По прошествии некоторого времени умелого навигатора заметили судовладельцы и произвели в лоцманы. Отныне уже Рюйтеру было доверено самостоятельно водить суда по морям.

В 1635 году он был послан к Гренландии за китовым жиром — ворванью, но в тот год китов там было мало. Капитан нервничал, и тогда Рюйтер предложил:

— Давайте спустимся к Магеллановой земле. Там, я слышал, в прошлом году ходили огромные стада кашалотов!

— Но для этого нам придется пробороздить вдоль целый океан! — с сомнением почесал бороду капитан. — Ты ведь еще совсем мальчишка, справишься ли?

— Справлюсь! — упрямо ответил лоцман. — Без прибыли не будем!

Чтобы понять масштаб предлагаемого Рюйтером маневра, сегодняшнему читателю достаточно бросить лишь один взгляд на карту. Даже для нынешних лайнеров этот рейс, перечеркивающий вдоль с севера на юг всю Атлантику, был бы не из простых, что уж тогда говорить об утлых суденышках середины семнадцатого века! Но Рюйтер был Рюйтер, и его дерзкий бросок от одних ледников к другим, несмотря на все трудности, и вправду оказался на редкость удачным Китобои обнаружили огромное стадо китов и не отстали от него, пока полностью не забили свои трюмы бочками с остро пахнущей ворванью. Наградой лоцману была лишняя доля с прибыли, данная ему с общего решения команды.

В один из приходов Рюйтера домой мать завела с ним давно ожидаемый разговор:

— Михаил! Ты уже в том возрасте, когда пора обзаводиться спутницей жизни, к тому же оклад судового лоцмана позволяет тебе сносно содержать семью.

Рюйтер кивнул. Он особо не возражал.

— У меня и невеста на примете имеется! — продолжала меж тем мать.

— Кто же? — оживился сын-лоцман.

— Мария Валтер, дочь бочарника Грирскерке. Девушка очень благонравна, да и отец весьма солиден.

Рюйтер кивнул. Невзрачную скромницу Марию он знал давным-давно, и хотя особой любви к материнской избраннице не питал, возражать против ее выбора не стал. Не все ли равно, кто будет ждать тебя на берегу!

— Я вовсе не против Марии Валтер! — сказал он матери, собираясь в плавание к далекой Бразилии. — Вот вернусь с деньгами, тогда и о семье можно будет думать!

Вскоре после возвращения из бразильского вояжа состоялась помолвка, а затем и свадьба. Однако семейная идиллия лоцмана Рюйтера оказалась недолгой. Спустя десять месяцев после свадьбы его молодая супруга внезапно умерла при родах. Ненамного пережила мать и родившаяся дочь. Потерю жены и ребенка Рюйтер переживал тяжело. Может, именно поэтому вербуется он тогда в самые дальние и опасные экспедиции.

Именно в это время Рюйтер совершает еще несколько плаваний в Гренландию и к Магеллановой земле. Там не раз, будучи на краю гибели, молодой лоцман спасает свое судно от, казалось бы, неминуемой гибели, чем заслуживает искренний восторг команды. Во время одного из таких плаваний команду поразила цинга. У людей кровоточили десны, горстями вываливались зубы, тело покрывалось сплошными гнойниками. Не в силах жевать и глотать, матросы буквально умирали от голода. И тогда юный лоцман, сам едва передвигаясь на опухших ногах, готовил им знаменитый «лабскаус» (жидкую кашицу из мелко рубленной вареной солонины, перемешанную с соленой селедкой и сдобренную перцем), кормя умирающих чуть ли не с ложки. Таким образом Рюйтер спас от смерти не одного своего товарища. Естественно, что команда платила за такую человечность любовью и признательностью. Матросы, намного старшие его летами, добродушно в шутку именовали своего лоцмана не иначе как «папаша Рюйтер». Кто мог подумать, что это прозвище останется за Рюйтером на всю его жизнь, приобретя с годами уже не иронично-дружеский, а почтительно-уважительный оттенок?

Океанские плавания, однако, не всегда были успешными. Во время одного из особо яростных штормов судно, на котором служил Рюйтер, потеряв все снасти и мачты, несколько недель носилось по волнам, и хотя все уже простились друг с другом и молились, призывая легкую смерть, в конце концов, оно все же чудом осталось на плаву.

По возвращении домой Рюйтер вторично вступает в брак. Жизнь моряка полна опасностей и не слишком длинна, а потому Рюйтер торопился познать и высшее человеческое счастье — свой дом и семью. На сей раз избранницей его стала Корнелия Энгель из городка Флессингена, что неподалеку от Бергена. С братом Корнелии Рюйтер плавал на одном судне, он-то и рекомендовал лоцману свою сестру как девушку хозяйственную и домашнюю. Тогда же Рюйтер на собранные за время плаваний деньги покупает себе небольшой дом Оклад лоцмана позволяет ему содержать жену, а авторитет опытного и удачливого морехода — смотреть с уверенностью в завтрашний день.

— Вот ты и добился всего, чего хотел! — сказал ему отец, наведавшись первый раз в гости. — Большего в жизни тебе ничего и не надо!

— Ты прав, отец! — отвечал ему сын, разливая по кружкам пенное пиво. — О большем я и не мечтаю!

Однако воистину говорят, что человек предполагает, а Бог располагает. В том же 1636 году молодого лоцмана внезапно пригласили в контору Бергенского общества торговцев.

— Мы несем большие убытки от контрабанды французских и немецких товаров! — заявил там Рюйтеру купеческий старшина Жюст ван Слюйс — Нам нужно обезопасить себя. Для этого на деньги цеха вооружается судно. Помня твои заслуги в мореходстве и пушкарский опыт в обороне города, мы решили предоставить его тебе. Ступай и оберегай наши интересы, а мы не забудем о твоих!

— Вы не пожалеете, что назначили для исполнения этого дела именно меня! — ответствовал Рюйтер и с радостью принялся за подготовку к выходу в море.

Нам неизвестно в точности, почему молодой лоцман столь истово бросился исполнять указание купеческих старшин. Возможно, причиной тому была возможность достаточно быстро обогатиться, ведь каждое захваченное контрабандное судно приносило немалый процент от перехваченных товаров капитану, это судно захватившему. И все же думается, что главной причиной радости Рюйтера было неожиданно свалившееся на него капитанство — то, о чем сын простого трактирщика не мог даже и мечтать.

Стать в двадцать девять лет капитаном в голландском флоте, где опытом многолетних плаваний обладали тогда почти все, начиная с простого матроса, было весьма непросто, а, следовательно, и весьма почетно. Зайдя первый раз в свою новую каюту, Рюйтер первым делом повесил на переборку картину местного художника: яркий натюрморт с сочными гроздьями винограда и букетом бордовых тюльпанов, подаренный ему женой на удачу.

Каким же он был внешне, этот только что назначенный капитан Рюйтер? Один из современников будущего адмирала так описывает его: «Рюйтер был среднего роста, но очень статен. Сложения крепкого и очень ловок. Лоб у него был широкий, цвет лица довольно приятный, глаза живые, даже проницательные, волосы темные. Он носил густые и вздернутые усы. Его наружность являла вид суровости, смешанной с лаской, внушающею к себе в одно время почтение и любовь. Он был от природы здорового сложения, но в молодости поел ядовитой рыбы, что произвело в его членах легкое трясение, во всю его жизнь продолжавшееся. В зрелых летах у него показалась каменная болезнь, которая иногда причиняла ему ужасные боли. Его природная крепость, подкрепляемая привычкою, дозволяли ему легко переносить морские беспокойства. Он был так строг к себе, что смеялся, когда видел матросов, скидывающих с себя мокрое платье. Он не помышлял об отдохновении, как только тогда, когда нечего было делать. Он предпочитал грубую морскую пищу нежным кушаньям. Знатные люди, желавшие его угостить, старались соображаться с его вкусом. От природы он был красноречив, всегда весьма счастливо объяснялся. Природа одарила его удивительной точностью рассудка. Он тотчас предвидел, что надо делать и находил средства к достижению своей цели. Его суждения всегда были основаны на прочных чувствах великодушия. Он никогда не затруднялся в разговорах с людьми возвышеннее его, далее с герцогами и королями. Он знал и говорил на многих языках, не учась им в школах. Частые вояжи и долгое пребывание в чужих землях его им научило, а чудесная память способствовала его вниманию и трудам».