«Можешь спорить со мной сколько хочешь, но в вашем мире магии если и нет сейчас, то когда-то она точно была».

— С чего ты взяла это?

«А откуда тогда в вашем пережившем ядерную войну языке столько слов для обозначения этого понятия?»

И парни сели, глядя друг на друга. Бен тихонько хихикал:

— Что — она тебя сделала.

— Мало ли какие слова есть в языке?!

— Эээ, — покачал пальцем Бен, — друг мой, нет. Язык — штука точная и хитрая. Понятия не появляются, если они не нужны, и не сохраняются, если ими нечего обозначать.

«Хотите старый детский анекдот из моего родного мира? Предупреждаю: неприличный».

Они хотели.

«Один маленький мальчик, увидев пришедшую к маме в гости даму, ахнул: «Во-о-от э-э-то жо-о-опа!» Родители покраснели, и мама стала извиняться и ругать мальчика: «Сынок, как нехорошо, не следует так говорить, ведь такого слова нет!» Мальчик удивился, подумал и сказал: «Мама, ну как же так — жопа есть, а слова нет…»

И ведь что интересно — в этом медицински подкованном мире названия некоторых соответствующих частей тела тоже имели и немедицинские определения и считались неприличными… Иначе с чего бы этим взрослым мужикам было так ржать… над простеньким в общем-то анекдотцем…

— В нашем Городе мутанты не в почёте, чтоб ты знала. Но у тебя явных уродств, сопутствующих мутациям, нет. Я вижу перед собой хорошенькую, здоровую, несколько малообразованную девочку, не помнящую, как она оказалась в санитарной зоне Города. Более того — ты мне нравишься, несмотря на всё вышеперечисленное, но твоё сердце выбрало Бена, а Бен мне ближе брата, которого, правда, у меня никогда не было… Ради вас обоих я нарушил закон, не передав тебя Медицинскому Совету Города как законную добычу Десанта, нарушил его ещё раз, вживив тебе индикатор в обход того же Медсовета, и нарушу его опять, постаравшись внести тебя в базу данных как горожанку — иначе и у тебя, и у нас с Беном будут ну просто ОЧЕНЬ крупные неприятности. О-ЧЕНЬ, — подчеркнул он. — И в этом случае вам с ним никогда не быть вместе. Хочешь, я расскажу тебе, что ждёт тебя, если Контроль узнает о тебе правду? Нет, я лучше покажу тебе это — облагороженную и причёсанную версию для наивной публики.

И он показал. Если это — смягчённая версия, которую горожане кушают на завтрак, то Миль бы стошнило…

А Джей, нависая над её плечом, шептал почти на ухо:

— Смотри, мутанточка… А вот это — те, кто не так хорош собой, это настоящие мутанты, выловленные десантниками для наших учёных… Если они и переживут исследования, то размножаться больше уже ни-ко-гда не смогут… Даже если их отпустят в родные леса и джунгли…

Бен пытался остановить просмотр, но Миль решительно досмотрела фильм до конца.

«Зачем над ними так издеваются?»

— Что ты, они совсем не страдают от боли — наши учёные-медики очень гуманны и просто хотят знать, каким образом этим уродам удаётся то, что удаётся. И нельзя ли как-то сделать так, чтобы передать их особые врождённые умения полноценному, здоровому потомству… Только до сих пор ничего у них не выходит. Потомство, если и рождается — либо страшненькое, либо мёртвенькое, либо тупенькое. Либо талантливое, но стерильное. Не говоря уже о том, что женских да и вообще — фертильных особей на Планете до сих пор рождается катастрофически мало, большая часть населения Города появляется на свет в лабораторных натальных комплексах благодаря достижениям генетиков. Тут тебе и клонирование, и искусственное выращивание, и суррогатное материнство… Здоровые теперь рожают, сколько хотят, остальные — сколько нужно. Понимаешь, изначальный генетический код утрачен. И вот уже шестьсот лет нам отчаянно не хватает полноценного материала в качестве эталона. А тут такой подарок — ты… И здоровенькая, и красивенькая, и способности в наличии… И наверняка фертильна. Да они тебя на клеточки разберут. Настряпают столько клонов, сколько вздумается…

А Миль слушала и мрачно думала:

«Это ты ещё ничего не знаешь о моих способностях…»

И тут же озаботилась: а как теперь в этом мире у неё с Даром? Поначалу, после перехода, она сумела послать призыв, на который откликнулся, правда, только один человек. Но второй оказавшийся поблизости почему-то ведь изменил своим обязанностям… и, как бы он ни брыкался, а он тоже теперь не очень нормален, Миль это определяла ясно. Джею ещё предстоит открыть в себе много нового, и хорошо бы он не кинулся в панике лечиться к тем самым ненаглядным медикам… — от чего не так давно отговаривал её саму.

Бен с изменениями в себе свыкся быстро. Как оказалось, задатки у него и прежде имелись. Так что зря плакался Джей от лица местной медицины: есть, есть у них тут неуродливые мутанты с интересными способностями… И хорошо, что медики про них не знают, а то заигрались они со своей генетикой.

А ещё хорошо, что здешние генетически совершенные красотки так и не обратили внимания на заурядную — с их точки зрения — внешность Бена… Бхэнна — если бы Миль могла это произнести… Вспомнив его белобрысую, чуть лопоухую, очень загорелую личность, Миль против воли ощутила, как сладко ёкнуло у неё сердечко… И сейчас же откуда-то издалека пришла картинка: его серо-стальные глаза с тревожным вопросом — «Что?» «Нет-нет, ничего, просто соскучилась», — мысленно потянувшись навстречу и погладив светлый короткий ёршик его волос, ответила она. Тревога ушла из серых глаз, сменившись улыбкой и ответным ласковым прикосновением: «Я скоро…»

Джея отозвали из отпуска немного раньше срока, и он умчался на службу. Не умеющая врать Миль не представляла себе, как он может там работать с такими своими убеждениями, но ни словом не выразила недоумения: не ей его упрекать. А Бен пояснил, что это — лучшая работа, на какую может рассчитывать в Городе настоящий мужчина. И тоже отлучился по делам. Вот Миль и слонялась одна по квартире. В город её пока не брали. Очевидно, боялись шокировать. Поэтому она изучала городскую жизнь по выпускам новостей да по играм для детей. И уже в целом знала, как себя вести, чтобы не сильно выделяться в толпе. А что толпа будет, она не сомневалась: весь Город представлял собой одну большую толпу. Ещё бы, при такой-то скученности.

Численность населения Города составляла около полутора миллиардов. Раскинувшийся на целый континент (Континент, как звали его горожане), он не был перенаселён, хотя в нём жила большая часть человечества. Где-то на других, более подвергшихся заражению континентах и островах, обитало ещё какое-то количество людей, Диких племён, как их именовали в Городе. От Города они практически не зависели, разве что, выполняя свою часть Договора, вынуждены были регулярно присылать «для обучения и лечения» часть своих детей, получая за это кое-что нужное — технику, лекарства… Надо ли упоминать, что, если они этот пункт и соблюдали, то, разумеется, безо всякого восторга… И попадали в Город в основном мальчики… Потому что назад дети обычно не возвращались, а Племенам и самим надо было как-то выживать. Контроль шпионил, высылал Десант, тот налетал на школы и «изымал» всех, до кого дотягивался… Племена же своих детей старались спрятать, вступали в схватки… с переменным успехом, несмотря на техническое превосходство Города: отчаянная отвага, знание местности и кое-какие особые таланты пусть и не уравнивали шансы, но всё же не давали Городу выигрывать всухую. Вот только Город почти безболезненно мог позволить себе отдать сколько-то жизней в обмен на прилив свежей крови, а Племена теряли и жизни, и эту кровь невосполнимо… И покуда все попытки Диких заставить Контроль пересмотреть Договор приводили лишь к расплывчатым обещаниям.

Разумеется, информация эта не являлась открытой. Но информация на то и информация, чтобы просачиваться… Кто-то из горожан был в курсе, кто-то — догадывался об истинном положении, а кто-то просто закрывал на всё глаза и жил, как жилось. Снимались фильмы, писались тексты, ходили легенды, слухи и разговоры. И, хотя гнобить Диких как будто было выгодно всем горожанам, находились и у дикарей свои защитники среди горожан. Частью это были натурализованные дети Диких, иногда пытающиеся привлечь внимание горожан к судьбе сородичей, но хватало и своих «активистов», ратующих за справедливость, как они её видели…