже отчетливо вырисовывается та философия современного чекиста, которая только-только намечается предыдущими историями. Расследование здесь ведет тот же самый Юрий Леденев, только находящийся в отпуске, на Черном море. Он случайно оказался соседом Лжемиронова по купе и уже не мог не ввязаться в эту историю, не мог отойти в сторону. Леденев действует здесь не по требованию службы, а по долгу совести, ему просто необходимо разобраться в происшедшем. И хотя, как прежде, Леденев немногословен, уже в самих поступках его отчетливо просматривается та философия, которая не доступна ни Бонду, ни Рэмбо, ни тем более Терминатору… Упомянутой философии следует не только один Леденев — многие. Например, его сосед по санаторной палате — военврач Иван Никитич Ковтун, кредо которого очень точно выражено в следующих его словах: «Вся моя жизнь посвящена тому, чтобы снимать нагрузку, которую бытие изливает на человеческую психику, и каждый случай добровольного ухода из жизни — мое поражение…»
Столь же близко все принимают к сердцу и другие герои «Контрразведчика»… Не все еще русские люди очерствели сердцами и живут по принципу «моя хата с краю». Далеко не все… И их, неочерствевших, будет куда больше, если к читателю придут не «Рэмбо» с Флемингом, а такие замечательные, написанные для ума и сердца, романы, как «Контрразведчик» Станислава Гагарина.
Казалось бы, надо ли предлагать вниманию читателей книгу с приключениями, когда рука его, чего греха таить, сама собой потянется к ней, предпочтя порой лихо закрученный сюжет с головоломными разоблачениями серьезному раздумью о жизни и людях. Но вот цикл повестей Станислава Семеновича Гагарина, объединенных в книге под общим названием «Контрразведчик», требует вдумчивого комментатора: его новая вещь — несомненная удача как в области приключенческой, так и настоящей, Большой Литературы.
Каждая из повестей, составляющих книгу, — «Несчастный случай, или Последний шанс фрегатен-капитана», «Бремя обвинения», «Десант в прошлое» и «На пляже убивают тоже» — представляет собой в общем-то самостоятельно разработанный сюжет и завершена настолько, что может существовать обособленно. Но в то же время все они, имея собственную хронологию и круг действующих лиц, собственную логику развития, безупречно выстраиваются в единый ряд повествования о делах и днях майора-контрразведчика Юрия Алексеевича Леденева, вступающего на «тихом фронте» в напряженные, невидимые подчас обычному глазу поединки с врагами нашей Родины и, если брать шире, всем тем, что олицетворяет собой Вселенское Зло.
Истории, рассказанные в книге, привлекают не только непринужденно и увлекательно развивающимся сюжетом, оригинальной выдумкой, но и настойчивым желанием уйти от достаточно банальной схемы детектива о шпионах и убийцах, пристальным вниманием к человеческим судьбам и характерам, точностью и глубиной психологических мотивировок, сочной живописью словом там, где речь идет о подробностях нашего быта, о первозданной красоте природы южного края, передающих не только обстановку, но и саму атмосферу действия. Во всем этом сказывается уверенное мастерство одного из талантливейших представителей современной русской прозы.
Очень важно подчеркнуть: в «Контрразведчике» объектом нашего пристального внимания становится не столько сама механика разоблачения преступников и шпионов, сколько та напряженная и во многом виртуозная работа мысли, которая предшествует выявлению и поимке хитрого и опасного противника, как, впрочем, предшествует она любому другому открытию, большому или малому. Профессии контрразведчика «по Гагарину» сопутствует не только романтика подвига, отчаянного риска, непреходящей опасности, но и постоянный творческий поиск, умение мыслить широко, вдохновенно, с исчерпывающей точностью и глубиной.
Неслучайно писатель наделяет отважного майора чертами, которые свойственны представителям других творческих профессий — писателям, художникам, ученым, показывая тем самым внутреннее родство беспокойной работы контрразведчика и сосредоточенного пытливого труда какого-либо другого интеллектуала. Правда, расскажи автор об этой стороне жизни Юрия Алексеевича Леденева несколько подробнее и шире, и незаурядная натура героя раскрылась бы, на мой взгляд, еще ярче и определеннее. Хотя тут, конечно, могут — и должны! — быть самые разные мнения…
И все-таки в обстоятельствах острых и необычных, в активном взаимодействии с самыми разными людьми на страницах «Контрразведчика» рождается характер деятельный, жизнеспособный и очень жизненный, предстает человек значительный и запоминающийся — офицер госбезопасности, майор Добра Юрий Алексеевич Леденев, увлеченный нужной профессией и страстно желающий очистить нашу жизнь от всевозможной нечисти.
Майор Леденев беспощаден к врагу, но сердечен, внимателен и справедлив к окружающим его людям, стремителен, неудержим, даже азартен в действиях, но поразительно упорен и терпелив в их обдумывании, чуток, восприимчив, по-мужски находчив, смел и непоколебим. Его отличает не только проницательная зоркость глаза, тонкая, вдумчивая наблюдательность, редкая дисциплина ума, но некая особенная, оригинальная манера мышления, приводящая к умозаключениям, неожиданным на первый взгляд, но всегда выверенным с математической точностью.
Если мы спросим себя: а за какие черты характера больше всего любит собственного героя Станислав Гагарин? — то, пожалуй, не ошибемся, предположив: за нетерпимость к шаблону, узкодогматическому подходу к происходящим событиям, за неприятие казенного отношения к человеку и его судьбе. Очень показательно, к примеру, в этом плане отношение Леденева к Хилльмеру, боцману с теплохода «Джулиус Пиккенпек», заподозрить которого в убийстве были все основания. Юрий Алексеевич «работает» с ним, ни на минуту не забывая о презумпции невиновности, для него это словосочетание — отнюдь не только юридический термин…
Офицер госбезопасности Юрий Алексеевич Леденев относится к людям с большим вниманием и ответственностью. Это качество обнаруживает в коммунисте Леденеве нашего современника, которому «застойные» годы не могут помешать творить Добро, и в то же время позволяет сблизить его с другими героями Станислава Гагарина и, возьму на себя смелость утверждать, и… с ним самим.
Разве Юрий Леденев не сродни доктору Бакшееву, который стечением парадоксальных обстоятельств попадает в секретную лабораторию профессора Накамура, не опускает рук, не смиряется с обстоятельствами, а в одиночку начинает собственную борьбу с фанатиком-изувером и побеждает? Или русскому штурману торгового флота, двадцатипятилетнему Олегу Давыдову, оказавшемуся в стенах шпионско-диверсионной школы ЦРУ и на собственный страх и риск начавшему смертельную партию с матерыми профессионалами-шпионами и убийцами? Или… Если мы пристальнее всмотримся в Леденева, бесстрашного и бескорыстного рыцаря истины, по-своему утверждающего коммунистическую — опять не побоюсь этого слова — мораль, нравственную чистоту и человечность, то мы, пожалуй, найдем в нем пусть и отдаленное, но очевидное сходство с… Евпатием Коловратом, легендарным борцом против татаро-монгольского ига и одним из самых любимых, удавшихся писателю образов.