Человек, которому привелось видеть, как буры ежедневно отправляются на свои ночные посты, кто пешком, кто на лошади, всегда точно в определенное время и при любой погоде, не может не склониться перед высшей силой, превращающей этих вольных, как ветер, людей в строго дисциплинированных воинов.

Сплошь и рядом они идут на свои посты, согнувшись в три погибели под проливным дождем. Легкая одежда едва защищает их, кругом беспросветная тьма, ливень хлещет как из ведра, а бюргеры, наперекор стихии, стоически продолжают свой путь. И так — изо дня в день. Прильнув к склону холма, утопая в грязи или хлюпая по лужам, они бодрствуют до зари на своих постах и спят под открытым небом, каждую секунду готовые отдать жизнь за свое трансваальское отечество».

Но вернемся к нашему герою. Сорви-голова прогуливался по лагерю, рассматривая все, восхищаясь или отмечая недостатки. Он дышал полной грудью в этой воинственной атмосфере и снова и снова поздравлял себя с тем, что принял участие в суровой, полной трагизма борьбе, от которой зависела судьба целого народа.

Случайно или в силу предчувствия он забрел в то место, где стоял шатер генерала.

Непринужденно войдя в палатку, Жан застал там Кронье. Генерал был один и писал. Он оторвался от своего занятия и, дружески улыбнувшись, произнес:

— Добрый день, Сорви-голова.

— Добрый день, генерал.

— А я как раз собирался послать за вами. Вы мне нужны.

— Рад вам служить генерал. Я уж и так почти две недели веду праздную жизнь.

— И скучаете?

— Еще бы! Ведь после взрыва моста у меня ни разу не было случая поколотить англичан.

— А если я предоставлю вам такой случай?

— Чудесно, генерал! О, если бы со мной была моя рота Молокососов! Но, увы, она почти вся рассеялась. Остались каких-нибудь тридцать человек.

— По возвращении вы сможете восстановить ее в полном составе.

— Значит, мне придется уехать?

— Да… Вы поедете курьером довольно далеко, под Ледисмит. Вы отвезете Жуберу 87 секретные документы чрезвычайной важности. На телеграф положиться нельзя: английские шпионы проникают всюду. Почта идет слишком медленно. Вам придется двигаться быстрее почты, пожирая дороги, этапы, железнодорожные пути, станции, мчаться без остановки дни и ночи, избегая засад, ускользая от шпионов, превозмогая сон и усталость, и добраться как можно скорее, во что бы то ни стало, любой ценой. Вы обладаете всеми необходимыми для этого качествами: вы храбры, выносливы, предприимчивы, находчивы, вы умеете выйти из любого положения и никогда не теряетесь.

— Располагайте мною, генерал. Когда прикажете отправляться?

— Через полчаса.

— Одному?

— Так, пожалуй, было бы лучше. Однако вас могут убить по дороге, а потому возьмите с собой надежного товарища, который, если вы погибнете, мог бы довести до конца это поручение или уничтожить документы, если вы будете ранены или захвачены в плен.

— В таком случае, я возьму своего лейтенанта, Фанфана.

— Ну что ж, Фанфан так Фанфан. А теперь давайте установим ваш маршрут, конечно, без учета неожиданных дорожных происшествий. Отсюда до Ледисмита по прямой триста миль.

«Около пятисот километров», — поправил про себя Жан.

— Накинем еще пятьдесят миль на окольные пути, которые вам придется выбирать. Отсюда до Блумфонтейна 88 по шоссе восемьдесят миль. От Блумфонтейна до Винбурга вы проедете железной дорогой — тоже восемьдесят миль. От Винбурга по шоссе до Бетлехема восемьдесят пять миль. От Бетлехема до передовых бурских позиций под Ледисмитом снова по железной дороге — около девяноста миль. Если Винбург занят англичанами, — а об этом вы узнаете на узловой станции Смолдиил, — вы проедете поездом до Кронстада и доберетесь до Бетлехема через Линдлей. Рекомендую вам как можно меньше пользоваться железной дорогой. Самое простое было бы, конечно, из Блумфонтейна доехать поездом до Претории, а уже оттуда спуститься до Ледисмита, но такое путешествие отнимет не менее восьми дней, а может быть, и больше. Дороги забиты военным снаряжением, и поезда движутся медленнее хороших лошадей. Потому-то я и советую вам передвигаться больше по шоссейным дорогам — это даст выигрыш во времени.

— Но, генерал, где и как мы найдем лошадей по выходе из вагона?

— А вам они и не понадобятся. Кстати, Сорви-голова, ездите вы на велосипеде?

— О да, генерал! — ответил Сорви-голова, весь просияв при мысли о таком оригинальном путешествии.

— Отлично!

— Велосипед — мой любимый вид спорта, и, не хвастая, могу сказать: я в нем очень силен.

— Охотно верю.

Кронье взял со стола большой конверт, тщательно запечатанный, перевязанный и с обеих сторон покрытый лаком:

— Вот вам документы. Конверт непромокаемый. Зашейте его за подкладку вашей куртки и отдайте его лично в руки генералу Жуберу. Вот пропуск. Он обеспечит вам помощь и поддержку в пределах территории обеих республик. Зайдите на склад, там вы найдете обширный выбор велосипедов. Предусмотрительный дядя Поль прислал их нам сюда вместе с другим военным снаряжением. А теперь, мой мальчик, отправляйтесь, не теряя ни минуты. До свиданья! Да защитит вас бог, и да поможет он вам вернуться живым и невредимым.

Сорви-голова принадлежал к людям, которых никогда нельзя застать врасплох. Недолго думая, он помчался в свою палатку и, застав там Фанфана, с места в карьер спросил:

— Скажи, Фанфан, ты хороший велосипедист?

И Фанфан ответил важно и убежденно на выразительном жаргоне улицы Гренета:

— Спрашиваешь!.. Я же тренером был. И каким!

— Тогда пойдем выбирать себе машины — и айда на прогулку.

— На войну? На каталке? Шик!.. Багаж и оружие брать?

— Никакого багажа! По одеялу, по ружью, по дюжине сухарей и по сотне патронов.

Они тотчас же отправились в велосипедное отделение склада, где увидели сотню сверкавших новизною машин.

Сорви-голова как истый патриот принялся искать изделия французской марки и скоро нашел именно то, что ему было надо. Это были два велосипеда военного образца; легкие, прочные и удобные машины с отличным ходом и пятикратной передачей. Каплю масла в педали оси, проверить гайки и тормоза — и домой, в палатку! А там — свернуть одеяла, перекинуть их через плечо справа налево, а ружья — слева направо, привязать к поясным ремням кожаные сумки с сухарями и патронами. На все это ушло не более десяти минут.

Фанфану хотелось отправиться на велосипедах прямо из лагеря. Но здесь не было дорог, а им предстояло спускаться под уклон в двадцать пять градусов. Пришлось идти пешком, волоча за собой машины. Передовые посты остались позади. Теперь перед ними простиралась степь, безлюдная, на каждом шагу таящая засады и грозящая гибелью.

— Послушай, хозяин, — предложил Фанфан, — а не нажать ли на педали? Чем мы рискуем! Только ноги поразомнем да увидим, как пойдет у нас это дело.

— Идет!

Оседлав велосипеды, друзья покатили прямо на восток. Дороги, правда, не было, но голая, ровная и твердая земля вельдта очень удобна для велосипедной езды. Тем не менее Фанфану все казалось, что они едут недостаточно быстро.

— Слышь-ка ты, хозяин, молоко мы, что ли, боимся расплескать? Двенадцать километров в час! Махнуть бы со скоростью двадцати пяти… А, хозяин?

— Ну да! Чтобы свалиться в первую попавшуюся яму, наскочить на камень или на какой-нибудь пень? Двенадцать километров в час, а может быть, и того меньше! Ты — солдат-велосипедист, а не гонщик.

— Есть, хозяин! Кстати, куда это мы направляемся таким аллюром?

— На Якобсдальскую дорогу, что тянется с севера на юг. Каких-нибудь двадцать минут — и мы будем там.

Через пятнадцать минут оба друга выехали на широкую, проложенную бесчисленным количеством воловьих упряжек дорогу. Колеи здесь были очень глубоки, но зато дорожки, утоптанные быками, превосходны.