Когда в коридоре затихли тяжелые шаги отца, Тема вспомнил, что не успел спросить его про третий закон Ньютона. Вот беда! Да какое отцу дело до того, что сын мучается? Обрадовался, что двоек нет. А спросил он, отчего и:: теперь нет? Ведь были… Впрочем, знал ли он о двойках? Пожалуй, нет. Мать скрывала от него плохие отметки сына, чтобы не огорчать. Иногда отец и спросит: «Ну, как подвизаешься на школьном поприще? Не жалуются педагоги?» Мать тут как тут: «Ничего, ничего… Ты не беспокойся». А Тема и рад. С папой редко удается побыть — так уж надо повозиться, похохотать, кроссворды порешать, папка непременно что-нибудь смешное расскажет. Неужели и в эти редкие минуты думать об уроках? А пропади оно все пропадом! Не будет он больше учить. На четверку и так знает, понятие о массе буквально вызубрил. А если третий закон, тогда… «В конце концов, я не ишак!»

В отвратительном настроении Тема поспешно разделся, швыряя одежду на пол, и забрался под одеяло.

На переменках Гагарин явно избегал Мятликова, только издали посматривал на него этаким косым зайцем.

«Не выучил, — сокрушенно подумал Саша. — Эх, парень! — и покрутил головой от досады и неожиданной жалости к Гаге. — А ну как ответит еле-еле? Или вовсе срежется? Ведь паровозик-то принесет Ваське…»

Как бы удивился Тема, если бы знал, что «твердокаменный Мятлик» и так и этак прикидывает в уме, под каким бы предлогом в случае Темкиного провала все-таки позволить ему отдать игрушку. Сделать вид, что не заметил паровоза? Нелепо! Будто бы он, Саша, забыл о своей угрозе? Еще глупее! Сорвалось тогда с языка, теперь уж нельзя отступать…

Так ничего и не придумав, Саша дожидался урока физики, делая вид, что не обращает на Гагарина никакого внимания, а сам то и дело на него поглядывал. Кто бы мог подумать, что у этого балованного лентяя окажется такое нежное, почти девчоночье сердце? «Нянька в детсаду вышла бы из него хорошая!» — мрачно думал Саша, очень недовольный собой.

На уроке физики он решил: если Гага получит тройку или двойку, подойти к нему и, как бы между прочим, сказать: «Я сегодня занят. Ты не приходи». И все. Гага не придет. А там видно будет… В конце концов, с глазу на глаз он посоветуется с отцом, как поступить. Отец ведь такой — всегда спокойный, неторопливый, будто бы ни во что не вмешивается, никогда не пристает с вопросами; но Саша знает, что отец зорко следит за всем, что делается в его «колхозе». Он наверняка придумает что-нибудь. А Васе пока сказать, что Тема очень занят, придет денька через два-три.

Но неужели Гагу так и не вызовут? Казалось, Александр Кузьмич, вопреки обыкновению, забыл о своем обещании. Больше половины урока он объяснял законы свободного падения тел, потом вызвал к доске двух учеников. Те долго решали задачи.

У Темы сосало под ложечкой и пересохло в горле от тревожного ожидания. Теперь он украдкой облегченно вздохнул, как человек, избежавший серьезной опасности. «Не вызовет! Не успеет!»

И в эту минуту Александр Кузьмич сказал:

— Ну-ка, Гагарин, ступай к доске!

Тема поднялся и пошел. Где-то сбоку проплыло перед ним лицо Мятликова, сосредоточенное, с нахмуренными бровями.

Александр Кузьмич продиктовал условие задачи. Задача попалась нетрудная, и Тема быстро решил ее. Слишком быстро. Надо было хоть писать помедленнее…

— Так, хорошо, — сказал учитель и, повернувшись к классу, одобрительно подмигнул Мятликову.

Ни один мускул не дрогнул на Сашкином лице, пока Тема писал на доске, но учитель тридцать пять лет подряд видел перед собой лица ребят. Он безошибочно понимал, что происходит сейчас в душе этого упорного и насмешливого мальчика, взявшего на себя нелегкую задачу подтянуть отборного лентяя. Так же хорошо учитель знал в эту минуту — это подсказывало ему особое чутье педагога, — что ученик Гагарин занимался не в пример против прежнего и многое усвоил, но чего-то еще он не знает и до дрожи в коленях боится, что его спросят как раз то самое, чего он не знает.

Александр Кузьмич мог бы без труда нащупать это слабое место, но сейчас, когда ленивец потрудился, было гораздо полезнее поощрить его хорошей отметкой, а ликвидировать прорыв в его знаниях можно будет позже, когда и «ученик» и «учитель» не будут волноваться. «Почему-то для них очень важна именно эта отметка Гагарина. Поспорили, что ли?»

— Нам надо выяснить сущность первого и второго законов механики, понятие о массе… — медленно говорил Александр Кузьмич, скользя задумчивым взглядом по Теминому лицу.

«Это знает, — определил он по дыханию мальчика, по выражению его глаз, — а о массе — лучше всего».

— Что же тебя спросить? Да вот расскажи нам, что ты знаешь о массе тела.

Этот раздел считался трудным, и на лицах восьмиклассников выразилось сочувствие. Но Тема поднял голову, распрямил плечи. «Повезло-то!» И до чего симпатичный у них Александр Кузьмич!

С благодарностью глядя на седые виски учителя, Тема отвечал подробно, с удовольствием.

— Эк вызубрил, — безобидно усмехнулся Александр Кузьмич. — Чуть что ни слово в слово по учебнику… Ну, а сформулируй-ка нам третий закон механики!

— Действия двух тел друг на друга всегда равны по величине и противоположны по направлению, — залпом проговорил Тема упавшим голосом. У него сильно зазвенело в ушах. «А, да это звонок! — Но он не обрадовался. — Часть перемены захватит. Пропал я!»

«Бот она где, твоя ахиллесова пята, голубчик!» — подумал Александр Кузьмич.

— Ну, об этом в другой раз, — сказал он и потянул к себе дневник Гагарина, лежавший на краю стола. — Пятерку ставлю. Но вскоре опять спрошу, будь наготове. А третий закон механики вы все к следующему разу хорошенько проштудируйте!

Идя по коридору, Александр Кузьмич тихонько посмеивался про себя. Когда уходил из класса, он заметил, как Мятликов с радостным лицом быстро подошел к Гагарину:

— Занимался, значит? А я, признаться, мало надеялся…

Почему-то густо покраснев, Гагарин неопределенно махнул рукой и выскочил из класса.

После обеда в этот день Саша пошел в районную библиотеку и долго простоял там в очереди, а вернувшись домой, застал в столовой на полу железную дорогу.

Тема, Вася и соседский Гена сидели на корточках, а перед ними бегал довольно большой, еще совсем новый паровоз.

— Чух-чух-чух! — приговаривал Вася. — Ш-ш-ш! Пары развивает.

— Маневровый это! — объяснил Гена Саше. — Жаль, вагончиков нет, а то бы прицепили. Полный состав был бы.

— С вагончиками мог бы и не поехать, — сказал Саша. — Гагарин, ты сегодня здорово по физике отвечал.

— Здо-о-рово! — презрительно протянул Тема. — Да я эту пятерку все равно как стащил. Или в лотерею выиграл.

Паровоз замедлил ход и остановился.

— Еще, еще! — закричал Вася, двумя руками хватая игрушку и протягивая ее Теме. Тот повертел в боку паровоза ключиком. Опять застучали по полу колеса.

— Как это так «стащил», «в лотерею выиграл»? Тебе и не подсказывал никто.

— А так, что я третий закон Ньютона ни черта не понимаю. Звонок спас!

— Вот оно что-о! Значит, ты все-таки не все выучил, как я тебе велел?

— Значит, значит, пристяжная скажет, а коренная не везет!

Геня и Вася захохотали. Саша нахмурился.

— А чего ты, собственно, не понимаешь?

— Ничего не понимаю. Глупость какая-то, а не закон, — беспечно улыбаясь, сказал Тема. — Действия двух тел всегда равны… Откуда они равны? Чепуха! — Тема поймал паровоз, замедливший ход, снова его завел и пустил на пол.

— Дайте-ка мне паровоз! — строго сказал Саша.

Улыбка сбежала с Теминого лица. Он с испугом снизу вверх поглядел на Сашу и расставил руки над бегающим паровозом.

— Какое ты имеешь право? — закричал он сердито. — Пятерка была? Была! Ну и все!

— Так ведь стащенная, — улыбнулся Саша и протянул руку к паровозу.

— Пошел ты к черту! — Тема плечом оттолкнул его руку.

— Вася, подай мне паровоз! — приказал Саша и зачем-то вытащил из кармана веревочку.