— Уходите, — внезапно сказал он.
— Я хочу поговорить с вами еще кое о чем. О событиях на Бокаи, — ответила она.
— Меня там не было, — пробормотал он.
— Все началось из ничего, Эмиль. Не было никаких конфликтов, не было вражды. Одна лишь дикая ненависть, которая неожиданно, словно по мановению волшебной палочки, охватила два поселения, живших в мире. Я думала, мне не суждено понять, что там произошло. Пока не узнала, что вы сделали с катарканцами.
Он поднял взгляд, хотя в глазах стояло непонимание. Но здесь и сейчас он был единственным другим чудовищем, и только ему она могла адресовать свои откровения.
— Мы ходим среди них, — продолжала она, — разговариваем с ними, передвигаем их с места на место, переживаем и даже совершаем убийства, потому что они нас не замечают. А что дает нам право думать, будто мы лучше, чем они? Почему мы так уверены, что видим, слышим и понимаем все правильно? Откуда нам знать, что не существует иных отрядов первого контакта, присутствие которых не чувствуем уже мы сами? Откуда нам знать, что они сейчас не окружают нас? Может быть, они, как и мы, приходят в отчаяние от того, что природа не снабдила наши виды аппаратом, необходимым для того, чтобы узнать об их существовании?
Сэндберг пошевелился.
— Невидимое присутствие. — К нему вернулось его прежнее высокомерие — точнее, намек на него. — А вы еще более безумны, чем я.
— А если какой-нибудь наделенный воображением катарканец скажет своим друзьям, что среди них бродят невидимые существа и пытаются обратить на себя их внимание? Что бы они на это ответили?
Он смотрел мимо нее, словно сквозь стены камеры, и видел не очертания своей клетки, а образ новой идеи. У него чуть дернулись губы, будто в усмешке.
Быть может, подобные идеи приходят в голову только сумасшедшим, — проговорила Корт. — Может быть, она из тех, в которые веришь, когда отчаянно мечтаешь об отпущении грехов и прощении. Но это вовсе не значит, что она плохая — просто очень древняя. А вдруг демоны, провоцирующие все плохое в нас — как принято было раньше верить, — и в самом деле существуют. Просто мы ошибались относительно того, кто они и откуда пришли. Может быть, они окружают нас, но мы не в силах их увидеть, и от возмущения и разочарования они начинают дергать за веревочки. — Она сделала такой глубокий вдох, что ее следующие слова вырвались единым потоком: — Может быть, на Бокаи рядом с нами был демон. И с вами — здесь.
Несколько мгновений Сэндберг отчаянно хотел поверить в ее слова, но потом покачал головой и выдал приговор со всем презрением, на которое был способен:
— Вы пытаетесь ухватиться за любое объяснение, освобождающее вас от ответственности.
— Такая мысль мне тоже приходила в голову, — сказала Корт. — Но я больше в это не верю.
И тут Сэндберга охватила черная ярость, которая поглотила — по крайней мере, на одно короткое мгновение — маленького человечка, потерпевшего поражение. Его лицо исказила злобная гримаса, руки сжались в кулаки, и он встал так резко, что Корт отшатнулась. Но блок держал его в плену. Рухнув обратно, он сказал:
— Я лучше вас, Советница. Я знаю, что сделал, и не пытаюсь искать оправданий. Вам следует прислушаться к совету Ранга и почитать учебник истории. Нам не нужны демоны, чтобы совершать преступления.
Вполне возможно, — сказала она, противопоставив его гневу холодное спокойствие. — Да, конечно, вы почти наверняка правы. Но с этого момента я намерена посвятить свою жизнь поискам правды: я узнаю, как обстоят дела на самом деле.
Андреа встала и положила руку на сферическое устройство, но не отключила его. Сэндберг смотрел на нее и ждал.
Она улыбнулась ему, прежде чем уйти: той же улыбкой, которую видел Китобой и которой так боялся. И еще она дала ему слово:
— Если я их найду, я сделаю все, чтобы они получили по заслугам.
Перевели с английского Владимир ГОЛЬДИЧ и Ирина ОГАНЕСОВА
Ричард ФОСС. ПУТЕШЕСТВИЕ ЧАНА В НЕБЕСНЫЕ СФЕРЫ
Пожилой человек в поношенном одеянии ученого поднял чашку с чаем и с наслаждением вдохнул аромат жасмина. — Чан Джи-Лин, — сообщил он своему еще более старому собеседнику, — решил отправиться на Луну. — Хм, как это на него похоже. Иного я и не ждал, — проворчал тот. — Нынче эти аристократы без конца выдвигают всякие новые идеи, пренебрегая обычаями и правилами. Наверняка это все пошло от чрезмерного увлечения таоистскими стихами.
— Как всегда, ясность вашего видения достойна орла. На этой неделе он до дыр зачитал еще один свиток последних творений Ли По и теперь, в ожидании нового, перечитывает Тао Юань-Минга. У того множество упоминаний о красоте лунного отражения в водах озера Персиковых деревьев. Возможно, именно оттуда он почерпнул свои идеи.
Ли По! — фыркнул второй старик. Помню я этого Ли По, полжизни пропьянствовал с куртизанками и художниками… Ужасный пример для юношества. И каллиграфия у него чудовищная! — старец яростно фыркнул, словно это последнее было худшим из пороков.
Старый ученый поднес чашку чая ко рту не только для того, чтобы вновь насладиться тонким благоуханием, но и чтобы скрыть улыбку.
— Я тоже помню его. Если б мои стихи способны были покорить куртизанок, я почитал бы себя счастливейшим из смертных. Но, увы, я уже стар и не мечтаю ни о куртизанках, ни о полетах на Луну, а лишь о теле, которое не скрипело бы при ходьбе.
— Если бы ты проводил меньше времени в неподобающей компании, а тратил его на совершение надлежащих конфуцианских обрядов почитания предков своих, ты был бы и здоровее, и богаче, — старик склонил голову над своим чаем, пробормотал должное заклинание, затем немного отпил из чашки. — На Луну, говоришь? Как он туда доберется? Возможно, на колеснице, запряженной волшебными лебедями?
Ученый сделал глоток из своей чашки без каких-либо молитв и мягко улыбнулся.
— Чан Джи-Лин с восторгом воспользовался бы услугами волшебных лебедей или воздушных драконов, но не знает ни одного человека, который видел бы их… Он собирается применить то самое новое оружие, которое великий генерал By использовал против монголов. Оно называется «ракета».
Старик снова фыркнул.
— Повсюду новые идеи, повсюду небрежение заветами предков! — Он подвинул бронзовый чайничек ближе к жаровне с углями. — Повсюду эти таоисты.
Его друг, таоистский ученый, вновь скрыл улыбку за глотком чая.
Фанг Хонг, мастер по изготовлению фейерверков, прищурясь, вглядывался в сложный чертеж. Затем отрицательно покачал головой.
— У тех, которые мы делаем для императорского арсенала, сзади есть длинная палка, чтобы они летели ровнее, но ничего похожего вот на это. Как вам пришла такая идея?
Чан Джи-Лин указал отточенным лакированным ногтем на восток, в сторону моря:
— У джонок, плавающих по океану в дальние страны, в Хайнан и Нипанго, именно такой руль, направляющий их движение. Для них используют канаты из конопли, но веревки из конского волоса будут легче и крепче, то есть больше подойдут для моей цели.
Фанг Хонг вновь с сомнением покачал головой.
— А как насчет этого? Тут у вас один заряд нанизан следом за другим.
— Я называю это змеей, сбрасывающей кожу. Когда горючее в первой ракете выгорит полностью, огонь перебежит на следующую, и большие ракеты отбросят предыдущую прочь. Судно будет легче и проще в управлении, подобно тому, как маленькая джонка подвижней на мелководье. На Луне ждут чудесные луга, окаймленные высокими соснами… и мне следует направить свой корабль к одному из них, взор его затуманился. — Я достигну тверди, замедлив полет с помощью воздушных змеев, которые испытал в ветрах Трех Ущелий. В прошлом году порыв ветра подхватил моего самого большого змея и оторвал меня от земли. Если бы я не выпустил из рук веревку, меня бы унесло с холма, на котором я стоял.
Мастер фейерверков недоуменно нахмурился.