В Виоле она обнаружила нечто такое, что ей нравилось и она хотела бы сохранить. Ей нравились светлые волосы: они омолаживали ее и поднимали дух. Этим утром она выбросила каштановый краситель в мусор. Вирджиния остается блондинкой. Ей определенно нравился и великолепный вечерний гардероб Виолы. Все вещи были подчеркнуто женственными, откровенно соблазнительными. Фигура у нее отличная, и великолепная ткань поднимала настроение. Одежда Виолы тоже останется.

Ей не хотелось отказываться и от чувственности Виолы. «Нет, — доказывала себе Вирджиния, — не потому, что «ему» это качество понравилось. Разве плохо говорить то, что думаешь, и делать то, что тебе хочется? Если, конечно, это не доставляет кому-то неприятностей. И где, в конце концов, написано, что только мужчины могут быть авантюристами?»

Но она заново оценила и свои интеллектуальные способности. Почему она должна отказываться от Богом данного таланта? Она ощущала себя способной дать обществу нечто большее, чем просто обольстительную красоту, и нечего ей извиняться за свои способности. Женщины не обязаны ныне быть прикованными к дому и плите.

А как же быть с Алексом? Он оставался камнем преткновения. Когда он узнает правду, не почувствует ли он себя обманутым, преданным, оскорбленным?

Но она ведь, собственно, никогда и не обманывала его. С самого начала ею руководило искреннее чувство увлеченности им, безрассудной влюбленности, а позднее это переросло и в нечто более глубокое. Так в чем же она виновата?

Вирджиния решила вернуться в городок под Лос-Анджелесом, признаться во всем и предоставить ему возможность решать самому. Если он сочтет невозможным продолжать работу бок о бок, она попросит, чтобы «Бриаклиф» прислал замену, а сама поедет домой. И навсегда сохранит память об Алексе в своем сердце.

Прилетела стая чаек. Их острые клювы поминутно врезались в воду в поисках пищи. Наблюдая за ними, Вирджиния почувствовала необходимость последовать их примеру. Она направилась в прибрежный ресторанчик на ланч. И тут увидела его!

Выглядел он так же восхитительно, как и Бандит на балконе. Все ее чувства заново всколыхнулись.

— Здравствуй. Диана сказала мне, где тебя найти, — с готовностью объяснил он, не дожидаясь ее вопроса, и, подойдя вплотную, по-братски расцеловал в обе щеки.

Вирджиния задохнулась от счастья, но мгновенно остановила себя. Неизвестно, кого он хочет здесь встретить — Вирджинию или Виолу… Однако всякому притворству должен быть положен конец.

— Алекс, тебе чертовски повезло, — сказала она весело. — Ты застал нас обеих сразу.

— Наконец-то! — В его голосе послышалось облегчение.

— Что значит «наконец-то»? — удивилась она. — Ты имеешь в виду, что знал с самого начала?

Он рассмеялся:

— Нет, не с самого начала. Долго приглядывался, прежде чем признать, что такой актрисы, пожалуй, не встретишь и в Голливуде. Особенно разительной была перемена в первую пятницу. Когда я оставил тебя в лаборатории, ты была серьезной, вся в работе и никакой игры. Кстати, передо мной там была натуральная брюнетка. А через несколько часов в мои руки попала чувственная веселая блондинка! Нет, тогда бы я ни за что не поверил в вашу идентичность.

— А потом догадался? — смущенно спросила она. — А я-то все думаю, как признаться тебе, какими словами… — Она униженно затихла.

— О-о, когда я догадался, я наслаждался каждой минутой нашего общения и на работе, и по вечерам. Так интересно мне не было еще ни с одной женщиной.

— Ты самый отвратительный человек, какого я когда-либо встречала! — рассердилась Вирджиния. — Ты не заслуживаешь ни одной из нас! Какое ты имел право притворяться?!

Алекс наклонился к ней с высоты своего богатырского роста, который на сей раз не убавляли в их глазах ее высокие каблуки.

— А ты? — спросил он коварным шепотом, обнимая ее за плечи и целуя.

Она сбросила с плеч его руки и, повернувшись на пятках, в негодовании пошла прочь.

— Подожди минутку! — Алекс быстро нагнал ее. — Давай будем благоразумными и все спокойно обсудим.

— Благоразумными! — ее рот презрительно скривился. — Я надеялась, что хоть один из нас правдив и, значит, нормален. Но два сумасшедших — это уж слишком много. Я и без того давно сомневаюсь в своем здравом уме. Это так… так унизительно!

— Вирджиния, успокойся, пожалуйста. — Он шел рядом с ней. — Я ни минуты не считал тебя ни сумасшедшей, ни униженной.

— Зато я сама себя считала! — Она еще ускорила шаг, и Алекс растерянно остановился.

В домике стоял незнакомый чемодан. Ясно, Алекс уже и остановился у нее! Уверен, что теперь она в его полной власти? Неизвестно из-за чего, она неудержимо разревелась… Крепкая мужская рука обхватила ее за талию, прижимая ее вздрагивающее тело к сильному мужскому.

— В своем стремлении схватить и выбросить мой чемодан ты и не заметила этих роз в вазе. Посмотри: их число соответствует твоему подлинному имени. — Он поднял ее лицо к себе и улыбнулся: — Каждая роза — знак моей любви к тебе. — Он покрыл поцелуями ее глаза, ощущая соленый привкус слез.

Розы были на сей раз не красные, символизирующие страсть, а белые, говорящие о чистой любви. Ее ресницы затрепетали. Она обняла его.

— О-о, Алекс! — Она всхлипнула, чувствуя, что непонятная обида уходит из ее души. — Я… ты… мы… — Она шептала бессвязные слова, а плечи ее содрогались.

— Я люблю тебя до безумия. Ты единственная нужная мне женщина. В тебе сочетание всех женщин, доведенное до совершенства. — Он склонился к ее губам, но она внезапно отстранилась.

— Что же ты обо мне думал? За кого меня принимал? Едва зная тебя, я повисла у тебя на шее, словно… — Грубое слово застряло у нее в горле.

Алекс положил руки ей на плечи и притянул к себе.

— Все, что надо, я о тебе знал. Я знал, что никогда в жизни не встречал такой красивой, обаятельной женщины. И знал, что никогда не отпущу тебя.

Он погладил ее лицо, и она прильнула к нему.

— Алекс, я люблю тебя. — Ее руки скользнули по его шее и притянули его голову к себе, губы их встретились в нетерпеливом и страстном поцелуе.

Его поцелуи и ласки пробуждали столь знакомые чувства, и, главное, уже не надо было ни в чем ни единым жестом притворяться. Ее руки расстегнули и сняли его рубашку. Алекс разжал объятия, чтобы раздеться. Она сделала то же самое.

Слияние их тел разожгло тлеющие угольки страсти, превращая ее в бушующее пламя любви.

Он едва слышно застонал, его поцелуи стали более жадными.

— Я люблю тебя, Вирджиния. — Его нежные губы ласкали все ее тело, чувственные и нежные ласки возбуждали в ней бесконечно сладкие круги наслаждения, омывавшие ее, словно теплые воды.

Вирджиния притянула его голову к себе. Ее руки заскользили по его стройному торсу, играя счастливую песню любви. Более радостного ощущения и представить было нельзя. Долгий путь друг к другу завершился физическим единением.

Алекс был искусным партнером, он прекрасно знал, когда вести нежную игру, а когда быть сильным и резким. Все ее тело дрожало от чувств, пробуждаемых им. Пульсирующие токи наслаждения пронизывали ее тело.

Он прижал ее с неимоверной силой. Тело его вздрогнуло — венец его страсти пронесся, как шторм, в глубине ее существа… Их тела не разъединились и в послесловии любви.

— Я не могу выразить всех моих чувств к тебе, — прошептал он, отдохнув несколько минут. Он целовал ее в нос, в губы, в щеки, покрывал поцелуями ее тело. — Всю жизнь я искал такую женщину. — Он улыбнулся, заглянув в ее затянутые любовной пеленой глаза. — Выйдешь за меня замуж?

Она глубоко вздохнула, задохнувшись от счастья.

— Конечно выйду.

Он вновь привлек ее к себе.

— Поскольку вы обе принадлежите теперь мне, то придется заняться и второй из вас.

— Алекс… — Из-под ресниц она наблюдала, как он склонился к ней и стал целовать ее грудь. Она снова подчинила себя его страсти.

Солнце превратилось в пылающий огненный шар, подвешенный высоко в небе, когда они проснулись на следующий день.