Возле других подъездов пусто. Может, и получится поговорить.
Она села рядом, отметив, что та же спортивная сумка лежит по другую сторону от Викентия. Значит, приехал в надежде, что она пустит его переночевать. И внутренне хмыкнула: а если пустить? Пусть заплатит за постой, как обычный квартирант! Денег у неё пока маловато, а он из богатеньких!
Викентий, словно услышав её мысли, откинулся на спинку скамьи.
- Это твои родственники приезжали? - неожиданно спросил он.
Опять - хм. Хотя… Почему бы и нет? Чем ей не родичи Вера и Пашка? Как родные теперь, если судить по переданной им её личной силе.
Не дождавшись ответа, он задумчиво продолжил:
- В общем-то, можно было догадаться, что с такой большой квартирой ты не будешь одна. Гости, другие… Только почему Лёлька не с собой?
- А что это ты вдруг решил о дочери забеспокоиться? - огрызнулась Анюта, вмиг обозлённая: столько лет на Лёльку не обращал внимания, а тут - бац, затревожился!
Он, не глядя на неё, неохотно поднял руку в успокаивающем жесте.
- Не кричи. Прости - сболтнул. Больше не буду.
Зато она теперь, после этих слов, резко развернулась к нему.
- Викентий, а ты не мог бы мне чётко объяснить, зачем ты здесь?
Он опять не взглянул на неё - предпочёл поднять глаза к этажам дома, в котором неровно чередовались тёмные и сияющие светом окна.
- Тебе хочется, чтобы мы обсудили свои проблемы на виду у всех?
- А ты бы хотел войти в дом? - пренебрежительно спросила Анюта, с трудом удерживаясь от крика ему в лицо, едва только вспомнив его самодовольное: “Захочу - на коленях ко мне приползёт!”
Он промолчал немного, а потом кивнул - но не отвечая, а явно чему-то из своих мыслей. Потом помялся и спокойно сказал:
- Да ты не бойся. Я посижу ещё немного и уйду. Что-то не получается у нас поговорить.
- А нам есть, о чём говорить? - враждебно спросила Анюта. - Мне казалось, мы ещё раньше выяснили всё, что нам мешало жить семьёй. Чего ж ты сейчас-то явился?
И оцепенела, когда услышала тоскливое:
- Сам не знаю…
Растерявшись, она и сама не нашлась, что ответить на это. Он по-прежнему не смотрел на неё, но Анюта вдруг сдвинула брови, всматриваясь тёмное в сумерках лицо бывшего. Ей кажется? Игра, как говорится, света и теней? Викентий похудел, будто заболел!.. Уже озадаченная, благо что он так и не повернулся к ней, Анюта, стараясь использовать темноту, осторожно подняла руку и чуть сбоку раскрыла ладонь напротив сердца бывшего… Нет, всё нормально у него со здоровьем. Так в чём дело-то? Попробовать “прощупать” его на чувства, которые он испытывает? Анюта умела и такое, но для искренности отклика надо было, чтобы “клиент” знал, что с ним делают. С бывшим такое не пройдёт. Она ведь ему даже не рассказала, кто она теперь. И не считала нужным рассказывать. Не поверит. Рационалист чёртов…
Он вдруг усмехнулся. Не ей в лицо, а в тёмную пустоту перед собой.
- Я уже забыл, как хорошо было молчать рядом с тобой.
Да что с ним такое?!
- Викентий, ты не мог бы без загадок? Ты соскучился по моему молчанию? - попыталась понасмешничать и она. - Приехал ко мне только ради этого?
Внезапно он встал и так же внезапно взял её руку, чтобы поцеловать ладонь.
- Да, именно ради этого! - с отчётливым сарказмом сказал он. - И благодарен, что ты подарила мне эти минуты. Аня…
- Что? - чуть не вскрикнула она, выведенная из себя его странным поведением.
Он кивнул.
- До свидания.
Развернулся и ушёл к дороге перед домом, а потом свернул за угол, в темноту. Она вскочила, шагнула было за ним и опомнилась. Дико захотелось раздражённо плюнуть себе под ноги. Но Анюта сжала кулаки, подышала немного в режиме глубокого дыхания и поспешила домой. “Ну и катись ко всем чертям! Благодарен он!”
Пока входила в подъезд, вдруг ни с того ни с сего вспомнила: “А ведь он в отпуск должен выйти в только июле! Сейчас июнь, пусть и подходит к концу… Что он здесь делает? Отец его никогда не отпускал надолго в командировки! Тем более - в наш город! Ведь он всегда мог сразу вернуться в родительский дом!.. Вот мне ещё не хватало за него теперь беспокоиться!”
Но если она думала, что её зацепило странное душевное состояние бывшего и придётся на нём надолго зациклиться, то в доме её немедленно переключили на другое. Ещё закрывая дверь на ключ и с досадой вспоминая, что не потребовала назад у Викентия стащенный им запасной ключ, она неожиданно услышала странные звуки. С грохотом бросив ключи на комод старенького трюмо, она чуть не бегом бросилась в комнату, занятую нежданными-негаданными постояльцами. Посреди комнаты, захламленной разбросанными вещами, которые “детки” не успели разобрать, громко рыдала Вера, обняв Пашку. А перепуганный мальчишка, поневоле тоже обняв её, еле стоял на ногах, покачиваясь от её напора. Хоть и был Пашка выше девушки, но ведь до сих пор почти измождённый! - так что стоять ему приходилось, широко расставив ноги.
- Что случилось? - выкрикнула Анюта.
Вера, с лицом, мокрым от слёз, хлюпая носом, обернулась к хозяйке квартиры… и бросилась к ней на шею с новым рёвом. Освобождённый Пашка тут же метнулся в уголок, где стояло старенькое кресло с дырявой кое-где кожей сиденья, и забился в него, словно боясь, что Вера вновь вспомнит о нём.
- Вера, что произошло?!
- Неужели всё кончилось?! - зарыдала девушка, обнимая Анюту так, что она чуть не задохнулась. - Неужели этот старик больше не будет над нами?! Он такой сильный! А вдруг он придёт сюда?! За нами?!
- Вера, Верочка, милая! - бормотала Анюта, сама обнимая её и гладя по голове. - Успокойся, милая… Кто теперь захочет к вам вообще подойти из этих злыдней?! Сама посуди: этот старик знал, что о вас никто не знает, и воспользовался этим. А теперь про вас знают колдовские и магические дома нашего города! О вас знает Андрей Ефимович, о вас знают Алексис и Агния, а ведь они очень сильные! Нил теперь побоится даже приближаться к вам!
Вера чуть обмякла, но продолжала судорожно обнимать Анюту. И хозяйка дома бережно, в два шага, заставила её приблизиться к кровати, на которую и усадила девушку. И, пока Вера не перестала вздрагивать, так и сидели молча, а Пашка испуганными глазами смотрел на них из угла, съёжившись в кресле… Спустя минуты Вера подняла голову и тоненьким голосом удивлённо сказала - совсем как ребёнок:
- Киса!
Барся сидел на пороге и строго разглядывал незнакомые лица.
Пашка неловко встал и подошёл к коту. Нисколько не сомневаясь, он взял его на руки и унёс в присвоенное кресло. Кот не сопротивлялся, а с комфортом расположился на его коленях, как на кровати, и густо и бархатно замурчал. Анюта объяснила:
- Это Барся.
Благодаря умиротворяющему кошачьему мурлыканью, где-то заполночь все успокоились, заставили себя подняться и впихнуть вещи в те же сумки - с надеждой утром развесить их в шкафу, на полках которого до сих пор пылились некоторые старые вещи (курительная трубка, старинное пресс-папье и другая всячина) и книги прадеда Николая, а в отделении с вешалками висели пальто и две куртки Анюты. Выключив свет, Анюта присела на край Вериной кровати и, подмечая поблёскивающие глаза Пашки, над ухом которого старательно продолжал мурлыкать Барся, тихо рассказала “деткам”, как сама стала ведьмой-колдуньей, как видела их на кладбище и как бегала за ними, почуяв странное с фотографией Веры. Когда она заколебалась, говорить ли, что на кладбище она была не одна, нечаянно взглянула на Пашку. Чуть не фыркнула от неожиданности. Тот, натянув на ухо тонкое одеяло, сладко посапывал. Барся всё ещё лежал на его плече, но уже помалкивал, будто понимая ситуацию… Вера тоже спала, и даже запавшее от плача лицо казалось успокоенным. Анюта осторожно встала и вышла.
Всё. Пора спать и ей. Про себя она знала: как бы поздно ни легла - встанет в привычные шесть утра. Так что - быстро в ванную умыться перед сном, а потом - спать… Но взбудораженная множеством тревожных событий душа продолжала волноваться. Не помогли даже тетрадки деда Николая, которые Анюта привычно принялась перечитывать перед сном. Более того… Не глядя взяв тетрадь из стопки, она обнаружила, что читает заметки прадеда о любовных приворотах. А потом и вовсе наткнулась на странное - такое, что убрала все тетради и напряжённо принялась размышлять. По мнению прадеда, ни один маг не сумеет приворожить человека, если привораживаемый любит.